Как-то раз несколько тружеников нашего храма должны были посетить соседнее благочиние по церковным делам. Программа мероприятия была рассчитана на два дня: в первый решались все насущные вопросы, а во второй значилась — литургия и экскурсия после службы. Кто-то сомневался, стоит ли оставаться на второй день, ведь всё решится уже в первый, и можно вернуться всем домой. Мой муж, наоборот, считал, что общую литургию пропускать не стоит. По-человечески я, конечно, тоже хотела бы, чтобы он поскорее вернулся, но общее дело, безусловно, важнее личных желаний. Да и что для дела может быть лучше, чем совместное Причастие Христу, Который объединяет всех и действует в нас Сам. Второй день был, однозначно, важнее первого!
Но каково было моё удивление, когда он вернулся и сказал, что они в этот праздничный воскресный день не причащались. Программа субботы была столь насыщенна, что вечером все долго делились своими впечатлениями, уснули поздно. А утром просто постояли на службе и ушли. Помню, когда только-только пришла в церковь, тоже просто на службах постою, «помолюсь» и домой иду. Умиротворение какое-то получала… Так и говорила: «Мне легче становится после храма». Лёгкости искала, а не Христа… Первый раз причастилась почти через год после того, как получила благословение священника исповедоваться и причаститься. Исповедовалась несколько раз, а вот к Причастию… и попоститься не могу, и помолиться… Так и ходила «вокруг до около», пока Господь не поставил конкретный выбор: Рай или ад? И нет никаких «около»… Пришлось убегать от ада. К Нему.
Как-то раз учитель нашей воскресной школы рассказывала. Приехала она в другой город к сыну, в храм на службу пошла. Был день памяти Казанскойиконы Божией Матери, праздник! И вот, открываются Царские Врата, выносится Чаша со Святыми Дарами и… уносится обратно в алтарь. Ни одного причастника! Христос принёс Себя в жертву, а всем всё равно. Она никому не нужна, Его жертва. Вершина праздника оказалась его дном. Почему? Такой день… Казанский образ есть, наверное, в каждом православном доме. Это символ нашей страны, нашего спасения от разорения интервентами. Божия Матерь вела нас под этой Своей чудотворной иконой на свержение чужеземных иноверных захватчиков и победила! Мы благодаря Ей сейчас существуем и имеем православную веру. А могло бы быть, как с Византией… Могло? Могло, если бы наши предки не покаялись и не встали в ряды народного ополчения 400 лет назад. Этот выбор: покаяние или изглаживание из Книги жизни — он каждый день перед нами, перед каждым из нас. Не удивительно, что та самая чудотворная икона «Казанская», обретённая девочкой Матроной в Казани в 1579 году, утеряна Россией. Разве Она может быть с нами, если мы к Ней так относимся? И к Сыну Её. Если Их жертва не востребована нами, не врачует наши немощи, потому что мы сами отказываемся от Неё.
Праведный Николай Кавасила (византийский богослов XIV века) писал: «…если кто-либо, имея возможность причаститься, отказывается приступить к евхаристической трапезе, таковой не получит освящение. Не потому, что он не причастился, но потому, что, имея такую возможность, отказывается приступить. Как можно поверить в любовь того, кто, имея способность принимать таинства, отвергается их?»
Это понятно, что любви мы не имеем... Мы и страха не имеем. В отсутствии которого мы кажемся себе самодостаточными. А значит, не нуждающимися в Нём. А разве не переводится слово «литургия», как «общее дело»? Почему же тогда мы рассматриваем её исключительно в удовлетворении своих частных нужд. Как таблетку какую-то. Нагрешил? Исповедуйся, причастись… А то, что нам во Христа бы всем облечься прежде, чем к делу приступать, это не требуется? Действовать как одно целое? С Ним. Да и разве мы не находимся все в таком «раненом» состоянии, что нуждаемся в Его «таблетке» постоянно? Даже не имеющие в своих жизнях больших падений, разве не находят в себе образ Божий так жалко искажённый, что Причастие бы требовалось, как воздух, для обновления этого образа в себе?
