Протоиерей Павел Павлов: «Я никогда не был одинок»

13277
Фото

8 августа 2019 года отошел ко Господу настоятель кряшенского прихода города Казани, благочинный кряшенских приходов Татарстанской митрополии митрофорный протоиерей Павел Павлов. В 2017 году, накануне 60-летия со дня рождения отца Павла, мы побывали в гостях у священника и побеседовали с ним о его жизни и пастырском служении.

Отец Павел окончил обычную русскую школу в Нижнекамске, в нелегкое советское время поступил в Московскую духовную семинарию, а затем в академию. Именно он стоял у истоков возрождения кряшенской общины в Республике Татарстан. Отец Павел переводил библейские и литургические тексты на кряшенский язык, сохраняя традиции, заложенные известным миссионером Николаем Ивановичем Ильминским. Отвечая на вопрос, откуда он брал силы на активное служение Церкви, отец Павел сказал, что ему всегда помогала любовь и поддержка общины.

— Здравствуйте, отец Павел. Скажите, почему Вы решили стать священнослужителем?

— Я бы не сказал, что решение стать священником родилось само по себе. Мои родители были верующими, поэтому мы постоянно посещали храм, хотя он находился неблизко — в двадцати километрах от нашего дома. Автобусы туда не ходили. У моего отца и у меня не получалось каждое воскресенье ходить в церковь, а мама ни одной воскресной службы не пропускала. Возможно, именно это сыграло роль при выборе дальнейшего пути. Настоятель храма, который мы посещали, относился ко мне с большой любовью: всегда выделял, поощрял, давал возможность стоять на клиросе. Читать на службе я стал довольно рано. Помимо шестопсалмия, читал и Апостол.

Помню, как этот батюшка возил меня в Троице-Сергиеву Лавру, мне там очень понравилось. Там училось очень много моих знакомых и друзей. Еще до службы в армии мне предлагали поступить в семинарию, но я постеснялся.

Наверное, все шло из семьи, где все были верующими — отец, мать, бабушка, дедушка. Поэтому мое решение поступить в семинарию все приняли как должное. И даже директор, которого на каждом педсовете ругали за мою нетипичность, не удивился моему выбору.

— Скажите, а трудно было учиться нетипичному советскому школьнику в Московской духовной семинарии?

— В советское время семинарии были только в Москве, Ленинграде и Одессе. Молитвы я знал, потому что в моей семье все молились, и, кроме того, я еще в храме пел и читал. Мог читать по-церковнославянски и по-кряшенски. Конкурс был большой, но мне удалось поступить с первого раза.

Поздравление митрополита Феофана протоиерею Павлу Павлову с 60-летием со дня рождения

Поздравление митрополита Феофана протоиерею Павлу Павлову с 60-летием со дня рождения

— Советская власть как-то пыталась Вам помешать?

— Я этого не чувствовал. Однако когда я приходил в храм, то иногда священник говорил мне: «Спрячься где-нибудь в алтаре, чтобы тебя не видели». Возможно, этот священник испытывал давление. Однако лично я ничего такого не чувствовал. В школе считали, что общественные дела мне поручать нельзя. Я к такому отношению привык, хотя ни от чего особенно не отказывался. Играл в школьном духовом оркестре и стенгазеты оформлял.

— Почти 30 лет назад Вы впервые отслужили Литургию на кряшенском языке. Можете рассказать подробности?

— От меня тогда мало что зависело, если честно. Я в то время являлся настоятелем молитвенного дома в городе Волжске. Сменивший архиерея Пантелеимона владыка Анастасий сказал, что в Казани есть верующие кряшены, которые хотели бы исповедоваться на родном языке. Кажется, даже собирались подписи за проведение служб на кряшенском языке. 9 декабря 1989 года я совершил в Волжске последнее богослужение, а 23 декабря того же года я отслужил первую Литургию на кряшенском языке в Покровском соборе на улице Баумана. Владыка Анастасий тогда молился в алтаре, и я видел, что это было не простое любопытство, а искренняя молитва. Та Литургия не была разовым мероприятием и самодеятельностью — я совершал богослужение по благословению правящего архиерея, тем более что и сама инородническая деятельность была в свое время одобрена Святейшим Синодом. Мы ничего нового не придумали — богослужения на инороднических языках начались еще в 1869 году. Мы просто возродили все это. Когда было объявлено о Литургии на кряшенском языке, некоторые верующие приносили книги и ноты. Тогда еще жива была община иеромонаха Алексия (Маринина), который в советское время сплачивал вокруг себя кряшен. Вся эта деятельность возникла не на пустом месте.

— То есть в период безбожной власти кряшены смогли сохранить и книги, и ноты?

— Да. У нас даже было такое, что праздничные службы на кряшенском отправлялись мирянским чином. Такое было повсеместно, и никто никого не боялся. Власти знали, что совершается богослужение, однако ничего не могли с этим поделать. Общины были крепкие. Миссия, которую возглавил Николай Иванович Ильминский, очень много дала кряшенам. Это было не просто знакомство с Православием, а настоящее просвещение, поэтому верующие очень дорожили своей идентичностью.

— Отче, а как верующие отнеслись к тому богослужению? Может, у них появились какие-то надежды?

— Тогда одних только причастников было сорок человек. Все были очарованы в хорошем смысле этого слова. Ту Литургию посетили не только кряшены, и некоторых удивило, что богослужение может совершаться на другом языке. Духовенство собора, в котором я служил, эту идею одобрило, поэтому меня иногда подменяли, если я отправлялся на кряшенскую службу.

— Батюшка, вскоре общине передали Тихвинскую церковь города Казани. Здание было изношено на 80 процентов. Как удалось восстановить?

— Тогда многие храмовые здания были разрушены. Но самое главное в любом деле — людской энтузиазм. У кого-то оказался знакомый лесник, у кого-то директор, а железная дорога помогала нам кирпичами. Стройматериалы сами к нам текли, поэтому все росло как на дрожжах. Мы никогда ни в чем не нуждались. Нас постоянно навещал владыка, он помогал деньгами. Владыка участвовал в службах, поэтому все русское духовенство относилось к нам хорошо. Никогда ни с кем не было конфликтов и натянутых отношений. И сейчас такое же отношение. Священнослужители, не знающие кряшенского языка, относятся к нам нормально. Они понимают, что это одна из особенностей нашей епархии.

— Батюшка, восстановить храм — это одно. Совсем другое — возродить церковную жизнь. Как это происходило?

— Как я уже сказал, в возрождении церковной жизни есть огромная заслуга моих предшественников — иеромонаха Алексия (Маринина) и отца Ильи, принявшего монашество и ставшего игуменом Ионой. Они старались, чтобы кряшены оставались православными. Несмотря на безбожное время, кряшены венчались и крестили детей. Когда появилась община, то многие верующие пришли в наш храм. Однако не все: некоторые бабушки по привычке продолжали ходить в Никольский собор и храм Ярославских чудотворцев. Мы же объединили тех, кому нужна была наша православная семья. Конечно, и к нам приходили и пожилые — те, кто в советское время не боялся ухаживать за могилами почивших кряшенских священников, Николая Ивановича Ильминского и его супруги — Екатерины Степановны.

У нас никогда не было профессиональных хоров и чтецов. Мы сами пели, сами читали, сами готовили просфоры. Члены общины сами всем занимались, поэтому мы и сейчас живем безбедно. Территория у нас довольно большая. После постройки храма стали обустраивать дома. Сейчас трудимся в здании бывшей молочной кухни, где когда-то был приходской погост. Все делаем неспешно.

10 лет Новому Завету — «Җаңа Законъ»

«Җаңа Законъ»

— Отче, Вы справедливо говорите о предшественниках и о накопленном опыте, однако в Вашей жизни был и нелегкий труд переводчика Священного Писания.

— Опять-таки был указ владыки, управляющего Казанской епархией. Мы должны были совместно с Российским Библейским обществом продолжить ту переводческую деятельность, которая остановилась из-за Октябрьской революции. Последние переводы на кряшенский язык были сделаны накануне Первой мировой войны. Есть даже публикации, в которых говорится о том, что были готовы переводы всего корпуса Нового Завета, однако в свет они так и не вышли из-за революции. Потому и Российское Библейское общество, и мы были заинтересованы в том, чтобы появилось Священное Писание на кряшенском языке. Я нашел для проекта переводчиков, редакторов и носителей кряшенского языка. Объединившись с петербургским отделением, мы осуществили перевод. Переводить Новый Завет мы начали в 1997 году, а завершили в 2005-м. Перевели Деяния и Четвероевангелие, а затем взялись за Соборные послания, послания апостола Павла, Откровение. В это же время тексты переводились на удмуртский и татарский, и многие говорили, что татарский перевод делается для нас, но у нас был свой перевод. Татарский перевод не соответствует нашей речи, нашей ментальности, нашим понятиям — там даже орфография другая. Нам нужен был текст с церковно-кряшенской терминологией. Помимо книг Нового Завета, мы перевели все ветхозаветные книги, используемые за богослужением. Книгу Бытия в свое время переводил еще Николай Иванович Ильминский. Кроме того, была переведена Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова. Сейчас у нас есть все переводы, необходимые для Литургии.

— Язык со временем изменяется. Нужно ли было править тексты дореволюционных переводчиков?

— Когда стали переводить корпус посланий апостола Павла, то поняли, что нужно провести четкую грань между Ветхим Заветом и Новым Заветом. В переводах Ильминского слово «завет» было переведено как «закон». Мы договорились о том, что оставляем слово «закон», поскольку оно встречается и в литургических текстах, а слово «завет» переводим как «канон». Мы не знали, как переводить слово «старец», ведь старец — это не просто старик и не просто пресвитер. В этой работе нам помогали богословские редакторы — крупные библеисты со всего мира. Нас постоянно консультировали, а мы подбирали слова из своего языка. Одно дело — переводить Евангелие и Деяния и совсем другое — корпус посланий, где встречается множество новых терминов. Определенные проблемы были, но мы смогли их решить.

— Все ли кряшены приняли перевод?

— Там, где уже совершались богослужения на кряшенском языке, перевод приняли с большой радостью. А остальным орфография поначалу показалась непривычной. Дело в том, что мы сегодня используем дореволюционную орфографию с твердыми знаками и надписаниями. В русской и татарской этого нет. Я считаю, что это было правильное решение, потому что оно основывается на фундаменте, заложенном нашими предшественниками. Деятельность той миссии оказала огромное влияние на всех кряшен, поэтому мы не имели права что-то кардинально менять. У кряшен много различных говоров, однако Николай Иванович Ильминский при выборе терминологии остановился на говоре мамадышских кряшен, который оказался средним и для чистопольских, и для закамских кряшен.

— Отец Павел, сегодня, слава Богу, и храм восстановлен, и Священное Писание с богослужебными текстами имеются. Есть ли сейчас у кряшенской общины какие-либо проблемы?

— Проблемы есть всегда. Самая главная сейчас — смена поколений. Уходят православные набожные бабушки, и кто-то должен прийти им на смену. К сожалению, у нас нет условий для передачи кряшенских православных традиций подрастающему поколению. Нет кряшенской школы. Единственное место, где мы общаемся на родном языке — это храм. Только Церковь объединяет кряшен. Поэтому мы сейчас пытаемся воцерковить последующее поколение. Не просто покрестить, а именно воцерковить. Эту задачу перед собой ставят не только пастыри, но и общественные деятели. Чтобы кряшены сохранились, они должны быть православными. Народ существует, пока жива его культура, в том числе и религиозная. С помощью проповедей и литературных произведений мы стараемся подтянуть кряшен к Церкви, ко Христу.

Ильминский тоже тянул не к себе, а ко Христу, хотя некоторые считают, что у него была русификаторская политика. Всякий народ должен славить Бога на своем языке. Из истории мы знаем, что успех миссии был тогда, когда у кряшен появились своя Церковь, свое духовенство, своя интеллигенция. Тогда и был золотой век кряшенского Православия. Конечно, кряшены узнали о Христе задолго до XIX века, но службы тогда совершались на непонятном языке, поэтому люди могли выучить только молитвы «Отче наш», «Символ веры» и «Господи, помилуй». Это обстоятельство сильно ограничивало их духовные возможности, поэтому миссионеры говорили, что кряшенский народ не может развиваться в Православии. Впоследствии эти представления разрушила просветительская система Николая Ивановича Ильминского. И сейчас, слава Богу, в нашей епархии нет препятствий для развития этой системы. Нужно только трудиться.

— Батюшка, а где вы черпали силы для возрождения общины?

— «Сила Божия в немощи свершается». Как и все священники, я совершал богослужения, и это давало мне сил. Настоящая жизнь христианина идет в Церкви. Очень подпитывает литургическая жизнь. Я никогда не был одинок — всегда чувствовал поддержку людей. Я бы даже сказал, что жил в атмосфере людской любви. Кряшены очень похожи на тех людей, которые в свое время готовы были отдать апостолу Павлу свой глаз. В такой же любви жил и я. Если бы я делал что-то, что никому не нужно, то остался бы один. Харизма священническая тоже ведь не зря дается. В общем, жаловаться мне на что.

— Батюшка, что бы Вы пожелали тем, кто нас сейчас смотрит?

— Я всю свою жизнь посвятил служению Христу, поэтому желаю всем держаться за Него и не упускать Его из виду. Нужно делами подтверждать свою веру. Нужно помнить о том, что единственной канонической Церковью на земле является Православная Церковь, и нет ничего другого, что могло бы быть здесь раем. И русскоговорящих, и кряшенов Господь привел к Себе, поэтому мы все должны держаться Христа. В этом радость. В молитве говорится: «Русь святая, храни веру православную, в ней же тебе утверждение».

Новости по теме

«Светлый вечер в Казани»: Анна Смирнова — о традиционных устоях семьи «Светлый вечер в Казани»: Анна Смирнова — о традиционных устоях семьи

Гостья из Ярославской области ответила на вопросы ведущей программы «Светлый вечер в Казани» Екатерины Никитиной, касающиеся традиционных устоев семьи и предсвадебного периода — «Как раньше гуляли молодые?», «Можно ли было влюбиться?», «Почему появились песни о несчастной любви?».

Митрополит Казанский Кирилл: «Понимать мусульман — наша насущная потребность»
Публикации 5 марта 2024
Митрополит Казанский Кирилл: «Понимать мусульман — наша насущная потребность»

На портале «Независимой газеты» опубликовано интервью митрополита Казанского и Татарстанского Кирилла.

«Светлый вечер в Казани»: Светлана Преображенская — пути и распутья семейной жизни
Онлайн-трансляции 5 марта 2024
«Светлый вечер в Казани»: Светлана Преображенская — пути и распутья семейной жизни

5 марта 2024 года на портале «Православие в Татарстане» состоится прямая трансляция программы «Светлый вечер в Казани». ьГостем студии станет Светлана Преображенская, психолог, супервизор Института Интегративной Системной Семейной Терапии (Москва).

Митрополит Кирилл: Татарстан – пример мира, согласия, дружбы и братской поддержки христиан и мусульман
Публикации 19 февраля 2024
Митрополит Кирилл: Татарстан – пример мира, согласия, дружбы и братской поддержки христиан и мусульман

Митрополит Казанский и Татарстанский Кирилл дал интервью сербскому журналисту Желько Шайн. Материал опубликован на сайте «Косово онлайн»