Духовные училища в дореволюционной России были не столько профессиональными, сколько сословными учебными заведениями, предназначенными для мальчиков из семей духовенства. До 1854 года все священники, диаконы, пономари, дьячки были обязаны отправлять своих детей в духовные учебные заведения, да и позже большинство мальчиков из духовного сословия учились в них — ведь образование для них было бесплатным и на казенном содержании.
Духовные училища представляли собой начальную ступень образования — в них поступали мальчики, уже владевшие грамотой (обучить этому были обязаны родители), срок обучения составлял 5-6 лет. Анализ программ духовного училища показывает, что это были, в сущности, общеобразовательные учебные заведения — духовные дисциплины занимали в них немного места. Лучшие выпускники поступали в духовные семинарии. Остальные становились низшими членами причта — дьячками, пономарями, псаломщиками. Многие покидали духовное сословие, становились мелкими чиновниками, частными служащими — в XIX веке в России грамотность уже была квалификацией.
В Казанской губернии, в отличие от других, в течение долгого времени не было духовных училищ — вместо них действовали приготовительные классы в Казанской духовной семинарии. Но в 1829 году вместо них были открыты сразу три училища — Свияжское (позже перенесено в Казань), Чебоксарское и Чистопольское.
Вновь открытое училище сразу разместилось в доме, купленном у купца Леонтия Мешкичева. Позже, в 1891— 1895 годах, на этом месте было построено новое трехэтажное здание училища с домовой церковью во имя святой равноапостольной царицы Елены. Это здание сохранилось (улица Бебеля, 121/33). Здание построено по проекту казанского архитектора Льва Казимировича Хрщоновича на пожертвования купцов Григория Егоровича и Николая Егоровича Чукашевых — они, как и их отец, представляли ту часть известного купеческого рода, которая обратилась из старообрядчества к господствующей церкви.
По штатам в училище было 5-6 преподавателей, большинство из них были выпускниками Казанской духовной академии, одни имели сан священника, другие — чин по табели о рангах. Большим уважением пользовался смотритель училища в 1885—1901годах протоиерей Василий Андреевич Миртов (1852—1903).
Большинство воспитанников училища составляли дети духовенства из Чистопольского, Лаишевского, Мамадышского уездов. Но во второй половине XIX — начале XX веков здесь учились и дети чистопольских горожан — обычно их было 20-30 из общего числа в 120-140 учащихся — принимать в училище «иносословных» не полагалось — но духовное начальство давало свое согласие, получая за это дотации от городской управы.
Духовное училище существовало в Чистополе с 1829 до 1918. Здание сохранилось, занято школой, следов домовой церкви не осталось.
Наиболее известными выпускниками училища стали два человека, оставивших очень разные следы в российской истории. В 1827—1834 годах здесь учился Петр Иванович Кафаров. Потом он закончил Казанскую духовную семинарию, Санкт-Петербургскую духовную академию, принял монашество с именем Палладий. Архимандрит Палладий (Кафаров) (1817—1878 гг.) — выдающийся ученый-китаевед, оставивший заметный след в изучении как китайского языка, так и истории буддизма, конфуцианства, ислама и христианства в Китае, русско-китайских отношений. В составе духовной мисси он провел в Пекине более 20-ти лет, посещал самые отдаленные уголки Китая, кроме китайского, прекрасно знал монгольский и арабский, европейские языки. Многие его работы опубликованы на французском. Труды архимандрита Палладия и сейчас сохраняют свое значение.
Фото: laperuz.com
В 1845-1851 годах учеником Чистопольского училища был сын диакона села Никольское (ныне Лаишевского района) Михаил Константинович Элпидин (1835 —1908 гг.). Окончив училище, он вышел из духовного звания, служил в уездном суде в Казани, был вольнослушателем университета, с 1861 года участвовал в революционном движении. В 1863году по делу о знаменитом «Казанском заговоре» был приговорен к пяти годам каторги. В 1865 году бежал из казанской тюрьмы за границу, где в 1866 году организовал в Женеве вольную типографию. В течение последующих сорока лет Элпидин был крупнейшим издателем нелегальной литературы, его можно назвать наследником Герцена и Огарева в деле вольного русского слова. Будучи революционером-народником, Элпидин издавал в основном не прокламации и агитационные брошюры, а художественную литературу, запрещенную цензурой в России — Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого и др. — всего более двухсот книг, которые в большом количестве поступали в Россию — россияне могли свободно купить их в принадлежавших Элпидину магазинах в Женеве, Лондоне, Париже.