В юности, когда служил алтарником, у меня получился разговор с одним интереснейшим человеком — Иваном Петровичем Троицким. Своеобразный был человек: пел в церковном хоре; носил френч, галифе, сапоги. Война давно отгремела, но, видно, дороги его сердцу были те годы, не забыты были они…
Я однажды решился подойти к нему и спросил:
− Иван Петрович, глядя на вас невольно вспоминаешь войну, как вы ее прошли?
И я услышал ответ, которого никак не ждал:
− Да легко прошел: и пули ни разу не видел, и немцев видел только пленных.
− Как же так?
− А у меня и не могло быть по-другому. Когда началась война, и меня призвали в армию, мама, провожая меня, взяла икону чудотворца и святителя Николая и, вверяя меня ему, благословила.
Она и две его сестры, девушки тогда ещё, дали Богу обет: пока сын (а сестрам брат) будет на войне, они каждый день будут читать кафизму из псалтири, молясь о нем. А мама была человеком верующим: постилась, как положено в среду и пятницу, но дала обет поститься в среду и пятницу сухим постом: даже воды в рот не брать для того, чтобы Господь вернул ее сына живым и невредимым. И с этого дня, как он ушел из дома, они понесли этот подвиг молитвы и поста.
Погнали молодых на передовую и, как он говорит, пришлось ему что-то написать… А тогда, в сорок первом, основная часть народа была безграмотна, и если кто умел хорошо писать, это было большой редкостью. А он писал каллиграфически, красиво выводя буквы, ему это нравилось. И когда увидели это, то сразу взяли в штаб, к какому-то генералу.
И вот в штабе генеральском всю войну он и пробыл. Да больше писал всё… Кроме этого и маме письма писал домой, а мама почти в каждом письме: «Сынок, дома у нас не гаснет лампада пред образом Николая Угодника. Свой обет держим, молимся и постимся в надежде, что Господь сохранит тебя». И так всю войну прошел.
− Но неужели ни разу не было какого-то ЧП?
− Было, один раз.
− Какое?
− Вдруг объявили: немцы прорвали фронт, мы в окружении… И первый раз тогда выдали мне в руки автомат. Я на него смотрю и думаю, с какой стороны правильно взять-то его. Стали копать ямы, траншеи вокруг штаба, окопались, сидим… Несколько часов посидели — отбой: прорыв снят. Вот и всё ч/п, которое было за все почти пять лет войны.
Я был удивлён, а он, видя моё удивление, сказал:
− Ты удивляешься, а я нет. Подумай сам, пред Николаем Угодником молитва матери моей была каждый день. Каждый день она с сёстрами молилась, каждую среду и пятницу она совершала сухой пост… Разве могло быть по-другому?
Это рассказ живого человека из его реальной жизни, и мы видим на этом примере: святой Николай − победитель, победитель был и в то страшное огненное время войны, храня своих верных и оберегая их от всякого зла. Помню рассказ ещё одного человека, который с молитвенным предстательством Николая Угодника пошёл на фронт.
− Взяли меня в санитарную роту и всё, что мы делали — это раненых собирали после битвы да умерших погребали.
Я его спросил:
− Удалось ли вам хоть раз видеть врага лицом к лицу?
− Удалось, один раз.
− Как это было?
− Собираем раненых, слышу стон из овражка, кто там: наш, немец, не знаю. Заглянул — там раненый, поворачиваю его, и вот как бы спиной почувствовал что-то, разворачиваюсь: в кустах напротив немецкий солдат живой − и дуло на меня. И мы друг дружку поняли без слов: я сейчас крикну наших, он меня положит на месте − ему терять нечего. Он нажмёт на курок: обнаружит себя — и ему конец. Посмотрели немного друг на друга, и тихо разошлись.
В таких примерах даже не войной попахивает, а каким-то миром... Видите, как святитель Христов действует? Не только сохранил надеющихся на него от смерти, ранений, уродств и других проблем, не дал им быть даже убийцами иных жизней. На войне нести смерть, защищая родину, не вменяется в грех, но по церковным правилам епитимья всё-таки несется в любом случае: та или иная смерть — это неестественно для человека. Человек должен нести жизнь в мир, а не смерть. И даже в этом видим, как Чудотворец хранил не только тела, но и души, надеющихся на него.
