Протоиерей Виталий Марфушкин: «С верой в Бога жить легче»

Начало пути

Я из верующей семьи. Родился в Москве 23 февраля 1937 года. В этот год проходила перепись населения, и переписчики спрашивали о вере. Мама меня записала православным. Во время Великой Отечественной войны нас эвакуировали в Казань, мы переехали к родственникам в Нижний Услон. Так здесь и остались.

В этом селе жил священник, скажем так, незарегистрированный. Хотя сельсовет о нем знал и разрешал ему служить по домам. Я к нему бегал — так и узнал много нового о Православии. В то время я думал, что священник — это святой. А затем я прочитал книгу «Патриарх Сергий и его духовное наследство», и после этого мне захотелось стать священнослужителем.

В школе особых проблем не испытывал: политизированные учителя и ученики ко мне относились спокойно. После школы мы с товарищем, отец которого был прокурором, решили поступить в сельскохозяйственный институт. Я поступил, а мой друг — нет.

В институте я проучился четыре года. Все это время посещал храмы. То Никольский собор, находящийся на улице Баумана, то храм Ярославских чудотворцев на Арском кладбище. Однажды я поехал в Москву, в которой с детства не был, и зашел там в Елоховский собор. Мне одна бабушка говорит: «Вот семинарист». Я спросил у нее, где находится семинария. Решил туда поступить, хотя в то время я еще учился в сельскохозяйственном институте в Казани. После того, как вернулся из Москвы, меня тут же вызвали на Черное озеро — в управление НКВД. Черное озеро для казанцев значило то же, что и Лубянка для москвичей. Там меня уговаривали отказаться от веры. Весь институт знал, что я верующий, а партийный организатор говорил студентам: «Среди нас появился пуп!».

Вскоре начали выходить статьи ученого Ленинградской духовной академии Александра Осипова, в газете «Правда» опубликовали его отказ от веры. И стали меня обрабатывать, чтобы и я отказался. Я стоял на своем, поэтому меня исключили из института. Поставили двойки по философии и экономике, потому что я первичным считал Бога, а преподаватели — материю…

Путь к священству

После этого я стал помогать священнику. Дальше было осуждение архиепископа Иова (Кресовича), которого заменил епископ Михаил (Воскресенский) в 1960 году. Владыка дал мне хорошую характеристику для семинарии, но там меня даже не допустили к экзаменам. Почему? Не знаю.

Затем владыка Михаил решил взять меня к себе — помощником в Никольский кафедральный собор. Начиная с 1960 года, я там пономарил, нес послушание в ризнице, в кладовке, затем читать начал, а в 1964-м меня рукоположили во диакона. Четыре года пономарил и четыре года служил дьяконом, а в апреле 1968 года архиепископ Казанский и Марийский Михаил рукоположил меня во священника. С тех самых пор и служу.

Хочу сказать, что вера в безбожное время сохранилась благодаря нашим дорогим бабушкам. За молодежью тогда сильно следили, чтобы она не стала посещать церковь. Нельзя было совершать требы на дому, разрешали только Причастие, а старосты еще и налог брали с этого.

Крещение и венчание находились под запретом. Молодежи ничего не разрешали, а бабушки ничего не боялись и вопреки запретам посещали службы. За молодежью же следили, и даже существовал «регламент», определявший, что можно говорить в алтаре, а что нельзя. Проповеди — только как у Московского патриархата, потому что их проверяли все надзорные ведомства. Например, нельзя было говорить «еврей» — следовало говорить «иудей». В этом отношении свободы не было. В храме часто стояли люди из НКВД и из исполкома, и еще уполномоченный по делам религии за всем следил.

Поспокойнее уполномоченный стал в 90-е. В эти тяжелые для страны годы у нас все было относительно спокойно. Только однажды украли Евангелие с престола и милиционера убили, охранявшего закрытое кладбище.

Как удалось сохранить веру

У верующих не должно быть страха — не надо бояться, что что-то случится. Бабушки были настойчивы, они всегда ходили в храм. Никольский собор даже во время войны, когда не было отопления, заполнял народ. Сначала выпускали с ранней Литургии, и только после этого пускали на вторую. Люди приезжали из Кощаково, из Пестрецов и других районов. Алтарник Иван Тимофеевич рассказывал, что верующие ломали двери, чтобы пробиться в церковь, а власти запрещали ее ремонтировать. Властям было выгодно, чтобы храм быстрее развалился. Вот такие времена были.

Жизнь с Богом

Мне кажется, та самая личная встреча с Богом у меня не была спонтанной. У меня никогда не было сомнений в том, что Он существует.

В детстве просто догадывался, а прочитав много православных книг, понял, что Бог все слышит и все знает. Знает все дела и мысли.

Протоиерей Виталий Марфушкин: «Сам Бог меня вел»

Передо мной стоял выбор — черное духовенство или белое. Я женился, потому что один я бы не смог. Надо быть честным. Моя матушка пела в хоре Никольского собора, там познакомились, пообщались и поженились. Всякое в жизни бывало, но Бог вел. Говорят, «с полуслова друг друга понимают», но у нас не всегда так было. Со временем я понял, что человеку надо иметь веру и терпение. У нас трое детей, жизнь прошла ладно и хорошо. Слава Богу!

Как жить?

Скажу вам точно: с верой в Бога жить легче. Но веру надо подкреплять делами. Можно верующим называться, а Бога в сердце не иметь. Господь иногда так ведет нас по жизни, что мы главного не видим.

Меня Господь так сохранял, что даже при попытках греховных я просто не мог ничего сделать. Надо иметь благочестие, благоговение ко всему святому, иметь страх Божий, воспитывать его в себе. Помню, в молодости много соблазнов было. В жизни всегда пригодится умение стоять на своем. Вера должна быть не только в уме, но и в сердце, а молитва должна быть умственно-сердечной. Умом-то мы разумеем, а вот сердцем не всегда. Ко Причастию правило и его не «читают». А надо молиться с покаянием и со смирением! Но смирение должно быть не раболепное. Необходимо работать везде не для галочки, а с любовью. Желаю все делать с любовью и крепко хранить веру!