В декабре прошлого года в Церкви начали активно обсуждать, сказанные в том же месяце, слова Патриарха Московского и всея Руси Кирилла о его видении проблемы перевода богослужения на русский язык. Ясно, что высказывание предстоятеля Церкви на эту важную тему, которая в последние годы стала одной из самых обсуждаемых, не могло не привлечь внимание верующих. И это действительно произошло: во многих Интернет-сообществах, посвящённых жизни Церкви, начали появляться в большом количестве отзывы на слова Патриарха — а вернее даже отзывы не на его слова, а частные высказывания на ту же тему.
Не буду приводить здесь мнение Его Святейшества (хотя, конечно с ним следует ознакомиться), потому, что хочется просто поразмыслить над сутью вопроса, сама полемика вокруг которого (тон её, те эмоции, которые она вызывает) заслуживает, может быть, даже более пристального внимания, чем сам вопрос.
Открывая, какую-нибудь популярную православную группу в социальной сети, и найдя там обсуждение вопроса целесообразности перевода богослужения на современный русский язык, обратим внимание на комментарии к этой записи: как часто в них звучит неожиданный сарказм по отношению к оппонентам, непримиримость и иногда какая-то даже злоба! Странно видеть такое среди христиан по отношению друг ко другу… И однако же, эти неприятные странности тоже говорят о том, что вопрос, как говорится, наболел.
Многим этот вопрос, как кажется, уже представляется эдаким краеугольным камнем нашей Церкви: одни говорят, что поменяв язык, мы совершим чуть ли не отступление от веры, другие говорят, что именно изменение языка богослужения приведёт едва ли не к духовному возрождению народа. И кто же тут прав? А вдруг никто?! Вдруг краеугольный камень — это не язык, а именно сама вера наша, духовность, Господь?!
Да, логично предположить, что грамотный перевод службы на современный русский язык высокого, так сказать, стиля даст возможность полностью осмысленно участвовать в службе, как мирянам, так и духовенству. Да и вообще, следуя логике равноапостольных Кирилла и Мефодия, которые в своё время переводили христианские Писания не на «особо поэтичный» или «особо богодухновенный» язык, а просто на язык понятный для древних славян, очень даже обоснованно выглядит то, что нынешний церковно-славянский текст службы нуждается, если не в замене, то, во всяком случае, в серьёзном пересмотре.
Например, всем известное повествование о Рождестве Христовом в Евангелии от Матфея начинается так: «Иисус Христово Рождество сице бе…» Вот это «сице бе» — что такого плохого в том, чтобы заменить это выражение при чтении в храме на понятное «было так»? Разве менее благодатно и красиво будут звучать слова Писания? Нет. Логичны, впрочем, и многие контрдоводы против переводов — к примеру, можно отметить, что многое адекватно перевести уже очень сложно и, что люди по сей день спасаются без всяких переводов, и что у тех же католиков не произошло какого-то там духовного возрождения после того, как они узаконили переводы своих богослужений на современные языки. Всё это так. И те, и другие правы по-своему.
Язык богослужения очень важен. Не правы только те, кто ставит этот вопрос слишком высоко. Ведь, если подняться над спорами о переводе, то мы увидим, что, во-первых: проповеди в храмах звучат по-русски, священники говорят с прихожанами по-русски, есть у нас и официальный хороший перевод Писания, есть и творения святых отцов, переведённые также на современный язык; а во-вторых, мы увидим, что, например, в Американской Православной Церкви служат на английском языке и не считают его каким-то там ущербным по отношению к церковнославянскому — перевели на понятный большинству язык и всё — Церковь благословила. Иными словами проблемы по сути, как таковой нет, или, вернее, она никогда не будет иметь такой первостепенной важности, как нам иногда пытаются доказать.
Русский язык на службах есть, есть он и в виде переводов всего — от Писания до тропарей Постной триоди. Был и есть церковнославянский язык, но его наличие (как, впрочем, и наличие русского!), например, не помешало массовому отпадению народа России от веры в начале прошлого века. Что всё это значит? А то, что не в срочном новом переводе и не в стойкой защите старого текста заключается спасение и стержень духовной жизни христианина. Можно перевести всё, что только поддаётся переводу, но человек, который не желает жить по-христиански, таким же и останется. Можно навсегда запретить трогать церковнославянский текст, но тот, кто во время проповеди за Литургией по привычке думает о мирском, не изменит своего теплохладного отношения к службе.
Что же нам со всем этим делать? А просто поменять своё отношение к этому вопросу, который оказывается на поверку не таким уж и важным для спасения. И тут, конечно, стоит привести кое-что из действительно очень мудрых слов Патриарха Кирилла о переводе: в частности, он предложил вводить чтение Писания за богослужением по-русски только там, где к этому готовы, где это не вызовет серьёзных споров. При этом Патриарх указал и на то, что проблема не столько в непонимании текста, а иногда лишь в недостаточных знаниях церковного учения, что само по себе от языка, конечно, не зависит, так как это уже вопрос просвещения.
Если вновь почитать в сети многие комментарии к вопросу о переводе, то мы увидим, что очень часто в недобрых интонациях, изобилующих там, сквозит только глубокая духовная проблема, также никак, в общем-то, с языком не связанная. Таким образом, если мы станем принципиальными противниками перевода, который, допустим, одобрит Церковь, то уподобимся раскольникам XVII века. А если будем копить в себе злость после того, как Церковь всё же посчитает, что радикальный перевод делать не нужно, то уподобимся раскольникам начала XX столетия, которые модернизацию всего на свете ставили выше единства и мира.
Нужно обратить внимание, что ведь мы же всё-таки друг другу братья, и если, как нам кажется, неправота другого вызывает в нас желание подвергнуть его костру инквизиции, то, значит, нужно выкинуть из головы этот вопрос перевода, оставив его Господу, и навести порядок в своей душе.
Только правильная духовная жизнь ведёт ко спасению, и если будет у нас эта жизнь, то Господь всё управит в Своей Церкви — в нужное время и гораздо лучше, чем, если мы будем пытаться это делать только своими руками.
