Статья митрополита Казанского и Татарстанского Феофана для электронной газеты «Бизнес Online».
«Еще при Нероне говорили, что наступили последние дни и явился Антихрист»
Войну в Сирии все чаще рассматривают не только в геополитическом, но и в религиозном плане, придавая ей некий скрытый апокалиптический смысл. Но правильно ли это? Из истории мы знаем, что очень много локальных конфликтов на Ближнем Востоке спешили объявить «войной Судного дня», как это произошло с двухнедельным военным противостоянием Израиля с Египтом и Сирией в 1973 году. И теперь, когда Дональд Трамп, готовясь к очередным ударам по Сирии, поднял в воздух Boeing E-4 — «самолет Судного дня» — снова зазвучали тревожные заклинания о «последней войне», которую якобы сейчас ведет человечество.
Я не люблю заклинаний. Всё магическое, лжезначительное и конспиративное чуждо духу христианской Церкви, который прозрачен, как солнечный свет, и также, как свет, понятен и доступен любому — от старика до ребенка. Однако день Страшного суда действительно скрыт от нас под покровом глубокой тайны. Как сказано в Евангелии от Матфея: Бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий (Мф. 25:13). И с самых первых веков христианства или даже с более ранних библейских времен, когда в будущее пытались заглянуть ветхозаветные пророки, продолжается это чуткое «бодрствование». Христос был распят при императоре Тиберии, но, когда на римский престол, наследуя Клавдию и Калигуле, взошел Нерон, христиане готовы были поверить, что наступили последние дни и явился Антихрист. А ведь тогда еще были живы многие из апостолов, ещё не сошли с исторической сцены поколения, помнившие Спасителя как своего современника, и еще звучала живая проповедь Симона Петра, «ключника Рая», распятого в Риме именно в нероновское правление вместе с другими христианами-мучениками. И что же, разве завершилась на этом история? Нет, поток живой исторической жизни покатился дальше.
Когда пала Византия и последний ее император был убит в бою, в Православной Церкви снова распространились апокалиптические ожидания. Но почти сразу следом за этим монах Филофей пишет своё знаменитое послание о Москве как о «Третьем Риме». Это вовсе не было исключительно державным манифестом, как к этому принято теперь относиться, — нет, Филофей просто свидетельствовал о неугасимости жизни, о том, что в истории очень трудно поставить точку и что там, где «лежит во прахе Второй Рим», почти неотвратимо вырастает Третий. И происходит это, возможно, не благодаря открытому Гегелем «духу истории», а по тем же простым законам, по которым каждый год из вымерзшей за зиму и вроде бы мёртвой земли возникает свежая трава.
«Третий Рим» тоже несколько раз погибал, и каждый раз казалось, что погибал окончательно. Во второй половине XVII века Второго пришествия Христа очень напряженно ожидали раскольники. Но изменений в богослужебных книгах и в православной Литургии, внесенных Патриархом Никоном, оказалось явно недостаточно, чтобы мироздание рухнуло. И даже в 1917 году, когда в России в результате революции начались такие преследования христиан, которые не снились и Нерону, когда Патриарх Тихон анафематствовал большевиков, а по сохранившимся монастырям и храмам прошел шёпот, что «вот она, пришла власть сатаны», небеса не разверзлись, — Россия и Церковь устояли.
Точно также и о войне в Сирии теперь говорят, что это предвестие Второго Христова пришествия. Но, какова бы ни была чаша страданий сирийского народа и сколько бы коалиций и военных группировок ни было втянуто в этот конфликт, разве он чем-то существенно отличается от предыдущих? Да, мир видел войны пострашнее. Но это, конечно, не значит, что мы должны легкомысленно взирать на происходящее в САР — здешний клубок противоречий помножен на огромное количество проблем, традиционно связанных с Ближним Востоком.
Кстати, апокалиптические ожидания связаны с Сирией не столько у христиан, сколько у иудеев — я читал некоторые заявления на этот счет. К примеру, раввин Иегудиил Фиш, толкуя удары Трампа по республике, сослался на книгу Иеремии: «И зажгу огонь в стенах Дамаска, и он истребит чертоги Венадада». Есть ожидание Последнего дня и у сирийских мусульман. Но и они чётко знают, что никто, кроме Всевышнего, не ведает о дне и часе. Потому что мы не можем вмешиваться в замыслы и дела Господни. Человеку это просто не под силу.
Конечно, Сирия — это очень древняя земля. Что происходит в душе, когда ты стоишь своими ногами примерно на том месте, где состоялась встреча апостола Павла со Спасителем? Я помню, что остался там после церковной службы поздно вечером. Был удивительный закат, и было почти явственное ощущение, что по дороге в сумерках идёт апостол, а ему навстречу — Христос. Сирийская земля — это ведь тоже библейская земля. Это отчетливо понимаешь, когда вам показывают дом, где крестили апостола Павла, или когда в мечети Омейядов в центре Дамаска вас подводят к месту погребения головы Иоанна Крестителя. И кажется совершенно удивительным (хотя потом этому перестаешь удивляться), что гробнице в равной степени поклоняются как христиане, так и мусульмане.
Сами ближневосточные пейзажи — то песчаные, то каменистые, с оливковыми рощами, с зарослями пальм и кипарисов — напоминают о библейских сюжетах. Сквозь Сирию мерцает какой-то глубокий внутренний свет, и ты поневоле чувствуешь его и понимаешь, что эта страна — не просто точка на географической карте мира, а место, где Бог и человек когда-то жили в непосредственном соседстве друг с другом. Через какие бы пропасти и войны ни проходила Сирия, как бы ни менялась, называясь то Римской империей, то Арабским халифатом, то республикой, этот внутренний свет в ней все-таки остается, он неистребим — вероятно, потому что не человек зажег его.
«Любая цивилизация рассыплется в прах в три недели, и перед человеком предстанет облик дикаря»
Говорят, что американцы, действуя в Сирии, тоже движимы неким религиозным чувством, что в Белом доме по-прежнему влиятельны протестантские фундаменталисты (обыкновенно ассоциируемые с Республиканской партией), но я позволю себе усомниться в этом. США, как и весь Запад, давно избрали для себя другой путь развития — путь вне религии. В поступках Трампа я вижу другое — стихию «человекобожия» и исключительную надежду на сверхмощь своего человеческого гения. «Я послал “умные“ ракеты, я наказал Асада, никто до меня так жёстко не говорил с Россией...», — в этих заявлениях Трампа нет никакого религиозного чувства. Это упование на свои человеческие силы, на «убедительность» своего оружия, на влиятельность тех финансовых и политических кругов, которые стоят за спиной у мечущегося американского лидера. Но есть ли за всем этим Бог? Разве Господь в громе и молниях, как верили когда-то язычники? Нет, Он — в веянии тихого ветра, каким явился в библейские времена пророку Илии (см. 3Цар. 19:11-12). Поэтому все угрозы Трампа и его союзников по коалиции в отношении России и Сирии очень далеки от христианства. Каким бы ни был протестантский фундаментализм и какие бы амбициозные планы в своё время не вынашивал, он все-таки оставался религиозным феноменом. А здесь нет никакого феномена и никакой особенной глубины, а одно лишь упоение силой и способностью диктовать миру свои условия.
Христианские лидеры выступили с миротворческой инициативой в связи с ситуацией на Ближнем Востоке
Человекобожие, родившееся на Западе в эпоху так называемого Ренессанса (и имеющее корни в античности, в обожествлении римских кесарей и пр.), вообще ближе к Антихристу, чем к гуманизму. Но это еще далеко не сам Антихрист, а лишь подражание ему. Когда Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл говорил о том, что он видит в современных событиях признаки приближения «последних времен», он подразумевал не только Сирию. Он указывал на то, что человечество избрало пагубный путь отрицания Бога, и этот путь неизбежно приведет нас к Судному дню. Мир человекобожия — это перевёрнутый мир: на место Богочеловека возводится человекобог, а десять заповедей подменяются «правами человека» и его возведенными в абсолют потребностями. Это можно было бы считать проявлением любви к человеку, если бы эти так называемые потребности были исключительно возвышенными. Между тем давно известно, что если снять с людей духовный каркас закона, то они очень быстро теряют всякий человеческий облик. О хрупкости цивилизации и об её условности много сказано в русской и мировой литературе, но, возможно, ярче всех сказал писатель Варлам Шаламов, сын православного священника и «крестителя алеутов» Тихона Шаламова: «Любая цивилизация рассыплется в прах в три недели, и перед человеком предстанет облик дикаря». Шаламову можно верить — он видел ад не «духовными очами», как Данте, а своими глазами: он жил в аду колымских лагерей почти 20 лет и хорошо знал, как быстро и почти безвозвратно гибнут человеческие души.
Впрочем, для этого совсем не обязательно массово загонять людей в концлагеря, как делали это Европа и Россия в ХХ веке. Нет, в XXI веке идеологи расчеловечивания действуют более изощрённо: они знают, что достаточно сорвать покровы с человеческих инстинктов и отменить вековые запреты, и люди сами перестанут быть людьми. Я говорю о легализации сексуальных и прочих извращений, о возведении антинормы в норму. Всё это достигается в том числе за счет вытеснения религии на обочину общественной жизни, из всех сфер социальной жизни. Религия объявляется сугубо личным делом, и пространство, в котором она всё ещё разрешена, стремительно сужается. Во Франции и Великобритании уже запрещают открыто носить нательные кресты. Священников, которые осмеливаются в своих проповедях осуждать однополые браки, оставляют без работы или даже угрожают посадить в тюрьму. В Англии сотрудницу ЗАГСа уволили за то, что она, как христианка, отказалась регистрировать брак двоих гомосексуалистов. Если же западное христианство пытается приспособиться к веяниям времени, оно неизбежно превращается в псевдорелигию, как это происходит сегодня с протестантизмом.
Война в Сирии — лишь одно из звеньев этого процесса, запущенного в глобальном мире. Исход этой войны целиком зависит от разумности современного человечества и от его инстинкта самосохранения. Понятно, что мы своими действиями можем приблизить Армагеддон, а можем, наоборот, отдалить его или избрать другой путь. Мы можем в несколько минут уничтожить половину обитаемой ойкумены, а можем сохранить её для себя и своих детей. А там уже — как Господь рассудит.
«Это уже чистый сатанизм, каинова дорога, толкающая людей к кровопролитию»
Я жил в Сирии в 1999-2000 годах, будучи представителем Московской Патриархии при Патриархе Антиохийском и всего Востока. Тогда эту должность занимал Игнатий IV, выходец из арабской православной семьи, бывший прежде митрополитом Латакийским. Замечательный, очень образованный человек, учившийся в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже, участник множества международных конференций. Я общался с ним часто — возможно, в силу моего гиперобщительного характера. Но нередко и сам Игнатий звонил мне и говорил: «Феофане, зайди ко мне». И мы подолгу с разговаривали: Патриарх Антиохийский был уже старик, но в светлом и очень здравом уме. Обыкновенно мы беседовали без переводчика — на английском.
Противодействие религиозному экстремизму как условие поддержания гражданского мира: уроки сирийского конфликта
Кстати, у меня принцип: я везде и всюду ношу свою священническую одежду. И в Сирии я придерживался той же привычки: спокойно ходил по Дамаску в облачении православного священнослужителя и никогда не ловил на себе косых взглядов и не чувствовал никакой ненависти. Сирийские мусульмане очень хорошо ко мне относились. Со многими из них я и по сей день сохраняю добрые взаимоотношения. То, что Сирия попала в мясорубку «цветных революций» и то, что в ней попытались реализовать ту же программу «управляемого хаоса», какую Запад внедряет на всем Ближнем Востоке, не понравилось ни мне, ни тем более моим друзьям. Разве хаос вообще может быть управляемым? Разве в наших силах манипулировать низменными инстинктами?
Здесь я опять вернусь к словам Шаламова: любую, самую высокую цивилизацию можно отбросить в каменный век за считанные недели. И за примерами не надо далеко ходить в Сирию: вспомним наш 1917 год. До февраля 1917-го мы жили в православной христианской стране, а уже через год положение христиан в советской России выглядело хуже, чем сейчас в Сирии. Нас расстреливали наши же собратья. Это показатель того, насколько идеология человеконенавистничества быстро ложится на скрытую в нас греховную основу. Нынешние распри христиан и мусульман в Сирии, запредельная жестокость боевиков — это тоже искусственно выращенные вирусы. Недаром говорят, что даже ВИЧ и Эбола были когда-то выращены в специальных лабораториях. Ничего не мешает поступать так же и с «социальными» вирусами, внедряемыми в нашу общественную жизнь. И в религиозную жизнь в том числе. Но это уже чистый сатанизм, эксплуатирующий низменные инстинкты и толкающий людей к кровопролитию. Это Каинова дорога.
Однако я не считаю, что война в Сирии зашла в тупик, из которого нам уже нет обратной дороги. Наоборот, то, что делают сейчас американцы и их европейские партнеры в САР, это свидетельство некоей растерянности. И провокация с выдуманной «химической атакой» в городе Дума, и последующий удар крылатыми ракетами не достигли, по сути, никаких целей. Зато подтолкнули нас и наших союзников к формированию более твёрдой позиции по Сирии. Я был на днях на конференции в Тунисе (стран Ближнего Востока и Северной Африки) и сказал её участникам, что в современных конфликтах выигрывает не тот, у кого ракеты стремительнее и танки крепче, а у кого разум более взвешенный. Все войны заканчивались за столом переговоров, и до сих пор это единственный способ остановить трагедию.
