Мороз покрепчал с вечера, снег плотно лежал на земле, крышах домов, сверкая алмазными россыпями при свете круглой луны. Мы с мужем вышли на прогулку. Редкие пешеходы встречались нам.
Вдруг тишину улицы нарушил сильный крик мужчины: «Оля, Олечка, подожди, я сейчас тебе помогу, потерпи немного, я тебя очень прошу!..»
Мы огляделись — никого рядом, а крик чёткий. Затем заметили стайку ребятишек и владельца соседнего магазина — все смотрели на крышу сарая между магазином и жилым домом.
Пройдя несколько вперёд, увидели на крыше, вернее на «коньке» сарая, пожилого мужчину, разгребавшего голыми руками снег и отдиравшего затвердевший на морозе конец рубероида.…
Он продолжал громко и нежно уговаривать свою дочь, обещая спасти её.
Невольно подумалось: «Что ж он ее через дверь не спасает?» Откуда-то сбоку появились два работника милиции, с трудом сняли его с крыши и повели в отделение участка.
Владелец магазина со смехом пояснил: «Белая горячка у него, никакой дочери в сарае нет». Не знаю, почему ему было весело. Я смотрела вслед уходящим к зданию милиции с горечью, зная, что там его не излечат.
Вернувшись домой, стала листать старые номера журналов с православной тематикой и вновь в одном из них перечитала отрывок-исповедь человека, вернувшегося в трезвую жизнь.
Он, верующий человек, ранее страдавший запойным алкоголизмом, пытался друзьям по-свойски объяснить суть образа «Неупиваемая Чаша», перед которой молятся от греха пьянства: дескать, Чаша со Христом полна благодати. «Неупиваемая» чаша это. А вот бутылка с водкой заканчивается быстро, и потом начинается похмелье.… Именно благодатной Чашей и надо заменить граненый стакан или рюмку. «Неупиваемая Чаша небесных дарований», — так молятся православные перед этим чудотворным образом.
Далее он повествует, что акафист иконе «Неупиваемая Чаша» начал читать уже в полном отчаянии: трезвых дней в его жизни становилось все меньше, запои длились все дольше.
Поначалу читал акафист как бы автоматически, не понимал смысл того, о чем читал. «Скажу прямо, — пишет он, — я плохо верил в целительную силу всех этих малопонятных слов и сомнения одолевали: а стоит ли хвататься за соломинку?» И вдруг ему явственно проявился смысл одного молитвословия к Богородице почти в самом начале акафиста: «Бурю внутрь имущии помышлений сумнительных, но с искренним покаянием притекающии к Твоему неизреченному милосердию, одержимии пианственной страстью получают исцеление»... «Воистину, умудрил Бог человека, который писал этот акафист», — мелькнуло у него в голове. — Он знал, что непременно найдутся такие вот, как я, маловеры, с целой «бурей помышлений сумнительных».
После этого он стал читать акафист еще чаще, пытаясь тщательней вникать в его смысл.
Он выучил его почти наизусть. Главное — пить бросил, отпала, не выдержала бесовская рать, видя искреннее стремление человека избавиться от их сети и начать трезвую жизнь в Боге. «Как будто бы Господь кольчугу на меня надел, и теперь все соблазны выпить, как стрелы, не могут пронзить душу», — сделал он вывод. В акафисте есть такие строки: «Стена еси и щит, Богомати, людем, страждающим недугом пьянства, и всем, усердно к Тебе притекающим».
