Начиналось всё весело. Наверняка предстоящий пир заставлял приглашённых заранее предвкушать большое событие и готовиться к этому мысленно. Ещё бы: роскошный дворец Ирода Антипы, традиционно изысканное угощение — притом в огромных количествах, да ещё и балетный театр, который этот царёк держал при своём дворе. Попасть на день рождения к Ироду означало стать участником не только великолепного застолья, но и профессионального шоу.
Впрочем, в этот раз все присутствующие стали соучастниками и одного из самых страшных преступлений мировой истории — убийства Иоанна Крестителя. Этот могучий пророк, пожалуй, единственный, кто мог возвысить голос и обличить Ирода — тот спал с женой своего брата, и не скрывал своего падения. Чтобы обладавший огромным авторитетом Иоанн не оставался безнаказанным за свои дерзкие слова, чтобы он не мог продолжать проповедовать и не смущал народ, Антипа бросил его в казематы крепости Махер — но убивать не собирался.
Не собирался, ибо сам в глубине души был согласен с обличениями, знал прекрасно, что пророк прав, совесть свою слышал ещё. Ирод ведь уважал Крестителя, уважал, наверное, за его бесстрашие, за его аскетичную жизнь, за слова, каждое из которых, кажется, имело вес и било точно в цель. «Покайся!» — говорил Иоанн, и как знать, быть может, Ирод собирался «когда-нибудь, в старости» исправить свою жизнь?
Но здесь были и женщины. Название фильма «Берегите женщину» напоминает другое словосочетание: «Берегитесь женщины». И то, и другое — верно. И если не уберёг мужчина, если сломалась его «прекрасная половина», то потом, того и гляди, утащит за собой в пропасть.
Все наелись до отвала, выпили, и когда завершающий танец танцевала дочь Иродиады от законного брака, племянница Ирода, все глаза были устремлены на неё — сальные, грязные взгляды. Мужчины, не стесняясь, пялились на полураздетое тело, бесстыдно двигающееся под музыку, и никаких преград для греха уже не существовало, люди оказались в когтях дьявола, и тот ловко манипулировал ими.
Разгорячённый, довольный успехом именинник, бахвалясь, подозвал к себе племянницу и громко предложил ей просить, чего угодно. Та сбегала к матери. А Иродиада долго не раздумывала, что приказать дочери. Она прекрасно знала, что просить.
И вот Ирод Антипа оказался перед выбором. Мы всегда оказываемся перед выбором. Точка невозврата существует, но до неё мы обязательно делаем шаг — шаг, который можно и не совершать. Пройдёт время, и Пилат — как Антипа сейчас — отдаст на смерть Праведника, зная о Его невиновности. Понтий испугался, что о скандале узнает его начальство в Риме, и решил поступиться совестью ради кресла. Ирод побоялся другого — опозориться перед своими полупьяными подчинёнными. Что, мол, кишка тонка? Слово своё не сдержишь? А все ведь смотрят, все ведь ждут, чем кончится эта человеческая трагедия.
Она кончилась почти сразу. Всё было быстро и некрасиво — тюремная камера, палач, острый меч, последний взгляд величайшего из рождённых женщинами, треск костей, хлынувшая кровь… Эту голову мы сейчас видим в центре храма, на праздничном аналое. А тогда её, ещё немного тёплую, принесли в пиршественную залу, и потом на этом же блюде отдали Иродиаде. Та — вот она, женская ненависть! — колола голову булавкой, гадости говорила, опьянённая своей победой.
А Ирод что? Для него праздник закончился. Наверное, навсегда на этой земле закончился. Он и так-то жил в постоянном ощущении собственной ничтожности, невозможности управлять собой, порабощённости. А тут ко всему этому прибавился животный ужас, страшное чувство непоправимости совершённого поступка. Он жил и думал, когда же справедливое возмездие обрушится на его голову. Когда чуть погодя до двора дошли слухи о необычайном Пророке, говорящем смело и совершающем чудеса (то был Христос), Антипа в страхе вообразил, что Иоанн воскрес, и теперь, быть может, придёт, чтобы расправиться со своим убийцей.
Ужасно это всё. Врагу не пожелаешь, правда. А потому будем беречься, чтобы и самим не стать, как Ирод. Как минимум, совесть свою постараемся не переступать. Обжираться и напиваться не будем. Глаза свои начнём беречь, и даже на длинноногий кордебалет, танцующий в телевизоре, не будем смотреть. Иначе несдобровать нам — того и гляди, натворим таких дел, от которых кровь застынет в жилах и ужас навсегда поселится в сердце.
Смотрите, как опасно ходите…
