«Я недоумеваю и удивляюсь, как христиане нынешних времен могут праздновать или воскресенья, или другие праздники в течение года и духовно радоваться истинной радостью, если не причащаются постоянно Божественного Приобщения, которое есть причина и повод всякого праздника и торжества», — восклицает святитель Макарий Коринфский в 18 веке. И недоумение это можно распространить на нынешних христиан тоже.
Увы, для некоторых из нас причастие остаётся некой «дополнительной функцией» богослужения, не связанной напрямую с ним. Мы привычно «идём в церковь», но при этом способны не готовиться к Литургии — то есть к тому, собственно, ради чего христиане в храме и собираются.
Вербы, куличи, яйца… Мы несем с собой внешние атрибуты того или иного праздника, и душа наша спокойна. Мы выходим из церкви довольные и радостные, с чистой совестью шагаем домой… Но постойте!
Разве не нам полчаса назад Христос устами священника говорил: «Возьмите, ешьте, это Моё тело, за вас разрушенное во оставление грехов»? Разве не нам давал вкусить Крови, пролитой на кресте в Великую Пятницу? Разве не протягивал нам руками священника Себя — кровоточащее сердце Своё?
А мы что делали в этот момент? Переминались с ноги на ногу? В благочестивом поклоне склоняли голову? Почему, почему не пошли мы соединяться с Богом, почему не захотели с Ним встретиться, почему не причастились Его страданий и Его воскресения?
Увы, ответа часто нет. Хрестоматийное «я недостоин» давно уже стало притчей во языцех, ведь «я недостоин» — это слова, которые как раз и указывают на возможность причастия. Ты чувствуешь недостоинство? Так иди и причащайся, именно это чувство и нужно перед Чашей.
Быть может, интуитивно чувствуем мы свою неготовность? Вот в этом больше правды. Апостол Павел не зря говорил: причащаться нужно, но и готовиться к причастию нужно — иначе болезни и смерть.
А как готовиться? Наверное, всей жизнью своей.
Стараться жить каждый день с Богом. Помнить, что в это воскресенье у тебя настоящая встреча с Ним, Он к тебе в сердце войдет. Если помнишь это, многое пустое, нехорошее само уходит из жизни — и откуда-то страх Божий появляется даже.
Ещё изучать свою веру. Понимать, что перед тобой будет держать священник. «Компотик», «сок» — страшно даже вспоминать, как мамы порой называют перед детьми Страшные Тайны. Ещё Евангелие читать, «Спас» смотреть. Купить какую-нибудь интересную богословскую книжку в церковной лавке.
Ещё придётся обидчиков простить. Если не получится — себя обвинять, что не можешь простить, у Бога помощи искать — и идти к Чаше, ибо Кровь Христа способна смыть твою обиду, умягчить каменное сердце. А у тех, с кем поругались — перед этим самому прощения попросить. Иначе не причастишься.
Тем, кто совершает совсем уж страшные грехи — с девушкой живёт до свадьбы или в преступной группировке состоит — тоже, ради жизни с Богом, ради причастия, придётся на девушке пожениться, и из разбойников уйти.
Что ещё? Ещё за собой смотреть. Понимать, зачем причащаешься. Не потому, что «сегодня праздник». Потому что хочется к Нему. Потому что с грехами сладу нет. Потому что смерть в моём теле царит, а я хочу жить вечно — быть с Богом всегда.
И вот тогда вопросов «а можно ли причаститься в Великую субботу, а потом ещё на Пасху» не возникнет. Мы просто перестанем понимать, как, вообще, можно праздновать Пасху, если не причастишься. Куличи что ли есть и радоваться, что изюма много наложили? А суббота великая с её длинной, но такой ни с чем не сравнимой службой — как мы уйдём из храма, не подойдя к Чаше?
Может, не сразу у нас такое понимание возникнет — везде ведь важна постепенность. Но будем хотя бы знать, что пренебрежение Причастием — грех. Будем ругать себя и плакать внутренне, если люди на службе причащаются, а мы в сторонке стоим, каменные и неготовые. Будем стремиться к Богу — это, пожалуй, главное качество, отличающее искреннюю веру от номинального благочестия. Будем стремиться всей своей жизнью.
И Бог обязательно выйдет к нам навстречу.
