17 июня, в день памяти собора Псковских святых, исполнился 9-й день преставления ко Господу духовника Снетогорского монастыря схиархимандрита Тихона (Муртазова), до пострига в схиму архимандрита Ермогена. Он родился в 1935 году в одном из сел недалеко от города Чистополь Татарской АССР.
Предлагаем вашему вниманию воспоминания казанского священника Алексия Павлова о встречах с известный российским православным старцем.
С архимандритом Ермогеном (Муртазовым), в схиме Тихоном, судьба свела нашу семью, когда она переживала очень непростой период. С тех пор всегда, когда на душе было тяжко, когда не было видно дороги, а вокруг бушевала метель суеты и переживаний, появлялось горячее желание посетить древний Снетогорский монастырь в Пскове.
Душа стремилась в мир, где непростая и в то же время молитвенно-тихая монастырская жизнь говорила о вечном. Продолжительные монастырские службы, послушания и самое важное — люди, отражающие Божественный свет.
Первый раз пожить в монастыре и встретиться с отцом Ермогеном посчастливилось еще подростком. Мы приехали в монастырь на Страстной седмице. Сейчас искренне удивляюсь тому, как мы, непривычные к монастырской жизни, посещали все службы, исполняли послушания, из-за чего на сон оставалось часа четыре…
Особенно запомнилась Пасха, когда одна схимонахиня подарила пасхальное шоколадное яичко. Она сказала, что его можно съесть, а можно сохранить. Несколько часов подарок пролежал в кармане брюк, а затем был съеден. И тогда показалось, что, наверное, все в жизни можно сохранить , а можно — «съесть». Но сохранить, пожалуй, лучше.
Общение с отцом Ермогеном тоже напоминало пасхальный подарок. Сейчас, после его смерти, открылось, скольким людям он помог. В его присутствии в сердце водворялся мир, а душа доверялась Промыслу Божию, поэтому многие, считавшие его своим духовным отцом и наставником, будут молиться о нем.
Батюшка был прост и отзывчив. Говорят, что незадолго до операции он шутил и подбадривал тех, кто о нем переживал. Своих земляков из Татарстана, где он родился и вырос, он всегда встречал неизменным «исәнмесез». Любил сказать что-нибудь на английском, например, «халлоу, май пипл», чем всегда вызывал улыбку.
За этой улыбкой и духовным утешением в его келью тянулся нескончаемый поток страждущих. И каждого он внимательно выслушивал, исповедовал, наставлял.
Ночью в окне его кельи горел свет: батюшка молился до самого утра. Он всегда подчеркивал важность молитвы. Человек, пришедший в чужой дом, прежде чем что-либо сделать, спрашивает разрешения у хозяина, чтобы не навредить. То же и с утренней молитвой, которая представляет собой просьбу благословления на грядущий день. Вечерняя молитва — это благодарение, покаяние за совершенные грехи. «Нужно каждый день записывать свои грехи, чтобы потом на исповеди о них рассказать. За нами все записывают, а на мытарствах раскрывают. А нам важно запомнить содеянное, чтоб сделать этот список меньше», — говорил отец Ермоген.
Исповедоваться у него было легко. Чувствовалось, что он не осуждает грешников, поэтому появлялось желание исправиться. Хотелось изменить жизнь так, чтобы она стала угодна Богу.
Еще одной отличительной чертой отца Гермогена была любовь к России. Он почитал Царственных страстотерпцев и всех Российских новомучеников. Любил читать жития святых, молитвенно почитал икону Божией Матери «Казанская». Архимандрит был похож на патриарха Ермогена, имя которого он принял в монашеском постриге. Особенно интересно отец Ермоген рассказывал о чудесах, случавшихся во время Великой Отечественной войны. Мне запомнился рассказ о Пюхтицком монастыре. Предание гласит, что фашистам, желавшим взорвать обитель, явилась Мадонна и приказала им уехать. Так по молитвам Пресвятой Богородицы Пюхтицы были спасены от разорения.
В последний раз батюшка встретил нас особенно тепло. Комната его вся была в иконах и книгах. В углу находилось напоминавшее икону изображение старца Николая Гурьянова, которого он очень почитал.
Отец Ермоген помолился, после чего мы приложились к кресту-мощевику, который некогда держал святой праведный Алексий Мечёв. Он обильно помазал нас маслом, освященным на мощах святых, а затем велел приложиться к иконе императора Николая II и цесаревича Алексия и благословил в дорогу.
День перед отъездом был наполнен Пасхой. Сейчас, когда отца Ермогена уже нет с нами, очень хочется сохранить этот удивительный подарок. Его можно «съесть» в заботах, переживаниях и пустоте, а можно жить с верой и доверием Богу, исполняя Его святые заповеди, чтобы сохранить духовное богатство, которое оставил миру схиархимандрит Тихон (Муртазов).
Вечная память! Вечный покой!
