Оля потерялась. На улице стоял грустный, сырой от растаявшего снега декабрь. Люди вокруг толкались и спешно протискивались мимо друг друга, шурша пуховиками, пакетами, сумками. На разные голоса трезвонили сотни телефонов, тарахтели машины, а ещё поблизости бодро кряхтел старый саксофон, пытаясь изобразить популярную мелодию из кино — в общем, было шумно и суетно. И в этой суете никто не заметил, как одна мама на секунду случайно выпустила руку одной маленькой девочки, и та мгновенно потерялась среди стремительно мелькающих и нетерпеливо топчущихся на месте ног взрослых прохожих. Детского голоса никто не услышал, а маму быстро оттеснил бурный людской поток. Этот же поток подхватил Олю и понёс её к сердцу Города.
Оля уже несколько раз слышала пугающие истории о потерявшихся детях, которых потом не могли найти, ведь Город был не просто огромным — он был бесконечным… Где-то далеко-далеко в их маленькой квартирке на 32-м этаже рассеивался предрассветный полумрак, а на другом конце того же самого Города солнце уже садилось, и люди ложились спать, да и сами люди были другие… неведомые — они даже выглядели по-другому и говорили на непонятном языке… Таким был Город, в котором родилась и жила Оля, а теперь вот, кажется, потерялась.
Наверное, уже несколько часов подряд девочка, спотыкаясь, старалась идти в ногу со спешащей толпой. Она устала, но останавливаться было нельзя. От страха и шума уже кружилась голова. Оля плакала, но — тихонько, как взрослая, потому, что для того чтобы заплакать громко, навзрыд, как и положено маленьким детям, нужно было хоть на секунду остановиться, а этому мешали другие люди, подталкивающие её вперёд и вперёд. И она всё шла и шла, всхлипывая на ходу. Но вот она случайно поглядела наверх, и вдруг заметила, что там, высоко-высоко между смутными фигурами страшных прохожих и крышами серых домов мелькало и струилось что-то такое удивительное и пронзительно голубое… «Как красиво! Что бы это могло быть?» — глотая слёзы, подумала Оля. А это было небо — чистое, прозрачное, как ручей, или же, как… камешек в старинном перстне Олиной мамы. Девочка сразу же перестала плакать, засмотрелась, замедлила шаг, но тут же кто-то в больших разношенных ботинках больно наступил ей на ногу. Оля вскрикнула, опомнилась и пошла скорее вперёд, поглядывая на узенький небесный ручеёк, струящийся в недосягаемой высоте, откуда потихоньку начали падать редкие снежинки.
Идти ей почему-то стало легче — она вспомнила маму, и сначала хотела заплакать уже по-настоящему, но не заплакала, а неожиданно вспомнила песню, которую мама с красивой таинственной улыбкой пела по утрам в их маленькой далёкой квартирке на 32-м этаже… Оля вспоминала слова, значения, которых не знала, но это были слова её мамы — родные слова, и девочка стали их напевать: «Богородице Дево, радуйся! Благодатная Мария, Господь с Тобою… (Что за такая Богородица? Почему радуйся?) Благословенна ты в женах… и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших…» — странная песня, но Оле нравилось, и она пела всё громче.
Вдруг кто-то мягко взял Олю за руку и остановил. Она зажмурилась — вот сейчас её собьют с ног и всё… Но ничего такого не происходило: люди по-прежнему шли мимо, однако её никто не толкнул и не наступил на ноги — она стояла с закрытыми глазами посреди толпы, которая, как бурная, грохочущая река, обтекала её с двух сторон… Неведома рука развернула испуганную Олю, и она услышала удивлённые детские голоса: «Смотрите-ка, идёт себе и поёт, а сама-то чуть мимо не прошла! Где же ты ходишь? Мы ведь только тебя и ждём…»
Оля открыла глаза и удивилась ещё больше: перед ней стояли незнакомые девочки с высокими горящими свечами в руках, которые почему-то не гасли. Девочки были примерно одного с Олей возраста, а посреди них стояла другая девочка, чуть помладше, и как-то по-доброму внимательно глядела на потерявшегося ребёнка. «Идём? — сказала она Оле и подала ей свечу — Нам нужно спешить». Оля от неожиданности покорно взяла предложенную свечу, и тут толпа прохожих расступилась перед ними, а снег начал усиливаться, и стал падать уже большими приятными, пушистыми хлопьями. Так в Городе, наконец, наступила зима. А Оля вместе со странной детской процессией пошла следом за самой маленькой Девочкой.
Наступил вечер. Они шли и шли, и прохожие, сами того не замечая, всё расступались и расступались перед ними. Ей нравилось идти с этими девочками, тем более что они (вот уж действительно чудо!) тоже напевали песню, которую любила Олина мама! «Богородице Дево, радуйся!» — пели они так красиво, так стройно, что Оля даже забыла о том, что потерялась…
Но вот случилось ещё одно чудо: девочки свернули раз, другой, и вдруг… вышли из людского потока. Шум множества шагов и голосов внезапно остался в стороне. Оля не могла оторваться от этого зрелища: огромное людское море заполняло бескрайние улицы и широкими волнами разливалось между высоченными домами… А она смотрела на всё это… со стороны… И как она сумела оттуда выбраться — непонятно… Но тут одна из девочек тихонько потянула её за рукав, и поманила за собой. Оля обернулась и увидела, что стоит перед входом… в церковь. Некогда было думать о том, что они здесь делают — девочки со свечами вслед за своей Предводительницей торжественно входили в храм, и Оля скорее пошла за ними.
В церкви было тоже много людей, но они не казались Оле такими же холодными, как те, которых она видела на улице. Девочки со свечами шли вперёд, и люди, так же как на улице, расступались пред ними, сами этого не замечая. Оля старалась не отставать. Вот со всех сторон понеслось какое-то чудесное пение (это началась служба, но растерянная, удивлённая Оля этого не поняла). И вдруг самая младшая Девочка, которая шла впереди, остановилась. Она медленно обернулась, прошла сквозь строй своих подруг, подошла к Оле и, поцеловав её, тихо сказала на ухо: «Оля, с праздником тебя! Спасибо, что проводила Меня до храма» Остальные девочки тоже улыбнулись, кивнули ей и вдруг стали какими-то прозрачными. Они таяли на глазах, и постепенно исчезли вместе со своей предводительницей, словно и не было их. Только перед Олиными глазами ещё долго мелькали огоньки их высоких свечей…
Маленькая девочка вновь осталась одна среди незнакомых людей, которые на этот раз не болтали по телефонам и не наступали на ноги, а пели что-то о сотворении этого мира, и ей уже не было страшно. Она, конечно, не знала, что в это самое время её мама — её потерявшаяся мама! — грустно идёт сквозь толпу верующих прямо в сторону дочери, тоже не подозревая о радостной встрече, которая вот-вот произойдёт через пять…. через четыре… три… два мгновения…
Оля всё ещё держала в руках зажженную свечу и думала только о том, с каким праздником поздравила её Та маленькая Девочка, которую она, сама того не зная, проводила до храма…
