«Приближался очередной Новый год…» — именно так, в прошедшем времени, с уверенностью можно говорить об этом празднике, ибо никогда он не в настоящем, и уж тем более не имеет отношения к нашему будущему. Ведь вот приближался этот день уже столько раз, сколько живёшь на земле, и столько же раз звал окунуться с головой в своё торжество, обещая что-то такое особенное, от чего сердце замирает, обещая чудо под залпы салюта на городской площади. Но всё это вновь оставалось в прошлом, лишь в ушах ещё несколько дней стоял грохот и звон, и какое-то «блаженное» оцепенение на несколько дней останавливало реальную жизнь города. Но и это оставалось в прошлом уже много раз. Погоня за иллюзиями останавливалась, и кто-то сам себе грустно удивлялся: для чего же он надел лучшую одежду в праздник, который обещал много радости, но снова, весь такой долгожданный, грохочущий и мерцающий, так и не смог успокоить маленькую плачущую душу — в который раз.
И как хорошо в этот день просто ждать приближения Рождества, тепло и с миром в душе поздравив близких и родных с новолетием, ведь, в самом деле, не плохая же традиция — отмечать окончание целого года жизни! Поздравить, а потом, может быть, тихо пройдя для начала по заснеженным, шумным улицам, дома вновь встать на вечернее молитвенное правило, которое именно сейчас так необходимо, потому что, кто бы что ни говорил, но ночь эта страшная. Кто-то до самого рассвета без оглядки будет носиться по городу, преследуя свои наваждения; кто-то уже потерял рассудок от выпитого алкоголя; кто-то в эту секунду, оставив совесть и всякий стыд, совершает страшные, непоправимые вещи. Так бывает каждую ночь, но сейчас в этом участвует почти весь город…
Господи, как важна, как необходима сейчас молитва — необходима, потому, что в глубине души всё-таки хочется быть с этими людьми, забыв все проблемы, все дела, забыв Тебя — как все, смотреть на салют и думать, что он будет продолжаться вечно! Но всё проходит — и салют, и праздник. Остаются только совершённые в эту ночь явные и мысленные грехи, как сквозные отверстия в глиняном кувшине, в который уже ничего полезного не нальёшь — выкинуть его только, да и всё — пусть лежит на обочине среди новогоднего мусора, потом весной снег растает, и дворники уберут его. Так и в душу, которую не сберегли для истинного праздника, уже в полной мере не нальёшь Рождество. Что потом делать с такой душой? Нужно беречь её.
Мы с тобой, душа, всё-таки на духовной войне. В который раз напомним себе об этом. А тот, кто на войне теряет бдительность, роняет из рук оружие — тот обычно до победы не доживает. Впереди Рождество Господа нашего, и нужно дойти до этого дня, как до победы. Недаром и Церковь установила ещё более усиленный пост перед этим праздником, прозревая все опасности, ожидающие человека у самых ворот духовного торжества.
И пускай кто-то вертит пальцем у виска, зная, что этой ночью вместо бурного участия в праздновании Нового года, мы будем усерднее молиться — это наше оружие, а тех людей, да помилует Бог. Всё пройдёт, останется Рождество Христово, и мы перед ним. Как мы будем выглядеть? В праздничной ли белой одежде будут стоять наши души перед яслями Спасителя?
В семьсот тридцатый раз открыв молитвослов
(За тем, что дважды в день читаешь эти строки —
Из года в год), опять у праздничных ворот
Остановился ты — сюда тебя не звали.
Ну что, браток, давай — воюем до конца?
И снова не пойдём за шумными друзьями?
В семьсот тридцатый раз открой молитвослов.
Господь наш всё-таки не в криках на морозе.
