Дню памяти Новомучеников и исповедников Российских посвящается
Город Набережные Челны и его окрестности — это земля со стёртой памятью. Многим ведь, наверное, кажется, что до советских времён, когда Челнам был присвоен статус города, здесь, в общем-то, и не было ничего. Как-то так, наверное, это всё представляется: одни степи полудикие, да несколько деревень разбросанных в этих степях — считай, белый лист, и нет тут ничего достойного воспоминаний…
Однако для православного христианина всё это должно бы выглядеть иначе. Ведь до сих пор стоят здесь храмы, и не такие, как сейчас строят — небольшие и скромные по причине нынешних сложных финансовых условий, а настоящие высокие, просторные соборы, построенные щедрыми елабужскими купцами и местными жителями, отдававшими солидную часть своих крестьянских доходов на постройку дома Божиего — «только бы свой храм в селе появился…»
Да, всякое, наверное, было, и не идеальными были христиане тех времён. Но как-то жили, и в храмы ходили не просто ради, того чтоб свечку поставить — любили люди свои храмы и Бога тоже любили. Это не пустые слова — тому свидетель время советских гонений.
Ещё жива бабушка, отчётливо помнящая, как в 30-е годы закрывали храм в селе Большая Шильна, которое сейчас находится уже почти в черте города. В тот страшный день люди на коленях стояли у храмовой ограды и в слезах умоляли осквернителей не трогать их церковь. Можно ли такое представить? Ведь это было более чем опасно — подать, пусть даже и слабый, но голос в защиту веры, когда против тебя озлобленные люди, облечённые властью. Дело тут даже не в смелости — такова была любовь.
Может быть, жива ещё и старушка, помнящая, как изо всех сил бил в набат звонарь в день, когда закрывали старинную церковь в селе Останково, которое тоже находится недалеко от Челнов. Что стало с тем звонарём? Был ли он вообще? Был ли он именно в Останково, или этот акт исповедничества (может, память уже подводит) совершился где-то в другом русском селе — кто знает? Но такие случаи точно были, и почему бы не на нашей земле?
В один из дней, во время работы над составлением истории Свято-Вознесенского собора на глаза нам попались обрывки биографии женщины, бывшей регентом хора этого храма всё в те же 30-е годы. О ней было сказано, что, скорее всего, именно за свою службу в церкви отсидела она в лагерях пять долгих лет…
А один челнинец как-то рассказывал, что однажды принесли ему старинную разрушенную икону в киоте. Киот хорошо сохранился, и мужчина этот решил икону из него вытащить. И каково же было его удивление, когда из-под образа на руки ему упал дореволюционный храмовый антиминс — святыня, без которой в невозможно совершать Литургию! Какова история этого антиминса? Чьи добрые, верные руки в час опасности уберегли его от поругания, и, не найдя лучшего места, доверили его заботам святого, изображённого на иконе?
В районе нашего города тоже когда-то шли бои гражданской войны, и почва здесь, так же, как и по всей России, на самом деле усыпана нательными крестами погибших солдат и мирных граждан, пострадавших, в том числе — и за свою веру. Неоспорим и тот факт, что даже после закрытия всех местных храмов, где-то по домам верующих зажигались лампады и тихо, в полголоса звучали молитвы; кто-то кого-то тайно крестил мирским чином; кто-то после тщательных сборов ездил (подумать только!) за 60 километров к ближайшему уцелевшему храму ради того, чтобы только причаститься Святых Христовых Тайн…
Сколько ещё таких странных и, на первый взгляд, незначительных историй? Всё это отрывочные воспоминания, никем не проверенные, никем не подтверждённые, тяготеющие к забвению, иногда теряющиеся где-то на архивных полках. И можно (действительно можно!) спокойно жить так, словно наш город возник ниоткуда, словно не молятся за нас многие-многие тихие исповедники, и, может быть, даже мученики челнинской земли…
Как написано в официальном разъяснении о причинах канонизации семьи императора Николая II: «В страданиях, перенесённых Царской семьёй в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине… был явлен побеждающий зло свет Христовой веры, подобно тому, как он воссиял в жизни и смерти миллионов православных христиан, претерпевших гонение…» Действительно — миллионы людей, остававшихся христианами, несмотря на смертельную опасность. И, конечно, есть среди них наши земляки.
