Ангел Церкви Российской

Рукоположенный во епископа в 1904 году, к 1917 году святитель Кирилл (в то время архиепископ Тамбовский и Шацкий) стал одним из наиболее авторитетных архиереев Православной Российской Церкви (именно так наша Церковь называлась до 1945 года). Показательно, что при первичном выдвижении кандидатов на Патриарший Престол на Соборе 1917 года архиепископ Кирилл оказался вторым по числу поданных за него голосов (фаворитом выборов был архиепископ Антоний (Храповицкий))[1]. Неудивительно, что после того как в 1918 году Поместный Собор наделил Патриарха Тихона правом указать себе на случай устранения заместителей, имя святителя Кирилла (в 1918 году ставшего митрополитом, а с 1920 года занявшего Казанскую и Свияжскую кафедру) зазвучало как имя иерарха, призванного в случае необходимости возглавить Российскую Церковь.

Содержание первого патриаршего завещания, составленною еще во время работы Поместного Собора в 1918 году, до сих пор точно не известно, но по ряду косвенных данных святитель Кирилл был одним из пяти указанных тогда возможных заместителей Патриарха[2]. В ноябре 1923 года Патриархом Тихоном было составлено новое завещательное распоряжение, согласно которому, заместителем Патриарха на случай его ареста, осуждения гражданского, насильственного удаления от дел управления или кончины назначался митрополит Ярославский Агафангел, а в случае его отказа или устранения — митрополит Казанский Кирилл[3]. Наконец, в последнем патриаршем завещании о преемстве высшей церковной власти, подписанном Святейшим Тихоном на Рождество 1924/ 1925 года, митрополит Кирилл был указан первым кандидатом на должность Патриаршего Местоблюстителя (митрополит Агафангел — вторым, митрополит Крутицкий Петр — третьим)[4]. Таким образом, можно говорить, что к концу своей жизни святитель Тихон видел в митрополите Кирилле наиболее достойного иерарха Православной Российской Церкви и желал, чтобы именно он был ее следующим главой.

Утвердиться в таком своем выборе Патриарх Тихон имел достаточные основания. С момента начала гонений на Церковь новой властью и нарастания спровоцированных этой властью революционных смут в Церкви митрополит Кирилл ни в чем не запятнал своего имени и проявил себя как ревностный исповедник. Начиная с 1919 года митрополит Кирилл постоянно подвергался арестам. В 1922 году за активное противодействие обновленцам в Казанской епархии святитель Кирилл был в очередной раз арестован и сослан в Зырянский край. Очень ярко готовность священномученика Кирилла стоять за правду, чего бы ему лично это ни стоило, проявилась летом 1924 года, когда он был на короткое время освобожден и доставлен в Москву. Связано это освобождение было с планом воссоздания Священного Синода при Патриархе, в который должен был войти и митрополит Кирилл. ОГПУ пошло на это, поскольку одновременно Патриарх должен был принять в общение самого одиозного из деятелей обновленчества («протопресвитера» Владимира Красницкого) с включением его в Высший Церковный Совет. Очередная интрига ЕА. Тучкова — начальника 6-го («церковного») отделения СО ОГПУ — тогда уже почти удалась, и Русскую Церковь неминуемо ждали бы новые потрясения. Священномученик Кирилл сделал все, чтобы убедить святителя Тихона отказаться от всяких переговоров с Красницким. После этого он был спешно возвращен назад в Зырянский край.

В очерке Е.В. Апушкиной «Крестный путь преосвященного Афанасия (Сахарова)» данная история излагается следующим образом: «Еще при жизни Святейшего Тихона в 1924 г. Владыка Кирилл возвращался из Зырянского края, и ему было предписано явиться в Москву к Тучкову, никуда по дороге не заезжая. Однако Владыка Кирилл первым делом все же отправился к Патриарху, который только что подписал согласие принять в общение обновленца Красницкого. На вопрос, зачем Святейший это делает, митрополит Кирилл услышал ответ: «Я болею сердцем, что столько архипастырей в тюрьмах, а мне обещают освободить их, если я приму Красницкого». На это Владыка Кирилл сказал: «Ваше Святейшество, о нас, архиереях, не думайте. Мы теперь только и годны на тюрьмы...» Святейший вычеркнул фамилию Красницкого из только что подписанной бумаги»[5]. Вероятно, под впечатлением проявленной в том эпизоде непоколебимости митрополита Кирилла святитель Тихон и «составил свое последнее завещательное распоряжение, в котором поставил казанского исповедника на первое место.

Органами власти из поведения митрополита Кирилла также были сделаны свои выводы: ими были приложены усилия к тому, чтобы не допустить его к возглавлению Русской Церкви по кончине святителя Тихона. Срок ссылки священномученика Кирилла заканчивался в конце 1924 года, уведомление об этом и разрешение явиться для получения документов на проезд к месту постоянного жительства он получил еще перед кончиной Патриарха. Но затем без всяких объяснений был задержан в отдаленном выселке Зырянского края еще более чем на год[6]. В результате, поскольку ни митрополита Кирилла, ни митрополита Агафангела в апреле 1925 года не оказалось в Москве, Патриаршим Местоблюстителем стал митрополит Петр (Полянский).

В соответствии с волей Святейшего Патриарха и митрополит Петр за несколько дней до своего ареста в декабре 1925 года в завещании на случай своей кончины указал на священномученика Кирилла как на своего первого возможного преемника[7]. Можно предположить, что и при жизни своей священномученик Петр не усомнился бы передать митрополиту Кириллу местоблюстительские права, если бы у того появилась реальная возможность их воспринять. Во всяком случае, как видно из послания митрополита Петра от 1 января 1927 года, окончательное решение вопроса о местоблюстительстве им предполагалось при обязательном участии митрополита Кирилла по возвращении последнего из ссылки[8].

До некоторых пор особое положение митрополита Кирилла в связи с патриаршим завещанием признавал и ставший после ареста митрополита Петра заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский). В мае 1926 года он писал митрополиту Агафангелу: «Впрочем, завещание Святейшего, хотя оно уже и использовано для своей цели (Местоблюстителя мы имеем), и теперь не утратило для нас своей нравственной, а, пожалуй, и канонически обязательной силы. И если почему-либо митрополит Петр оставит должность Местоблюстителя, наши взоры, естественно, обратятся к кандидатам, указанным в завещании, т. е. к митрополиту Кириллу, а потом и к Вашему Высокопреосвященству»[9].

Митрополит Агафангел, отказываясь в июне того же года от местоблюстительства, писал митрополиту Петру: «При сем позволяю себе рекомендовать Вашей Святыне передать вместо меня Патриаршее место-блюстительство первоиерархам Кириллу, митрополиту Казанскому, или Арсению, митрополиту Новгородскому»[10]. Существует свидетельство о том, что это предложение митрополита Агафангела очень не понравилось Е.А. Тучкову. «Нельзя ли без митрополита Кирилла?» — спросил он. «Нет, нельзя, он первый кандидат в Местоблюстители, без него все будет незаконно», — ответил ему Ярославский митрополит[11].

Осенью 1926 года ряд епископов, близких митрополиту Сергию, выступили с инициативой проведения тайных выборов нового Патриарха путем опроса архиереев. Весьма осведомленный современник тех событий, общавшийся с многими церковными деятелями 1920-х годов, киевлянин Г.А. Косткевич описал историю этих выборов следующим образом: «По единогласному выбору епископов-инициаторов кандидатом в Патриархи был избран митрополит Кирилл Казанский, томящийся в ссылке с 1922 г. и не раз явивший свою стойкость в Православии, свою неподкупность и мужество; к тому же в 1926 г. осенью как раз истекал срок его ссылки и можно было, хотя и без особых гарантий, надеяться на его хоть относительную свободу. Митрополит Сергий в особом секретном обращении к епископам излагал мотивы, побудившие группу епископов поднять вопрос об избрании Патриарха, и со своей стороны, испрашивая Божье благословение на это дело, просил всех епископов высказать в письменной форме свое мнение. С этим обращением митрополита Сергия епископ Рыльский Павлин и еще несколько близких митрополиту Сергию лиц, разделивши Россию между собой, стали объезжать епископов, собирая их мнения. В XI-1926 г. имелись уже подписи 72-х епископов под актом избрания митрополита Кирилла Патриархом»[12].

Точность приводимого Г.А. Косткевичем количества отданных за митрополита Кирилла епископских голосов документально подтвердить до сих пор не удалось, равно как и установить имена всех архиереев, принявших участие в выборах (в следственном деле, заведенном по данному поводу, какие-либо избирательные бюллетени с подписями отсутствуют[13]). Однако следует заметить, что в своем «Обзоре главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 г. до наших дней» (до марта 1930 года) Г.А. Косткевич сообщает о множестве фактов церковной жизни тех лет, и практически все они находят ныне документальное подтверждение. Это дает основания полагать, что и данные о результатах тайных выборов Патриарха не были им придуманы. И, конечно, надо признать, что указанная цифра (72 епископа) производит большое впечатление. Всего в России тогда было около 200 православных епископов (не считая эмигрантов), из них примерно половина находилась в заключении. Таким образом, квалифицированное большинство российских епископов, имевших возможность голоса, недвусмысленно высказались за избрание митрополита Кирилла Патриархом Можно быть уверенным, что, если бы после кончины Святейшего Тихона у Русской Церкви была возможность свободно избрать своего нового Предстоятеля, двенадцатым Патриархом Московским и всея России стал бы Высокопреосвященный митрополит Казанский и Свияжский.

Воспользоваться результатами выборов (о которых сам митрополит Кирилл, как это не удивительно, ничего не знал) попыталось в своих интересах и ОГПУ, которое готово было допустить митрополита (Патриарха) Кирилла до управления Русской Церковью, но при условии его полного подчинения контролю власти. В своих собственноручных показаниях, данных в 1930 году, митрополит Кирилл описал переговоры с Тучковым следующим образом (естественно, при этом он выбирал достаточно дипломатичные формулировки): «В половине февраля 1927 г. в том же Вятском О.Г.П.У. был допрошен прибывшим из Москвы Е.А. Тучковым. Из его слов я узнал, что меня кто-то избрал в патриархи русской церкви, и Е.А Тучков интересовался знать, как я отнесся бы к этому избранию и как осуществлял бы свои патриаршие полномочия? Я отвечал, что для меня на первом месте стоит вопрос о законности избрания, т.е. о избрании законно созванным Собором. Таким же Собором может быть только созванный митрополитом Петром или по его уполномочию митрополитом Сергием. Мне было отвечено, что в данном случае инициатором выборов и является митрополит Сергий, и выборы произведены епископатом. Тем не менее, не зная ни повода, ни формы произведенных будто бы выборов, я отвечал, что совершенно не могу определить обязательное для себя отношение к таким выборам, если они были. Во всяком случае, были они без моего ведома. Но Вы, сказал мой собеседник, являетесь центральной личностью, и снова перешел к вопросу о моем церковном credo»[14]. В упомянутом очерке Е.В. Апушкиной те же переговоры митрополита Кирилл с Тучковым описаны значительно более выразительно «Перед тем как митрополит Сергий стал Заместителем Местоблюстителя, его роль Тучков предлагал тем архиереям, имена которых стояли в завещании Св. Патриарха, то есть митрополитам Агафангелу и Кириллу. <...> Последний дал согласие на занятие этой должности, но не принял предложенного условия. «Если нам нужно будет удалить какого-нибудь архиерея, вы должны будете нам помочь», — сказал Тучков. «Если он будет виновен в каком-либо церковном преступлении, да. В противном случае я скажу «Брат, я ничего не имею против тебя, но власти требуют тебя удалить, и я вынужден это сделать». «Нет, не так Вы должны сделать вид, что делаете это сами и найти соответствующее обвинение!» Владыка Кирилл отказался. Говорят, он ответил: «Евгений Александрович! Вы не пушка, а я не бомба, которой вы хотите взорвать изнутри Русскую Церковь!»[15] «Разумеется, такой ответ не устроил Тучкова, и вскоре митрополит Кирилл был отправлен в очередную ссылку (на этот раз в Туруханский край). Вслед за этим, как известно, на Русскую Церковь обрушилась новая волна испытаний. Арестованный митрополит Сергий весной 1927 года принял условия Тучкова, суть которых заключалась в подчинении внутренней жизни Церкви негласному контролю ОГПУ. Политика, которую начал проводить Заместитель Местоблюстителя, вызвала протесты со стороны многих представителей Русской Церкви (от митрополитов до простых мирян). Изолированный в далекой Туруханской ссылке и не имевший точной информации о происходившем митрополит Кирилл поначалу ограничивался лишь частной перепиской с близкими ему людьми. Однако внутрицерковная ситуация продолжала обостряться, и в 1929 году митрополит Кирилл также заявил во всеуслышание о своем несогласии с образом действий митрополита Сергия, указав на превышение последним своих прав (митрополит Сергий, будучи всего лишь Заместителем Местоблюстителя, сформировал при себе так называемый Патриарший Синод, что было прерогативой даже не Патриарха, а Собора). Полемика двух митрополитов имела в 1930 году двоякий результат, митрополит Кирилл был в очередной раз арестован (так и не успев побывать на свободе) и почти одновременно с этим подвергнут «запрещению в служении» со стороны того самого Синода, учреждение которого считал незаконным[16]. Действительную цену этого «запрещения» сейчас можно оценить исходя из того, что, когда в конце 1990-х годов встал вопрос о канонизации митрополита Кирилла, про синодальный акт 1930 года никто не вспомнил.

Жизнеописание митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнова)

В середине 1930-х годов представители церковной оппозиции обращались к митрополиту Кириллу с призывом объявить себя на основании завещания Патриарха Тихона Местоблюстителем, но он отказался, заявив, что сделает это «только после смерти митрополита Петра или его законного удаления»[17].

Сведения о кончине митрополита Петра (как выяснилось спустя полвека, ложные) поступили в конце 1936 года и поставили перед всеми вопрос о том, кого далее считать главой Русской Церкви. Московской Патриархией на этот счет был издан указ, которым с 1 января 1937 года вводилось поминовение митрополита Сергия в качестве Патриаршего Местоблюстителя[18]. На каком основании это делалось и почему от местоблюстительства отведен митрополит Кирилл первый из указанных и Патриархом Тихоном, и митрополитом Петром кандидат в Местоблюстители — в том указе не разъяснялось. Разъяснения были даны в указе Патриархии от 22 марта 1937 года на имя митрополита Литовского Елевферия (Богоявленского). Отвод митрополита Кирилла мотивировался его запрещением в 1930 году[19].

Признать вслед за Патриархией Местоблюстителем митрополита Сергия представители «правой» церковной оппозиции, конечно же, не могли. Взоры церковной оппозиции естественным образом устремлялись на священномученика Кирилла, и он, в свою очередь, не отворачивался от нее. По этому поводу на допросе 20 августа 1937 года святителем Кириллом были даны следующие показания:

«Вопрос: Следствием установлено, что после смерти Петра Крутицкого Ваши единомышленники перед Вами ставили вопрос о преемственности местоблюстительства. Назовите, на кого они указывали.

Ответ: Они называли меня как единственного и законного местоблюстителя, что свидетельствовало и завещание б. патриарха Тихона»[20].

Полномочия митрополита Кирилла, как следует из того же допроса, признал и митрополит Иосиф (Петровых) — духовный возглавитель самой крупной ветви оппозиции, так называемого «иосифлянства»[21].

Одновременно с признанием святителя Кирилла главою Русской Церкви в среде внутрироссийской оппозиции митрополиту Сергию подобное же признание произошло и за рубежом. 12 апреля 1937 года Зарубежный Архиерейский Синод принял определение, в котором говорилось: «Митрополит Сергий не имел права налагать кару на митрополита Кирилла за несогласие его с созданным им порядком церковного управления потому, что сам является стороной в этом деле, по поводу которого поддерживал полемическую переписку с митрополитом Кириллом. Естественно возникает подозрение, что он хотел просто опорочить последнего, чтобы лишить его законного права на возглавление Русской Церкви. Таким образом, митрополит Кирилл ни в каком случае не заслуживает отвода от звания Местоблюстителя по причине наложенных на него митрополитом Сергием прещений»[22].

Таким образом, признание святителя Кирилла в качестве Патриаршего Местоблюстителя состоялось и со стороны зарубежных оппонентов митрополита Сергия. Следует, правда, отметить, что это признание не было сопровождено установлением возношения имени митрополита Кирилла за богослужением в храмах юрисдикции Зарубежного Архиерейского Синода. Вместо него в установленных местах в общей форме поминалось «Епископство Православное». По этому поводу Управляющий канцелярией Зарубежного Архиерейского Синода граф Ю.П. Граббе, выступая в августе 1938 года на Втором Всезарубежном Соборе РПЦЗ, заявил: «В настоящее время, хотя несомненно, что права на Местоблюстительство после кончины митрополита Петра переходят не к кому другому, как к митрополиту Кириллу, нам не известно законного возглавления Русской Церкви. Ведь митрополит Кирилл находится в таких условиях, что не может, даже если бы и хотел, заявить о принятии им возглавления Русской Церкви. Но несомненно одно: ни один иерарх, не имеющий от него полномочий, не может законно возглавить Русскую Церковь. Вот почему наш Архиерейский Собор, не признав в прошлом году митрополита Сергия Местоблюстителем Патриаршего Престола, постановил вместо имени возглавителя Русской Церкви поминать за богослужениями «Православное Епископство Церкве Российской»[23]. Действительно, митрополит Кирилл не объявлял во всеуслышание о своем вступлении в исполнение обязанностей главы Русской Церкви, хотя и имел (по крайней мере, с точки зрения его сторонников) все основания это сделать. Еще в феврале 1930 года на первом допросе после ареста на вопрос следователя о намерениях митрополит Кирилл ответил: «По освобождении из ссылки я думаю вернуться в Казань, где буду молиться с теми, кто захочет молиться со мной. Принуждать к общению со мною никого не намерен, так как в церковном вопросе не признавал и не признаю административного командования»[24]. Как в 1930 году святитель Кирилл, считая себя законным Казанским митрополитом, никого из казанцев не желал принуждать к подчинению себе, так и в 1937 году, осознавая себя единственным законным кандидатом на должность Местоблюстителя, он не собирался оказывать на кого-либо давление с целью признания его в этом качестве. Тех, кто сам заявлял о таком признании, митрополит Кирилл принимал, но ни к каким административным рычагам не прибегал и свои права ни перед кем не отстаивал.

При этом важно, что те, кто в 1937 году признал не митрополита Сергия, а митрополита Кирилла главой Православной Российской Церкви, не могут в наше время рассматриваться в качестве раскольников. Они оставались в лоне Церкви, что неопровержимо доказывается фактом канонизации многих представителей оппозиции митрополиту Сергию (начиная с самого митрополита Кирилла), а также состоявшимся в 2007 году восстановлением канонического общения Московского Патриархата с Русской Зарубежной Церковью без какого-либо требования покаяния зарубежных иерархов в «расколе».

Ангелом Церкви Российской для многих ее верных чад в 1937 году стал именно митрополит Кирилл, и современный церковный историк не может это игнорировать.

Иерей Александр МАЗЫРИН, магистр богословия, к.и.н. (Москва, ПСТГУ)

Исследование проведено при поддержке РГНФ, проект N 07-01-00180а