Митрополит Кирилл (в миру — Константин Илларионович Смирнов) родился 26 апреля 1863 года в городе Кронштадте Санкт-Петербургской губернии в семье благочестивых родителей. С самого детства жизненная дорога будущего иерарха Русской Православной Церкви была предопределена рождением в церковной семье (отец был псаломщиком), воспитанием, которое дали благочестивые родители, и той трепетной любовью к Церкви, какую сумели воспитать в молодом человеке его отец и мать, и та среда, в которой с юных лет находился Константин Смирнов.
Достигнув определенного возраста, Константин поступает в Духовную семинарию. О детских и юношеских годах у него останутся самые добрые воспоминания:
«Умственным взором моим я, как и сейчас, вижу ряды волнующихся голов, в среде которых жил когда-то. Передо мною восстает прошедшая жизнь семинарская с ее интересами, волнениями, спорами и бурями... Несерьезные эти волнения, но воспоминания о них особенно приятны сердцу... Занимали нас те вопросы, от которых волновались тогда мы... кого спросят на уроке и тому подобные по нашей жизни, нашему сердцу близкие, дорогие...»
Митрополит Антоний (Вадковский)
После завершения семинарского курса Константин Смирнов поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, в которой, как и многие студенты тех лет, оказался под сильным влиянием незаурядной личности архимандрита Антония (Вадковского), тогдашнего инспектора (с 1885 года), а в 1887 г — ректора академии, будущего Петербургского митрополита. Архимандрит Антоний очень скоро отметил прямодушного молодого студента, горящего жаждой будущего самоотверженного пастырского служения, юношу с глубоко православным сознанием и с ясными представлениями о высоте и достоинстве духовного служения русского пастыря.
Духовную Академию Константин Смирнова успешно окончил в 1887 году со степенью кандидата богословия. Степень была получена за сочинение «Никифор Феотоки и его значение в истории Русской Церкви и духовной литературы». Эта работа, в которой исследовались сочинения Никифора Феотоки на греческом языке и привлекались зарубежные исследования, была весьма высоко оценена экстраординарным профессором по кафедре гомилетики Николаем Ивановичем Барсовым.
В 1887 году, после того, как Константин Смирнов венчался законным браком на дочери священника Петербургской епархии — Ольге Николаевне Азиатской, то он был рукоположен во диакона, а затем во иерея (21 ноября 1887 года) только что назначенным на должность ректора Санкт-Петербургской духовной академии епископом Выборгским Антонием (Вадковским).
21 ноября 1887 от имени Обер-прокурора Св. Синода последовало назначение священника Константина Смирнова на место священника и законоучителя Елисаветпольской гимназии Кавказского учебного округа. Здесь отец Константин прослужил долгих семь лет. На этом месте его сменил другой выдающийся церковный деятель Русской Православной Церкви — священник Иоанн Восторгов.
18 октября 1894 года последовало назначение отца Константина настоятелем церкви при 2-й Петербургской гимназии, с одновременным исполнением обязанностей законоучителя этой же гимназии. В период своего законоучительства во 2-й Петербургской гимназии отец Константин активно участвует в общественно-церковной деятельности. В 1897 году он был избран членом Епархиального комитета Миссионерского общества, а в 1900 году был привлечен к работе в подкомиссии по вопросу о надлежащей постановке преподавания Закона Божия в средних учебных заведениях Министерства народного просвещения.
Свято-Троицкий кладбищенский храм в Кронштадте
В октябре 1900 года священник Константин Смирнов был переведен на священническую вакансию к Кронштадтской Свято-Троицкой кладбищенской церкви. Стороннему человеку, конечно, трудно понять чем объясняется такой перевод иерея Константина (священника с академическим образованием, прослужившего в гимназической церкви 6 лет) из Санкт-Петербурга в Кронштадт, да еще к кладбищенской церкви, где священнику полагался вчертверо меньший оклад. Некоторое объяснение видится нам в возможном желании отца Константина перебраться из шумного Петербурга в Кронштадт, город, где проживали все его родственники (в том числе и его родная сестра). Но решающим и внутренне убедительным фактором столь внешне «странного» решения отца Константина являлось желание быть ближе к отцу Иоанну Сергиеву (Кронштадтскому), с которым отца Константина связывали крепкие духовные узы.
Казалось бы здесь, рядом с таким духоносным и опытным священником, каковым был отец Иоанн Кроншадтский, и должно было складываться мирное приходское служение иерея Константина; но здесь, в этом городе детства, отца Константина поджидала семейная трагедия. Мучительной смертью умирает маленькая дочь Оля, а вскоре и супруга. Более ничего не связывало отца Константина с миром, и 10 мая 1902 года отец Константин, тяжело и долго переживавший потерю близких и дорогих его сердцу людей, принимает монашеский постриг с именем Кирилл, в честь святителя Кирилла, учителя Словенского, который, как известно, до монашества носил имя Константин, т.е. то же, что и постригаемый в монашество с именем Кирилла иерей Константин. Постриг в монашество был совершен в церкви Петербургской духовной академии её ректором епископом Ямбургским Сергием (Страгородским).
В том же 1902 году иеромонах Кирилл был возведен в сан архимандрита и назначен начальником Урмийской духовной миссии в Персии. Святейшему Синоду кандидатуру архимандрита Кирилла рекомендовал сам митрополит Петербургский Антоний (Вадковский), характеризуя отца Кирилла, как талантливого проповедника и одного из лучших представителей клира Петербургской епархии. «В его лице, — сказал митрополит Антоний, — Урмийская Миссия приобретет начальника с твердым религиозно-нравственным настроением, просвещенного, учительного и способного управлять делами Миссии».
Начальник Урмийской миссии архимандрит Кирилл
В Урмии архимандриту Кириллу пришлось столкнуться со многими трудностями. Православной миссии к моменту его назначения исполнилось всего только четыре года, существовали проблемы с местными мусульманскими властями, с инославными миссиями, не хватало, конечно, и финансовых средств. Однако, архимандрит Кирилл энергично взялся за налаживание жизни миссии, устроение корпуса главного здания, дома для школы и служащих, окончание строительства которых было осуществлено в 1905 уже при новом начальнике Урмийской Миссии. Сумел наладить переводческое и печатное дело при Миссии, организовать миссийскую школу, отстоять урмийские православные храмы от посягательств раскольников...
Несмотря на все сложности, архимандрита Кирилла ободряло то, что митрополит Антоний, благословляя его на это трудное миссионерское служение, разрешил, в случае необходимости, обращаться за помощью непосредственно к нему. Такое высокое покровительство в значительной мере помогло налаживанию расстроенных дел Урмийской православной миссии.
Сразу же по прибытию 26 августа 1902 года в Урмию архимандрит Кирилл отслужил молебен и произнес приветствие собравшимся православным сирохалдеям:
«Освятивши молитвою своей первый момент пребывания в Урмии, мы, тем самым, свидетельствуем населению, что ни для какого-либо другого, как для чисто духовного молитвенного дела прибыли мы в Урмию. Служение наше есть служение только Богу и Его истине, и потому ищущие этой истины могут всегда требовать от нас наставления и молитвенного руководства, но все, что стоит вне Церкви и ее интересов, не может и не будет подлежать кругу деятельности нашей Миссии».
Церковь Николая Чудотворца в Урмии, 1 января 1901
Как формулировал впоследствии архимандрит Кирилл, задачи своей деятельности Миссия видела, во-первых, в долге священнослужения, во-вторых, в деле обучения новообращенных, в-третьих, в деле благотворения, как по отношению ко всему православно-сирийскому народу, так и к его духовенству. Именно в этих направлениях и развивала свою деятельность Урмийская Миссия. Кроме того, что были приложены все силы к скорейшему завершению строительства в городе Урмии храма святителя Николая Чудотворца и ремонта почитаемой сирийцами церкви Мар-Мариам, членам Миссии архимандритом Кириллом было вменено в обязанность постоянные объезды с богослужебными целями горных сел Урмийской епархии. Таковые же командировки предпринимали и сирийские священники, приписанные к церкви Мар-Мариам. Для обучения малограмотного в подавляющей своей части сирийского духовенства представители оного вызывались в Миссию сроком до 10 дней, причем Миссия выплачивала таковым ежедневное пособие.
Однако совершение богослужений должно было совершаться на понятном для ассирийцев языке, и потому с первых же месяцев своего пребывания в Урмии, архимандрит Кирилл озаботился проблемой переводов богослужебных книг. Была избрана комиссия из трех священников и трех диаконов, которая 3 октября 1902 года — под председательством архимандрита Кирилла и при участии его помощника иеромонаха Сергия, приступила к переводческому труду, каковой был благословлен и самим митрополитом Антонием.
Первым плодом переводческой деятельности вновь учрежденной при Миссии комиссии явился сборник ежедневных молитв, отпечатанный в количестве 2000 экземпляров. Затем к апрелю 1903 года был завершен перевод чина литургии святителя Иоанна Златоуста, каковой труд был представлен на рассмотрение и утверждение Св. Синода. После незначительных правок рецензентов этого перевода — профессоров С.-Петербургской духовной академии И.Г. Троицкого и С.-Петербургского императорского университета П.К. Коковцева — перевод был одобрен к печатанию и богослужебному использованию. Миссии же было предоставлено право печатать свои богослужебно-переводческие труды без предварительного представления их в Петербург на цензуру.
Деятельность Русской духовной миссии постоянно сталкивалась с плодами деятельности инославных миссий, особенно англиканской, во главе которой стоял англиканский пастор мистер Парри. Архимандрит Кирилл очень быстро понял кто стоял за организацией выдворения предыдущего начальника Урмийской Духовной Миссии архимандрита Фефилакта и дискредитацией в глазах властей и верующих самой Миссии. «Я знаю, Владыко, — писал архимандрит Кирилл митрополиту Антонию, — что в Петербурге мистер Парри-persona grata, и о миссии англиканской там существует самое лестное мнение; но если я решаюсь говорить отсюда нечто противоположное, то потому что местные впечатления не дают мне возможности говорить иначе».
Письмо епископа Гдовского Кирилла по делам Урмийской Миссии в канцелярию обер-прокурора. С.-Петербург. 7 декабря 1905
Служение Православной Духовной Миссии проходило в обстановке тотальной слежки. Почта Миссии вскрывалась, за членами Миссии следили. На одного из священников со стороны мусульман было сделано нападение. Сложности существования Урмийской Миссии побудили архимандрита Кирилла ходатайствовать перед митрополитом Антонием об административном подчинении Миссии непосредственно ведению Синоду. 20 февраля 1903 года последовал указ Св. Синода, в котором, между прочим, говорилось: «Имея в виду, что Урмийская Миссия в первые годы учреждения ее была подчинена Грузино-Имеретинской Синодальной Конторе для скорейшего устроения ее, в настоящее же время эта Миссия вполне организована, Святейший Синод признал необходимым предписать начальнику Миссии производить все сношения с Святейшим Синодом через Первенствующего Члена Св. Синода, входя к оному с донесениями и представлениями». Это важное изменение в жизни Урмийской Миссии, осуществленное благодаря инициативе архимандрита Кирилла, позволило изменить урмийскую ситуацию в лучшую сторону. Теперь Миссия уже официально имела в лице митрополита Антония могущественного покровителя. Таким образом, поднялся не только статус Миссии, но и возрос ее авторитет в глазах урмийцев, причем урмийцев не только православных. Многие из персидских чиновников уже опасались открыто противодействовать Православной Миссии.
Личный авторитет архимандрита Кирилла был чрезвычайно высок; причем, следует заметить, что это был единственный начальник Миссии, который, благодаря, как своим нравственным, так и дипломатическим качествам сумел наладить нормальные отношения с Русским Консульством в Тавризе. Это, конечно, не могло ускользнуть от внимания урмийских властей, неизменно ставящих себя в оппозицию Миссии, но так же неизменно — в начальствование архимандрита Кирилла — терпевших фиаско. И если к моменту приезда в Урмию архимандрита Кирилла положение Миссии оставляло желать лучшего, то уже через два года, когда архимандрит Кирилл был отозван в Петербург для епископской хиротонии, Миссия находилась в благоустроенном состоянии, имея свои храмы, переведенные на древний сирийский язык богослужебные книги, воспитанников. И главное, что архимандрит Кирилл сумел воспитать себе достойную замену на посту начальника Миссии в лице иеромонаха Сергия.
Деятельность Православной Урмийской Духовной Миссии была весьма многообразна. Архимандриту Кириллу приходилось быть в непрестанных (и далеко не безопасных) командировках по урмийским селениям, курировать богослужебную, переводческую и хозяйственную деятельность Миссии, и при этом находиться в постоянном напряжении, поскольку нападение на Миссию и окормляемую ею паству могло произойти с совершенно разных сторон. Судьба архимандрита Феофилакта и всего предыдущего состава Миссии это хорошо продемонстрировала. И такое внезапное нападение не заставило себя ждать. В октябре 1903 года персидские власти объявили о том, что все храмы, числящиеся за Миссией, должны быть переданы древним назореям (так персы называли несториан). Предполагалось, что таковые существуют.
Несторианами для достижения своих целей объявили себя несколько запрещенных в священнослужении (за двоеженство) священников, а также лица, некогда принимавшие весьма активное участие в деле воссоединения несториан с Православной Церковью. В Тегеране дело было представлено таким образом, что будто бы угнетенные «назореи» восстали против засилия русских миссионеров, вмешивавшихся во внутренние дела персидских подданных. Число ушедших в раскол было весьма незначительно в сравнении с числом тех, кто исповедовали себя православными. Ситуация усугублялась поддержкой этого раскола инославными миссиями. Из Петербурга казалось, что просто часть несториан решила вернуть себе свои храмы, что было в действительности совершенно не так. С объяснением сути дела, по благословению митрополита Антония, в Петербург выехал сам архимандрит Кирилл. Управлять Миссией в его отсутствие остался его помощник отец Сергий, возведенный в сан игумена в сентябре 1903 года за свои переводческие труды.
Прибытие архимандрита Кирилла в конце ноября 1903 года в Петербург принесло самые положительные результаты. Начальник Урмийской миссии сумел добиться через обер-прокурора и Министерство Иностранных Дел желательного для миссии исхода дела, казавшегося многим безнадежным.
О ходе решения возникших в Персии проблем был информирован и Государь Император, проявивший несомненную заинтересованность в благополучном окончании дипломатических усилий по водворению среди православных христиан Персии мира и согласия. Вероятно, этой заинтересованностью объясняется та легкость, с какой архимндрит Кирилл получает 12 февраля 1904 года аудиенцию у императора Николая II.
Домовая церковь при Миссии
Выдающиеся качества архимандрита Кирилла не позволили ему долго трудиться на персидской окраине, за каких-то два года своей миссионерской деятельности он добился столь значительных результатов, поставил дела православной духовной миссии на такую высоту, что вопрос о его епископской хиротонии становился лишь вопросом времени. 7 мая 1904 года Святейший Правительствующий Синод под председательством митрополита С.-Петербургского Антония «имел суждение» о замещении вакантных кафедр, среди которых была и кафедра епископа Гдовского, викария Петербургской епархии. В качестве кандидата на Гдовскую кафедру был предложен архимандрит Кирилл.
10 мая 1904 года император утвердил кандидатуру архимандрита Кирилла. На следующий день, 11 мая, о решении Императора Николая был извещен Синод, который направил уведомление архимандриту Кириллу в Урмию с предписанием прибыть — по сдаче в установленном порядке должности — в Петербург для посвящения во епископа, В августе того же 1904 года архимандрит Кирилл прибыл в Петербург, и в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры 6 августа (в день Преображения Господня) был хиротонисан митрополитом Антонием во епископа Гдовского, третьего викария С.-Петербургской епархии.
Деятельность епископа Кирилла уже в первые годы его архипастырского служения отличается необычайной активностью: владыка являлся наблюдателем за преподаванием Закона Божия в учебных заведениях Ведомства учреждений Императрицы Марии и Ведомства Императорского человеколюбивого общества, председателем Санкт-Петербургского православного епархиального братства во имя Пресвятой Богородицы, в ведении которого находились церковноприходские школы разного типа1, председателем Совета Петербургского эстонского православного братства преподобного Исидора Юрьевского, активно участвовал в деятельности Кирилло-Сергиевского Урмийского братства, председателем Совета которого состоял В.К.Саблер2. В Александро-Невской лавре владыка Кирилл ввел всенародное пение во время богослужения и внебогослужебные катехизаторские беседы. Гдовский епископ был весьма почитаем единоверцами за полноуставное служение и часто совершал богослужения в единоверческих храмах епархии. На единоверцев сильное впечатление оказывала не только манера служения владыки Кирилла, но и самый вид его, очень многие отличали какое-то особенное достоинство в этом архипастыре. Даже левая печать, представившая поначалу назначение архимандрита Кирилла на Гдовскую кафедру как «высокую протекцию» Петербургского митрополита, вынуждена была умолкнуть перед очевидной справедливостью подобного выбора. Безусловно, что митрополит Антоний (Вадковский), первенствующий член Священного Синода, чрезвычайно ценивший владыку Кирилла как деятельного иерарха, сочетающего в себе талант умелого администратора и высокодуховную жизнь по евангельским идеалам любви и мира, не ошибся в своих надеждах и нашел в лице Гдовского викария надежного помощника в управлении Петербургской епархией.
31 октября 1905 года (в связи с назначением первого викария Петербургской епархии епископа Ямбургского Сергия на самостоятельную Финляндскую кафедру) епископ Гдовский Кирилл был переименован из третьего во второго викария Санкт-Петербургской епархии, а в феврале 1908 года — в первого.
Ревностное служение и независимость епископа Кирилла были широко известны. Так, например, совершая в 1909 году Крещенское богослужение в присутствии Царской Семьи, владыка отказался выполнить требование министра двора и совершить освящение великой агиасмы на кипяченой воде, справедливо полагая, что вера во всеосвящающую благодать Духа Святаго преизобилует над верой рационалистического сознания во всесилие огня, уничтожающего бактерии. Великое водосвятие владыкой Кириллом в сослужении архимандритов Александро-Невской лавры было, как и принято, осуществлено у проруби реки Невы.
Владыку Кирилла связывали узы духовной дружбы с великим праведником XX века отцом Иоанном Кронштадтским, который незадолго до своей смерти завещал отпевать себя именно епископу Кириллу.
Кончина праведного Иоанна Кронштадтского
Святой Иоанн Кронштадтский преставился ночью 20 декабря 1908 года. По благословению митрополита Антония в Кронштадт направился владыка Кирилл, который, согласно предсмертной просьбе почившего, должен был отпевать отца Иоанна. Епископ Кирилл, приехав прямо на квартиру отца Иоанна, сразу же совершил панихиду. Вечером того же дня тело протоиерея Иоанна Сергиева было положено в дубовый гроб, и владыка Кирилл вновь отслужил панихиду при участии местного кронштадтского духовенства. В тот же день во всех Петербургских церквях началось совершение панихид.
Утром гроб с телом о. Иоанна Кронштадского был перенесен в Андреевский собор, где после литургии епископом Кириллом вновь была отслужена панихида. После панихиды началось трогательное прощание верующих с почившим пастырем. 22 декабря в 11 часов утра начался вынос тела из собора. Дубовый гроб был крестным ходом обнесен вокруг собора и под звон колоколов поставлен на колесницу. 20 тысяч людей сопровождали гроб отца Иоанна до моря, многие пошли пешком и по льду.
Похороны Иоанна Кронштадского. Кроншадт, Екатерининская улица, 22 декабря 1908 года по ст. стилю
В Ораниенбауме прибытие погребального шествия ожидало огромное число людей вместе с духовенством, возглавляемым прибывшим сюда епископом Кириллом. Встреченный таким образом гроб был крестным ходом перенесен к поезду, где установлен в специально приготовленный траурный вагон. По Балтийской дороге в 5 часов утра поезд отбыл в Санкт-Петербург.
14 декабря 1909 года Синод имел суждение о замещении Тамбовской архиерейской кафедры, в связи с назначением преосвященного Иннокентия (бывшего Тамбовского) архиепископом Карталинским и Кахетинским, Экзархом Грузии. На Тамбовскую кафедру решено было переместить епископа Гдовского Кирилла, какое решение и было утверждено Государем Императором 30 декабря 1909 года. На новое место своего архипастырского служения Владыка Кирилл прибыл в 9 часов утра 24 января 1910 года. Под колокольный звон всех церквей прямо с вокзала владыка Кирилл направился в кафедральный собор, где прежде всего проследовал в нижний храм собора, чтобы поклониться останкам приснопамятного святителя Тамбовского Питирима. Так уже с первого дня тамбовского служения владыки Кирилла деятельность его оказалась под небесным покровительством святителя Питирима, всероссийское прославление которого стало одной из главных заслуг преосвященного Кирилла в эти годы.
Все было ново для тамбовской паствы в новоназначенном тамбовском архипастыре: и проникновенные проповеди, и полноуставные службы (на праздник Сретения Господня 1910 года всенощное бдение длилось пять часов, что очень скоро вошло в традицию), и неустанная энергия епископа, постоянно совершавшего поездки по епархии, и его простота, и знание нужд народа (владыка, между прочим, установил ежедневный — кроме воскресенья — прием посетителей с 11 до 13 часов). Уже самые первые месяцы служения владыки Кирилла были отмечены введением многочисленных новшеств, в том числе архипастырских с народом бесед и общенародного пения. Владыка Кирилл ввел общее пение Символа веры, молитв «Отче наш», «Богородице Дево», «Достойно есть». Причем владыка, стоя на амвоне, сам поначалу руководил общим пением, разъясняя, что эти молитвословия есть последование преподобного Серафима Саровского, которое может быть исполняемо и в храме, и дома, и в любых жизненных обстоятельствах. Очень скоро общенародное пение достигло такого уровня, что в стройности могло сравниться с хоровым, а в воздействии на молящихся значительно превосходило оное. Что же удивительного в том, что прихожане, выходя из храма после такого богослужения восклицали: «Господи! — как хорошо! Какого архипастыря сподобились мы иметь. Дай Бог, чтобы он пожил среди нас подольше... Чтобы его от нас не взяли...»
Владыка Кирилл ввел в обычай ежегодное совершение заупокойных литургий в дни памяти тогда еще не канонизированных протоиерея Иоанна Сергиева (Кронштадтского), епископа Феофана Вышенского, святителя Питирима Тамбовского, старца Оптинского Амвросия и мн.др. подвижников благочестия XIX-XX вв. Сам владыка служил в эти дни в Казанском монастыре, а викарный епископ (вначале — епископ Григорий, а позже — епископ Зиновий) в кафедральном соборе. После литургии все городское духовенство обычно съезжалось в Казанский монастырь на торжественную панихиду, в этот же день в Духовной семинарии, Училище и прочих образовательных учреждениях устраивались чтения в память подвижников благочестия.
Значительную часть своего времени владыка посвящал объездам обширной Тамбовской епархии, охотно посещая самые отдаленные сельские приходы, причем чаще всего без всякого предварительного уведомления. Эту практику владыка Кирилл завел еще в бытность свою начальником Урмийской Миссии, когда сама жизнь заставляла миссионеров объезжать с богослужебно-проповедными целями сирийские церкви. Вот и в Тамбовской епархии епископ Кирилл стремился лично посетить каждый подведомственный ему приход, тем более, что эта епархия также нуждалась в духовной миссии, поскольку терпела бедствия от сектантов, в большом количестве наводнивших этот край (поэтому не случайно, что уже в 1910 году епископ Кирилл основал Тамбовское, просветительско-миссионерское Питиримовское братство). Войдя в храм владыка смотрел на местный образ Спасителя, вслух произносил слова, начертанные на раскрытом Евангелии, изображенном на иконе, и именно с этих слов начинал свою импровизированную проповедь или же произносил поучение на тему прочитанного за Литургией Евангелия или Апостола.
В то же время, владыка Кирилл был удивительно внимателен и чуток к проблемам юношества, обучавшегося в духовных учебных заведениях, видя именно в них основание и надежду Русской Церкви. Владыка призывал к осознанию каждым семинаристом важности и высоты того служения, которое его в будущем ожидает, напоминал, что даже по одному учащемуся судит народ о всем духовном учебном заведении и духовном сословии. Очень часто владыка инспектировал семинарию и духовные училища, не только обозревая внешние условия деятельности этих духовно-учебных центров, но и непременно стремясь вникнуть в проблемы духовных школ, для чего постоянно беседовал с учащимися, посещал их занятия, прослушивая некоторые лекции — для выяснения уровня преподавания предмета — вместе с семинаристами. Бывало, что владыка посвящал посещению семинарских занятий и беседе с воспитанниками подряд пять-шесть дней.3 Учащиеся, видя такую попечительную о себе заботу, отвечали владыке Кириллу такой же любовью, о лучшем архипастыре они и не могли мечтать.
Человек волевой и строгий, владыка был требователен к духовенству. Он был нетерпим ко всякой небрежности во время богослужения: стоило ему заметить, что два диакона разговаривают в алтаре, как сразу же их имена появлялись в приказе по епархии с опубликованием в «Тамбовских епархиальных ведомостях». Однако, при всем этом, требовательность всегда соседствовала с уважением к духовенству. Здесь не было пресловутого противостояния монашества и белого духовенства. Это видно хотя бы из того, что владыка постоянно устраивал в архиерейском доме пастырские собрания городского духовенства, на которых в мирной, благожелательной обстановке обсуждались проблемы пастырского служения, вопросы приходской жизни и пр. Зная нужды приходского духовенства, владыка нашел возможность изыскать средства для учреждении второго Епархиального женского училища в г. Шацке. Радости и благодарности приходского (особенно сельского) духовенства не было границ, ведь отныне облегчалось положение их дочерей.
Хорошо зная по своему приходскому священническому служению в районе, населенном питерской беднотой, что такое нужда, владыка Кирилл занимался широкой благотворительностью, за что был очень почитаем в народе. Известно сколь велика была заслуга владыки в успешной деятельности Крестовоздвиженского братства, содержавшего Тамбовское училище слепых детей. Постоянно посещая училище, внимательно, ласково и подолгу беседуя с детьми, лишенными (с рождения или после болезни: оспы, кори) зрения, помогая и личными средствами, владыка собственным примером привлекал в братство многих состоятельных особ, спешивших, глядя на самоотверженного архипастыря, также проявить усердие в деле благотворительной помощи детям и училищу. Будучи сам человеком высокой и безупречной духовной жизни, владыка Кирилл умел привлечь к делам благотворительным именно натуры возвышенные, что называется, «чистые сердцем». Так было и при изыскании средств на строительство нового здания училища для слепых детей и храма, устроенного в честь иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», каковые владыка Кирилл освятил 30 сентября 1912 года.
В мае 1912 года ходатайство преосвященного владыки Кирилла, духовенства всех епархиальных городов и городского самоуправления о прославлении святителя Питирима Тамбовского принесло первые свои результаты. Святейший Синод, «рассмотрев означенное ходатайство, поручил преосвященному Кириллу, епископу Тамбовскому и Шацкому, образовать на месте комиссию для расследования чудес, совершившихся при мощах святителя, и о последующем довести до сведения Св. Синода». Надо полагать, что благоприятному решению этого вопроса способствовало то обстоятельство, что с января по 17 апреля 1912 года епископ Кирилл был вызван в Петербург для присутствия в Св. Синоде.
6 мая 1913 года епископ Кирилл был решением Синода возведен в сан архиепископа.
В январе 1914 года владыкой Кириллом было получено Деяние Святейшего Синода от 25 января 1914 года, в котором, после утверждения «подлинности достоверных свидетельств» о чудотворениях, явленных чрез благодатное предстательство свт. Питирима, говорилось: «1) во блаженной памяти почившего Питирима, епископа тамбовского, признать в лике святых, благодатию Божию прославленных, оставив всечестные останки его под спудом, на месте их упокоения; 2)торжественное прославление святителя Питирима совершить 28-го июля 1914 года, в день памяти его; 3) службу святителю Питириму составить особую, а до времени составления таковой, после дня празднования прославления памяти его, отправлять ему службу общую святителям, память же его праздновать в день преставления и прославления его, 28-го июля и 4) объявить о сем во всенародное известие от Святейшего Синода».
Мощи святителя Питирима Тамбовского
В мае 1914 года из Святейшего Правительствующего Синода был получен указ Его Императорского Величества о разрешении архиепископу Кириллу, в соответствии с его ходатайством, «при предстоящем прославлении святителя Питирима, изнести честные его останки и положить их в особый гроб и раку, для благоговейного поклонения верующих».
Подготовка к прославлению епископа Питирима шла весьма активная. В начале мая за три месяца до канонизации уже был произведен ремонт нижнего храма, где почивали мощи святителя Питирима, соборная площадь замощена и частью заасфальтирована, к колодцу святителя Питирима была устроена широкая гранитная лестница, начался капитальный ремонт верхнего храма Кафедрального собора и соборной колокольни. Для торжественных служб на все духовенство, какое предполагало участвовать в торжествах, изготовлялись новые, праздничные облачения. Ко времени Питиримовских торжеств готовился к изданию план города Тамбова с обозначением платных квартир, зданий и помещений бесплатного размещения паломников, медицинских пунктов, больниц и пр.
Само прославление святителя Питирима, как и планировалось, состоялось 28 июля (10 августа) 1914 года, в понедельник. На торжества прибыли архипастыри, уроженцы Тамбовской епархии: Высокопреосвященный Владимир, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский; Преосвященные: Василий, епископ Черниговский и Нежинский; Тихон, епископ Уральский; Амвросий, епископ Михайловский, викарий Пензенской епархии; Варлаам, епископ Гомельский, викарий Могелевской епархии,4 многие настоятели монастырей Тамбовской епархии. В торжестве принимали участие и все настоятели приходских церквей города Тамбова, атакже много архимандритов, игумены, иеромонахи, протоиереи и священники из других епархий, причем некоторые прибыли с крестными ходами.
Вечером 27 июля митрополитом Владимиром в сослужении архиепископа Кирилла и др. епископов была совершена всенощная, на следующий день, в 10 часов утра — торжественная литургия. Во время малого входа со святым Евангелием гроб с мощами святителя Питирима священнослужителями торжественно был внесен в алтарь царскими вратами и поставлен на горнем месте, лицом к святому престолу. У гроба встали четыре диакона с рипидами так, как бы святитель Питирим сам возглавлял служение литургии.
По окончании литургии был совершен молебен святителю Питириму, и по прочтении Евангелия гроб с мощами святителя, поставленный на носилки, в преднесении иконы святых Тамбовской и Девпетерувской иконы Божией Матери, обнесен вокруг храма под звон колоколов всех церквей города Тамбова. Затем святительский гроб был поставлен в храме, и началось поклонение мощам святителя Питирима. Со дня прославления Тамбовского святителя архиепископ Кирилл еженедельно по понедельникам совершал в Кафедральном соборе молебен с чтением акафиста святителю Питириму.
К счастливым обстоятельствам этого года, связанным с прославлением святителя Питирима Тамбовского, очень скоро стала примешиваться горечь первых военных утрат. Первые раненые с фронта прибыли в Тамбов 22 августа, город принял 614 человек. На вокзале среди прочих присутствовал и архиепископ Кирилл. А уже 13 сентября владыка благословлял отправлявшееся из Тамбова на фронт ополчение. На соборной площади архиепископ, после крестного хода, молебна и прочтения молитвы на освящения знамен, вручил эти знамена начальнику дружин.
Однако взгляды владыки Кирилла на войну 1914 года были далеко не однозначны. Конечно, как гражданин России владыка желал победы своему отечеству, но как мудрый архипастырь — был против бессмысленного кровопролития, и если уж оно совершается, то — по мысли владыки — следовало проявлять не ура-патриотический восторг, а жертвенное служение страдающему от ран, увечья, недостатка на фронте питания и медикаментов.
Война принесла горе не только на русскую землю. Вторжение турок и курдов в персидские пределы вынудило весь состав Урмийской Миссии (которую некогда возглавлял владыка Кирилл) покинуть Урмию, ввиду реальной угрозы для жизни православных, и удалиться в пределы России. Вместе с начальником Миссии епископом Салмасским Сергием в Россию прибыли ученики училища, дети населяющих Урмию сиро-халдеев, учителя миссии, духовенство. Имущество Миссии было разграблено турками. Поначалу расположившись в Тифлисе, Миссия очень скоро вынуждена была покинуть его и, благодаря попечительному участию владыки Кирилла, найти себе прибежище в Тамбове, в стенах Духовной Семинарии. На средства архиепископа Кирилла и Александры Николаевны Нарышкиной дети Миссии были снабжены всем необходимым. Сам владыка Кирилл, горячо переживая судьбу Урмийской Миссии, для благоустроения которой он так много потрудился в 1902-1904 гг., в марте месяце специально выезжал в Петроград для совещания в Св. Синоде и в правительственных организациях по этому вопросу. Одним из результатов попечительской деятельности владыки Кирилла стали сборы средств в пользу Урмийской Миссии, а вскоре и распоряжение Св. Синода о подобном сборе в праздник Богоявления по всем церквям Российской Империи.5
1915-й год не стал исключением в заведенном владыкой Кириллом порядке обозрения епархиальных храмов и монастырей, хотя по условиям военного времени поездки были более кратковременны. Всюду, куда прибывал владыка Кирилл, он беседовал с прихожанами и духовенством о современном положении Церкви и государства, объяснял смысл войны, как наказания русскому народу за его отпадение от Церкви, уклонение в сектантство и безбожие. Где бы владыка ни находился, он всегда находил время, чтобы посетить раненых или искалеченных вернувшихся с фронта воинов. С ними подолгу беседовал он об их семьях, условиях жизни, утешал, ободрял, благословляя их крестиками, евангелиями, книгами, совершал молебны о здравии и о даровании победы русскому оружию. Везде, где только находились могилы павших на фронте или скончавшихся от ран воинов, архиепископ Кирилл совершал заупокойные литии. Посещение владыкой далеких сельских приходов, лазаретов, семей погибших воинов производило на православных людей неизгладимое впечатление.
Тяжелым испытанием для Церкви стало изменение общественно-политического строя государства Российского. Самыми тяжелыми для владыки были первые дни после объявления Царского Манифеста об отречении от престола. 4 марта 1917 года на всенощном бдении, по изнесению Святого Креста на середину храма владыка Кирилл обратился к своей пастве со словом предостережения как от бездумного ликования по поводу полученных свобод, так и от равнодушного устранения от участия в устройстве нового государства, напомнил, что теперь не на кого надеяться, кроме как на самих себя. Но проходит всего несколько дней, и владыка Кирилл, видя неистовство революционных лозунгов и безоглядное издевательство над совсем еще недавним прошлым, обращается к пастве с призывом мирного и спокойного отношения к своей истории, традициям и историческим деятелям:
«Если не удержимся от глумлений над своим прошлым, то напишем такую новую страницу своей новой истории, которую следующие поколения будут читать с краской стыда на лице, готовы будут вырвать ее, но нет таких ножниц, которыми можно было бы вырезать что-либо из памяти истории. Будем помнить это крепко и молить Бога, чтобы не впасть нам во искушение».
События 1917 года, с одной стороны, создали условия, когда стал возможным созыв Поместного Собора, с другой — явно продемонстрировали, что теперь у Русской Православной Церкви нет покровителя в лице государства, и необходимо не только научаться жить в новых условиях российской действительности, но и вырабатывать методы противодействия воинствующему безбожию. Требовали своего скорейшего разрешения и проблемы внутри церковного характера (вопросы церковного управления, хозяйствования, духовного образования и пр.) Поэтому 12 июня 1927 года был созван Предсоборный Совет «для обсуждения назревших вопросов, касающихся устроения Православной Российской Церкви». В этот Совет среди прочих вошли и семь преосвященных архиереев, избранных епархиальными и викарными епископами из своей среды. И среди этих семи — архиепископ Кирилл. Участие владыки Кирилла в подготовке Поместного Собора было активнейшим, кроме того, он был назначен председателем седьмого отдела (о церковном хозяйстве) Предсоборного Совета.
Архиепископ Кирилл являлся и одним из наиболее деятельных участников открывшегося Поместного Собора. Он, в частности, состоял председателем Соборного Отдела о преподавании Закона Божия, некоторое время исполнял обязанности председателя Отдела об имущественном и правовом положении духовенства (вместо епископа Пермского Андроника), был избран в заместители члена Св. Синода. По предложению владыки Кирилла расписание работы соборных Отделов составлялось с учетом того, что большинство членов Собора записалось в несколько Отделов и желало «не числиться только в них, а работать». Вместе с епископом Пермским Андроником архиепископ Кирилл выступил инициатором издания материалов о Соборе и был среди первых жертвователей на это дело. Но основными заботами владыки Кирилла в первые заседания Поместного Собора были законоучительство и новое устроение епархиальных управлений.
28 сентября, после долгого обсуждения закона Временного Правительства от 20 июня 1917 года (согласно которому церковноприходские школы переходили в ведение Министерства Народного Просвещения), Собор постановил направить к Временному Правительству четырех представителей Поместного Собора. Эту делегацию возглавил архиепископ Кирилл. Встреча эта состоялась, но впечатления от этой встречи делегированные Собором депутаты вынесли самые печальные. Керенский и его правительство не собирались идти навстречу просьбам верующих. О встрече с Керенским архиепископ Кирилл подробно рассказал на одном из заседаний Собора.
31 октября 1917 года Собор под председательством митрополита Тихона Московского приступил к выборам кандидатов на патриаршество. Причем среди тех, чьи имена должны были быть внесены в общий список кандидатов, вторым по количеству голосов после архиепископа Харьковского Антония (101 голос), оказался архиепископ Тамбовский Кирилл (27 голосов). Митрополит Московский Тихон был третьим (23 голоса).
После избрания Патриарха Тихона 7 декабря 1917 года состоялись выборы в члены Священного Синода. Архиепископ Кирилл был избран в числе пяти заместителей членов Св. Синода.
19 марта (1 апреля) 1918 года Святейшим Патриархом Тихоном архиепископ Кирилл был назначен митрополитом Тифлисским и Бакинским, Экзархом Кавказским. Само назначение владыки Кирилла на Тифлисскую кафедру было мерой в некоторой степени вынужденной: митрополит Платон (Рождественский), будущий первоиерарх Американской Православной Церкви, не был в состоянии справиться с тяжелой закавказской ситуацией. Однако по условиям военного времени прибыть к месту нового своего служения митрополит Кирилл не смог. Доехав до Астрахани, владыка направился было в Грузию, но грузинские власти сделали все возможное, чтобы не допустить приезда митрополита Кирилла. Военное время усугубляло создавшуюся ситуацию.
После неудавшейся попытки добраться до Тифлиса митрополит Кирилл, по благословению Святейшего Патриарха, вернулся в столицу и продолжал служить в Москве. В апреле 1920 года после выяснения Святейшим Патриархом, что ушедший из Казани вместе с белочехами в сентябре 1918 года митрополит Иаков (Пятницкий) не предполагает возвращаться в Казань, на вдовствующую Казанскую кафедру был назначен митрополит Кирилл, которому так и не удалось попасть на Кавказ, но уже пришлось вкусить горечь тюремных уз. Владыка Кирилл еще в 1919 году был арестован Московской ВЧК и протомился в тюрьме около двух месяцев.
Около двух месяцев ожидали шанцы прибытия митрополита Кирилла, вознося имя его на ектеньях, в то время как сам владыка безуспешно пытался добиться разрешения московских властей на отъезд к месту нового своего архипастырского служения.
Наступил день встречи Смоленской Седмиозерной иконы Божией Матери — 26 июня ст.ст. 1920 года. Кафедральный Благовещенский собор, находившийся в Казанском Кремле, к тому времени был закрыт, и епископ Чистопольский Анатолий (Грисюк), временно управляющий Казанской епархией, служил в большом и вместительном храме Казанского Богородицкого монастыря, где находились и перенесенные в сентябре 1918 года раки с мощами святителей Гурия и Варсонофия, Казанских чудотворцев. Владыка Анатолий вышел с крестным ходом на окраину города, где и встретил чудотворный Седмиозерный образ. С пением святую икону пронесли через весь город и внесли в Богородицкий монастырь. Крестный ход, возглавляемый владыкой Анатолием, вошел в святые ворота обители, вступил в монастырский двор, и тут открылось удивительное зрелище. На паперти собора стоял высокий величественный старец в полом архиерейском облачении, увенчанный митрополичьей митрой. Это был митрополит Кирилл, неожиданно приехавший в Казань как раз в то время, когда крестный ход встречал Седмиозерный образ. Митрополит Кирилл благоговейно принял из рук епископа Анатолия чудотворную икону, осенил ею народ и вступил в храм. Казанцы плакали от радости, когда святитель встал на митрополичьей кафедре посреди храма, и началось торжественное молебствие, ведь место казанского правящего архиерея оставалось вдовствующим с сентября 1918 года. По окончании молебна владыка Кирилл сказал к казанской пастве первое слово назидания, начав его евангельским речением: «Откуда мне сие, яко Мати Господа моего прииде ко мне». Владыка Кирилл поведал народу о том, как он стремился в Казань, стараясь получить разрешение на выезд, и как чудом, по милости Матери Божией, совершенно неожиданно для себя получил возможность приехать. Поезд прибыл из Москвы в Казань около 12 часов дня и митрополит Кирилл приехал в Богородицкий монастырь к моменту, когда крестный ход уже ушел на встречу иконы.
Чудесное совпадение приезда владыки Кирилла с торжественной встречей Седмиозерной иконы произвело глубокое впечатление на верующих казанцев. Казанцы почувствовали в митрополите Кирилле того иерарха, который в состоянии сплотить церковный народ перед лицом надвигающегося безбожия. В короткое время завоевал владыка уважение не только православных казанцев, но и мусульман, называвших владыку за его белый митрополичий клобук — «Ак калфак».
Владыка Кирилл любил полноуставную службу, с первых же дней своего приезда он стал служить по приходским церквям, которые были переполнены верующими, истосковавшимися по торжественному архиерейскому богослужению. 11 июля 1920 года совершилось знаменательное событие — митрополитом Кириллом вместе с епископом Анатолием (Грисюк) и специально приглашенным из Нижнего Новгорода епископом Балахнинским Петром (Зверевым) была совершена хиротония архимандрита Спасо-Преображенского монастыря Иоасафа (Удалова) во епископа Мамадышского, викария Казанской епархии. Значение епископской хиротонии владыки Иоасафа состояло в том, что теперь даже при вынужденном отсутствии митрополита Кирилла епископ Анатолий мог вместе с епископом Иоасафом в случае необходимости совершить новую хиротонию.
Активная деятельность митрополита Кирилла в Казани, его высокий авторитет в совершенно разных слоях казанской общественности, смелая и самостоятельная без оглядки на власть деятельность и, наконец, очевидное сплочение вокруг него церковных масс — все это чрезвычайно беспокоило местные светские власти. Кроме того, прибытие митрополита Кирилла в Казань для центральных властей оказалось неожиданным. Митрополит Кирилл, получив разрешение на проезд в Казань, без дальнейшего промедления и уведомления «соответствующей инстанции» выехал в Казань, чем вызвал растерянность на Лубянке. «Наши агенты сбились с ног, выслеживая его в Москве, а он уже в Казани», — рапортовали в Секретном отделе ВЧК. Узнав же, что Казанский митрополит кроме всего прочего проводит еще и независимую церковную политику, не идя ни на какое соглашательство с местной властью, ВЧК постановила:
«Принимая во внимание политическую неблагонадежность Кирилла, причислить его небольшое преступление к преступлениям неподчинения распоряжениям Советской власти и сослать его в Соловецкий монастырь на все время гражданской войны».
________________________
1 15 марта 1908 года на годовом собрании братства сообщалось, что в ведении братства находится 559 церковно-приходских школ разного типа с 25248 учащимися, а также 8 второклассных школ с 285 учащимися. — Изв.по С.-Пб.Еп. №8-9 (10.5), 1908. — С.58
2 В 1908 году, например, на годовом собрании братства владыка Кирилл делал особый доклад о положении Православной Церкви в Урмии. — Изв.по С.-Пб.Еп. №8-9 (10.5), 1908. — С.59.
3 Так, владыка Кирилл в течение 5 дней (с 7 по 11 октября 1913 г.) посещал Семинарию, оставаясь в ней в течении классных уроков, начиная с общей утренней молитвы (8 ч. 30 мин.) и до 2 часов дня. / Тамб.Еп.Вед. №43(26.10), 1913. -С.1403.
4 Митрополит Санкт-Петербургский Владимир (Богоявленский), епископ Черниговский и Нежинский Василий (Богоявленский), епископ Уральский Тихон (Оболенский), епископ Михайловский Амвросий (Смирнов), епископ Гомельский Варлаам (Ряшенцев). Кроме них, конечно же, участвовали еще архиепископ Тамбовский и Шацкий Кирилл (Смирнов) и его викарный епископ Зиновий (Дроздов).
5 Определением Св. Синода от 18-19 ноября 1916 г. за № 8531 всем Духовным Консисториям предлагалось: «Произвести во всех церквях Империи за богослужениями в праздник Богоявления будущего 1917 года, как в самый день праздника, так и накануне 5-го января, сбор пожертвований в пользу Урмийской миссии и православного населения Урмии, разоренных мусульманами во время занятия края турецкими войсками, с тем, чтобы имеющиеся поступить путем этого сбора деньги чрез местных благочинных были представлены в Хозяйственное Управление при Святейшем Синоде для препровождения в распоряжение начальника Урмийской духовной миссии», — См. Церковные Ведомости №48, 1916; ГАТО, ф.181, оп.1., д.2265, л.63.
Список литературы:
Акты Святейшего Патриарха Тихона... — М.: Свято-Тихоновский Богословский Институт, 1995.
Алленов А.Н. Патриарший избранник//Город Тамбов в прошлом, настоящем и будущем. Тезисы докладов краеведческой конференции. 26 апреля 1996 г. Тамбов, 1996.
Андриевский А. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии. 4.1. — Тамбов, 1911.
Вестник РСХД, 1973, №107.
Вострышев М. Во имя правды и достоинства/Литературная Россия. №5 (1513) от 31.01.1992.
Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Книга 2. — Тверь: Булат, 1996.
Журавский А. Гжатский период деятельности митрополита Казанского Кирилла/УМатериалы Ежегодной Конференции Православного Свято-Тихоновского Института. — М.: ПСТБИ, 1998.
Журавский А. Епископ Чистопольский Иоасаф (Удалов), как последователь митрополита Казанского Кирилла/Ежегодная Богословская Конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского Института. Материалы, 1992-1996.-М.: ПСТБИ, 1996.
Журавский А. Жизнь и деятельности митрополита Казанского и Свияжского Кирилла (Смирнов) с 1918 по 1922 г/Ежегодная Богословская Конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского Института. Материалы. -М.: ПСТБИ, 1997.
За Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь. 1917-1956. Кн. 1.— М.: ПСТБИ, 1997.
Кн.С.Е.Трубецкой. Минувшее. — Paris: YMCA-PRESS, 1989.
Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. — М.: Крутицкое подворье, 1996.
Материалы, связанные с вопросом о канонизации священномучеников Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополита Петра (Полянского), Митрополита Серафима (Чичагова) и Архиепископа Фаддея (Успенского). -Софрино: Синод, комиссия РПЦ по канонизации святых, 1997.
Митрополит Елевферий (Богоявленский). Неделя в Патриархии. М.: Крутицкое подворье, 1995
Отец Иоанн Кронштадский. — С.-Пб.: Изд-е Русского Народного Союза им. Михаила Архангела, 1909.
Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. М.: Крутицкое подворье, 1996.
