Епископ Казанский и Чистопольский Иов (Кресович)

4 декабря 2017 года исполняется 40 лет со дня кончины Казанского архипастыря

Владимир Адрианович Кресович родился 26 июня 1898 года в селе Мокрец Волынской губернии (ныне Верский район Волынской области Украины) в семье священника. Он был третьим из казанских архипастырей, происходивших из Волынского края, после епископов Анатолия (Грисюка) и Никона (Пурлевского). Владимир закончил церковно-приходскую школу в родном селе, Мелецкое духовное училище и в 1915 году поступил в Волынскую духовную семинарию в городе Житомире и закончил три класса. Владимир учился очень хорошо, вероятно, если бы не революционные потрясения следующих лет, то мог бы поступить в духовную академию.

Но с 1918 года Волынь стала ареной ожесточенных военных действий. Немного было в бывшей Российской империи мест, где Гражданская война была бы такой многосторонней. В конце 1917 — начале 1918 года здесь шли бои между гайдамаками (войсками Украинского правительства Центральной Рады) и красногвардейцами, 22 января 1918 года в Житомире установилась советская власть. После Брестского мира, в марте 1918 года, Волынь, как и всю Украину, оккупировали войска Германии и Австро-Венгрии. Против них и союзных им гайдамаков вели партизанскую борьбу как красные, так и украинские националисты Петлюры. После капитуляции Германии и Австро-Венгрии в ноябре 1918 года власть на Волыни полностью перешла к Петлюре. В первой половине 1919 года было создано Польское государство, теперь война на Волыни шла между поляками и Петлюрой, к середине 1919 года года петлюровцы были изгнаны. Наконец, последние большие бои здесь происходили во время советско-польской войны 1920 года, когда в августе Красная армия захватила Житомир. По Рижскому мирному договору 1921 года восточная часть Волынского края оказалась в составе Советской Украины (ныне Житомирская область), а западная — в составе Польши (ныне Волынская область Украины, с центром в городе Луцке).

Что же делал в эти годы молодой семинарист? Сам владыка Иов в автобиографии, представленной в Совет по делам Русской Православной Церкви в 1950 году, писал: «Пару лет пришлось просидеть без учебы в селе Рахманове, куда был эвакуирован мой отец». В 1919 году он вновь поступил в духовную семинарию в городе Кременец (Житомир по Рижскому мирному договору 1921 года отошел к Советской России, и семинария Польской Православной Церкви была воссоздана в Кременце). Можно предположить, что владыка Иов написал далеко не все о своей жизни в 1918-1920 годах. Житомирская духовная семинария, переименованная в 1919 году в пастырское училище, работала до ноября 1922 года[1], правда, с начала 1921 года Житомир находился в Советской Украине. Все многочисленные воюющие стороны проводили массовые мобилизации, и двадцатилетний здоровый[2] молодой человек мог оказаться (вероятно, и оказался) в армиях Центральной Рады, Петлюры, Польши. Но писать об этом в советской анкете было ни к чему.

В 1922 году Владимир закончил семинарию, которая к этому времени уже была учебным заведением Польской Православной Церкви, вступил в брак и был рукоположен во священника архиепископом Дионисием (Валединским), главой Польской Православной Церкви (точная дата неизвестна). Несколько месяцев он прослужил в храме Николаевского женского монастыря в Кременце, потом был переведен в село Рахманово (ныне Тернопольской области), с 1932 года служил в селе Тараканове, с 1935 года — в селе Любеч (оба — Волынской области). В том же 1935 году он стал благочинным, а в сан протоиерея был возведен еще раньше, к сожалению, неизвестно, когда. У отца Владимира было двое детей — сын Феофил (1927 г. р.) и дочь Галина (1931 г. р.). В сентябре 1939 году Волынь, как и вся Западная Украина, была оккупирована Красной армией и присоединена к СССР, Владимир Кресович стал протоиереем Русской Православной Церкви.

Уже в конце июня 1941 года Волынская область была захвачена гитлеровцами, но отец Владимир продолжал служить. 25 января 1942 года он овдовел и вскоре поступил в братию Успенской Почаевской Лавры. 21 июля того же года митрополитом Алексием (Громадским)[3] он был пострижен в монашество и возведен в сан архимандрита. Уже через три дня, 24 июля 1942 года он был рукоположен во епископа Луцкого, викария Волынской епархии. 6 июня 1943 года стал епископом Кременецким и Лубенским, управляющим Волынской епархией.

Иов принадлежал к тем иерархам, которые в условиях немецкой оккупации сохранили каноническое общение с Русской Православной Церковью и открыто заявляли о верности ей, не поддерживали украинских националистов и держались в стороне от оккупационной администрации. Такая позиция была опасной, а на Волыни особенно. Если в восточных областях Украины подавляющее большинство верующих поддерживали архиереев, оставшихся верными Русской Православной Церкви, а в Галиции националисты были, в основном, униатами, равнодушными к внутриправославным раздорам, то в Волынском крае националистические настроения были очень сильны, но воинствующие русофобы, большей частью, считали себя православными и ненавидели архиереев и священников, верных Русской Православной Церкви. На Волынской кафедре владыка Иов сменил митрополита Алексия (Громадского), убитого националистами 8 мая 1943 года. Во время оккупации епископ Иов освятил множество храмов, вновь открытых в той части Волыни, которая с 1920 года была советской, почти все они действуют и сейчас.

В феврале 1944 года Волынский край был освобожден от гитлеровцев. Не чувствуя за собой вины перед СССР, преосвященный Иов не стал эвакуироваться, его дети тоже остались в Кременце. Действительно, архиепископа не тронули[4], но отношение Совета по делам Русской Православной Церкви к архиереям, рукоположенным во время оккупации, было настороженным, и 14 февраля 1945 года владыка Иов был переведен из мноприходной Волынской епархии во вновь созданную Измаильскую, а 5 апреля 1946 г. «по прошению и состоянию здоровья» был временно уволен на покой в один из монастырей Молдавии.

29 июля 1947 года он был назначен епископом Лысковским, викарием Нижегородской епархии. Фактически же его обязанности сводились к настоятельству в храме города Лысково, где он пользовался большим уважением прихожан: судя по отзывам уполномоченного, не только много служил и проповедовал, но и общался с верующими в храме и вне его, «группировал вокруг себя бывших монашек». Бывшими монахини были, конечно, только с точки зрения советского уполномоченного. В 1950 году владыка Иов обратился с письмом к патриарху Алексию, в котором просил о новом назначении, достойном сана архиерея. 27 октября он был назначен епархиальным епископом Велико-Лукским и Торопецким[5]. Уже 20 июля 1951 года он был переведен на Чебоксарскую и Чувашскую кафедру. Там он познакомился с казанским архиепископом Сергием (Королевым), который посетил Чебоксары. Судя по воспоминаниям архимандрита Исаакия (Виноградова), это было в сентябре 1952 года, всего за три месяца до кончины владыки Сергия: «Епископ Иов встретил почетного гостя приветственной речью, в которой восхвалял достоинства архиепископа. Гость нашел эти похвалы чрезмерными и прервал приветственную речь самым неожиданным образом: он, архиепископ, поклонился в ноги епископу Иову и пояснил смутившемуся хозяину: «Кланяюсь твоему дару красноречия. Я его не имею»[6]. 22 декабря 1952 года владыка Иов принимал участие в похоронах архиепископа Сергия, а 28 января 1953 года был назначен на Казанскую кафедру, освободившуюся после смерти владыки Сергия.

В те годы, когда влаыка Иов управлял Казанской епархией, от архиерея уже не много зависело. На открытие новых храмов действовал негласный мораторий, ни одна инициатива архиерея не могла быть удовлетворена, даже в кадровой политике не было свободы. С 1958 года началась новая атака властей на Церковь. В этих условиях единственным оружием архиерея в борьбе за сохранение позиций Церкви были частые службы и проповеди. Владыка Иов служил много и во время каждой службы проповедовал. Его «дар красноречия», отмеченный святителем Сергием (Королевым), проявлялся не только в приветственных речах, но и в проповедях. Уполномоченные Совета по делам Русской Православной Церкви отмечали, что его выступления перед верующими имели апологетический, наступательный характер, особенно часто владыка Иов говорил о необходимости сохранения веры. Будучи западным украинцем и не имея высшего образования, владыка Иов блестяще владел литературным русским языком, говорил без акцента.

В 1960 году против архиепископа Иова было выдвинуто обвинение в уклонении от уплаты налогов. Надуманность обвинения видна даже из опубликованной в день осуждения владыки и явно написанной еще до судебного заседания и приговора пропагандистской антирелигиозной статьи «Казанские отцы духовные и их дела греховные»[7].

Согласно весьма суровому по отношению к религиозным организациям советскому налоговому законодательству, личные доходы духовенства, в том числе и заработная плата архиерея, облагались высоким налогом. Но деньги, выделяемые на так называемые «представительские» расходы (покупка и содержание автомобиля, поездки и т. д.), естественно, не считались доходами архиерея и в налоговую декларацию не включались. В 1960 году «в целях ослабления материальной базы Церкви» представительство стало облагаться налогами, что само по себе было явно репрессивной мерой. Но закон, как известно, обратной силы не имеет, а архиепископа Иова обвинили в уклонении от уплаты налогов на представительство за все шесть лет его служения в Казани. Якобы не выплаченная сумма налогов была огромной — 790 тысяч рублей[8]. Сын владыки Иова Феофил, работавший инженером, и дочь Галина Давыдович продали дом во Львове и внесли начисленную сумму. Тем не менее, на судебном процессе, состоявшемся 24 апреля 1960 года архиепископ Иов (Кресович) был осужден на три года лишения свободы. К моменту осуждения ему было уже 62 года, но никакого смягчения приговора не последовало, и он вышел на свободу ровно через три года, 24 апреля 1963 года (до суда владыка Иов не был под стражей).

Разумеется, это был политический процесс, одно из проявлений начавшихся в конце 1950-х гг. новых гонений на Церковь — ведь в коммунистическом обществе, которое предполагалось построить к 1980 году, не предполагалось «религиозных предрассудков», а первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев обещал в 1975 году показать по телевизору «последнего попа». Первой задачей была дискредитация Церкви в глазах верующих. Кроме упомянутой статьи и брошюры, выпущенных в Казани, статьи о деле владыки Иова появились и в центральных газетах и журналах. В этих статьях сообщалось, что он получал огромную зарплату в 15000 рублей в месяц, не захотел жить в предоставленной ему церковной квартире из пяти комнат и за счет епархии выстроил роскошную виллу на улице Гастелло, 17 и обставил ее дорогой мебелью, разъезжал на лучших автомобилях, построил детям дом во Львове, вообще вел роскошный образ жизни. Правда, обвинений в пьянстве и разврате не выдвигалось.

Здесь же сообщалось, что во время войны владыка Иов приветст-вовал «гитлеровцев — освободителей Украины», сотрудничал с окку-пационной администрацией, обвинения в предательстве против него не выдвигались якобы только из-за амнистии. Публиковались фотографии «роскошной виллы», ее обстановки.

Очевидно, большинство не только православных верующих, но и людей светских понимало, что эти статьи имеют пропагандистский, клеветнический характер. Но расчет на то, что в сознании людей «дыма без огня не бывает», был достаточно верным, и пропагандистская кампания оказалась успешной.

Постараемся разобраться, был ли «огонь», и действительно ли владыка Иов был в чем-то виновен перед Церковью и верующими. Как и всегда в клеветнических пропагандистских кампаниях, правда мешалась с неправдой. Правда состояла в том, что Казанская епархия действительно имела довольно большие доходы, даже после огромных и несправедливых налоговых вычетов. Так, заработная плата владыки в 15 тысяч рублей облагалась налогом не в 13%, как у простых граждан, а, в 53%, таким образом, он получал не в три раза больше, чем директор большого завода или ректор вуза, а примерно столько же. С 1957 года, когда в состав Казанской епархии вошла Марийская АССР и количество приходов увеличилось почти вдвое, доходы выросли. То, что церковные организации располагали значительными суммами, свидетельствовало о безуспешности антирелигиозных кампаний — ведь все средства передавались прихожанами добровольно. Доходы и не могли быть маленькими — ведь в 1960 году, по данным Уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви в Татарской АССР, были крещены 45% детей, повенчаны 9% супружеских пар и отпеты 63 % умерших (подсчеты велись от числа родившихся, вступивших в брак и умерших всех национальностей, кроме татар)[9], и это всего при пятнадцати храмах. При этом подсчитаны были только требы, внесенные в регистрационные книги, реальное количество крещений, венчаний и отпеваний было больше.

Архиепископ Иов действительно развернул интенсивную административную деятельность. Предназначенная для него квартира в здании епархиального управления по улице Лесгафта, 40, в которой жил его предшественник владыка Сергий (Королев), составляла не пять, а всего три комнаты. Кроме того, само епархиальное управление нуждалось в помещениях. На имевшиеся в распоряжении епархиального управления средства сначала был куплен за 80 тысяч рублей дом, он был перестроен и в 1956 году продан за 250 тысяч, вместо него был построен другой дом по улице Гастелло, 17, правда, он был не таким роскошным, каким описан в статьях. При владыке Сергии (Королеве) епархиальное управление обходилось одной машиной «Победа», при владыке Иове был приобретен еще один «Москвич», а в 1956 году — представительская машина «ЗИМ», самая дорогая из продававшихся тогда в СССР.

Но все это делалось для епархии, а не лично для владыки Иова, и дом, и автомобили не были его собственностью. Еще один «ЗИМ» владыка Иов приобрел на епархиальные средства для Чистопольского храма — сам он этим автомобилем, разумеется, не пользовался.

Вот эти расходы на автомобили, епархиальный дом, мебель были объявлены личными доходами Иова, с которых он якобы не уплатил налоги. Это стало возможным потому, что по советскому законодательству церковные организации не обладали правом юридического лица. Только это обвинение суд ему и предъявил. Что касается помощи детям при постройке дома, то в опубликованных статьях содержался только намек на то, что эта помощь осуществлялась на церковные средства. Если бы это имело место, то владыке Иову предъявили бы обвинение не только в уклонении от уплаты налогов, но и в хищении. Преосвященный Иов, разумеется, помогал своим детям за счет своей действительно немалой заработной платы.

Что касается обвинений в сотрудничестве с гитлеровцами, то статьи явно врут. Дела по таким преступлениям не подлежали амнистии. Кроме того, сталинские СМЕРШ и НКВД не усмотрели вины в деятельности владыки Иова на оккупированных территориях, новых обстоятельств не открылось. В клеветнических статьях он, собственно, обвинялся в том, что во время оккупации стал епископом, и ни в чем больше. Не сообщалось в статье и о том, что архиереи, служившие во оккупации и после войны обвиненные в сотрудничестве с гитлеровцами, были в 1955-1956 гг. реабилитированы советскими органами юстиции[10]. О том, что деятельность владыки Иова во время войны была оценена советской медалью, в статьях, разумеется, ничего не говорилось.

Кроме пропагандистских целей расправа с владыкой преследовала и другую цель — запугивание архиереев. Советское руководство времен оттепели не собиралось возвращаться к практике массовых репрессий против духовенства. В начале 1960-х гг. к лишению свободы были приговорены только двое архиереев — владыка Иов и Харьковский архиепископ Андрей (Сухенко), по такому же обвинению в уклонении от уплаты налогов. Ир-кутский архиепископ Вениамин (Новицкий) в 1961 году был приговорен к штрафу и двум годам лишения свободы условно якобы за покупку краденого вазелинового масла (при этом остался на Иркутской кафедре). Это была та самая хрущевская «кузькина мать» духовенству.

Несправедливость обвинений была очевидна самим обвинителям. Кроме того, у непредвзятого и вполне советского читателя при чтении обличительных статей возникал вполне резонный вопрос — куда же партийные и советские руководители смотрели раньше, ведь владыка Иов управлял Казанской епархией семь лет? Неслучайно, очевидно, в Национальном архиве Республики Татарстан и в фонде Р-6991 Государственного архива Российской Федерации (Совет по делам религий) отсутствуют обязательные ежеквартальные отчеты уполномоченных по Татарской АССР за все годы пребывания архиепископа Иова в Казани.

Владыка Иов был освобожден от управления Казанской епархией еще в марте 1960 года, за месяц до осуждения. После освобождения он больше четырех лет жил на покое во Львове, у детей. Руководством Русской Православной Церкви владыка Иов не был наказан. Сам он объяснял свои заявления о возвращении к активной церковной деятельности, которые он стал писать весной 1967 года, тем, что 1 апреля 1967 года решением одного из районных судов города Львова с него была снята судимость (в соответствии с тогдашним советским законодательством человек освобождался от ограничений, связанных с судимостью, после того, как законопослушно прожил после освобождения тот же срок, который отбыл по приговору суда).

Но на самом деле решающую роль сыграла смена руководства страны и ликвидация хрущевских перегибов. Показательно, что и советские органы никогда не вспоминали о судимости владыки Иова.

23 октября 1967 года указом Патриарха Пимена владыка Иов был назначен архиепископом Уфимским и Стерлитамакским. В очень большой по территории, но небольшой по числу приходов Уфимской епархии владыка Иов служил так же добросовестно, как и раньше. Но 16 октября 1973 года семидесятипятилетний архиерей был переведен на Ивановскую и Кинешемскую кафедру, где от архиепископа Феодосия (Погорского) ему досталось непростое «наследство» — конфликт с церковным советом кафедрального собора, сложные отношения с советами многих приходов. Владыке Иову удалось решить многие сложные вопросы. В этом ему помогал приглашенный им из Чебоксар протоиерей Николай Демьянович, который был опытнейшим секретарем епархиального управления, в Чувашской епархии он занимал эту должность еще с 1951 года.

28 сентября 1977 года архиепископ Иов обратился к Патриарху с прошением об уходе на покой. В нем он писал: «15 сентября 1977 года исполнилось мне 79 лет моей жизни, 56 лет коей я посвятил служению Церкви в духовном звании, причем 35 лет из них в архиерейском сане. И, если во все эти минувшие годы моего служения я чувствовал себя в силе, то начиная с июня месяца текущего года меня стали одолевать присущие такому возрасту немощи: участились головокружения, усилилась сердечно-сосудистая не-достаточность, последовала частичная утрата памяти, беспомощность в ногах, а в последние дни — ограниченность в движении кистью и пальцами левой руки. Все это, по общему заключению лечащих меня врачей, — результат возрастного склероза.

Вполне естественно, что при таком состоянии здоровья служить мне дальше в храме не представляется возможным, равно как и в делах самостоятельного управления епархией я чувствую себя неполноценным. Вот почему я и обращаюсь к Вашему Святейшеству с просьбой почислить меня на покой…».

К этому времени архиепископ Иов (Кресович) был старейшим по хиротонии архиереем Русской Православной Церкви. 6 октября 1977 года прошение было удовлетворено, а за четыре дня до этого владыка Иов был награжден орденом Святого Владимира. 12 октября он покинул Иваново, но на покое он прожил совсем недолго, менее двух месяцев, и скончался во Львове 4 декабря 1977 года. Отпевание и погребение архиепископа Иова совершил митрополит Львовский Николай (Юрик), похоронен он на Яновском кладбище города Львова.

1. Жития Новомучеников и Исповедников Российских ХХ века, составленные игуменом Дамаскином (Орловским). Март. — Тверь, 2006. — С. 129.

2. О хорошем здоровье уже шестидесятилетнего архиепископа писал в конце 1950-х гг. уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Татарской АССР.

3. Митрополит Алексий (Громадский), который возглавлял Волынскую епархию Польской Православной Церкви с 1934 года, хорошо знал отца Владимира Кресовича как благочинного.

4. 18 июля 1947 года епископ Иов (Кресович) был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

5. До 1959 года существовала Велико-Лукская область и, соответственно, епархия. Сейчас это часть территории Псковской области.

6. Офицер, монах и пастырь. Архимандрит Исаакий (Виноградов). — М., 2005.— С. 148.

7. «Советская Татария». 1960. — 24 апреля. Позже была опубликована отдельной брошюрой.

8. Это было незадолго до денежной реформы 1961 года, в более памятных читателям советских рублях — 79 тысяч рублей. Автомобиль «Победа» тогда стоил 7 тысяч рублей, а Москвич-403 — менее 5 тысяч.

9. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1849. — Л. 41.

10. Например, преемник Иова на Чебоксарской кафедре архиепископ Вениамин (Новицкий).