Есть такая вера среди людей, что если Благодатный огонь сошёл с Неба на Пасху, значит, в этом году конца света не будет. И многие облегчённо вздыхают, услышав по телевизору, что чудо в Иерусалиме вновь свершилось. «Живём пока», — думаем мы, и улыбаемся. Целый год впереди!
На деле же такое отношение к концу света христианам отнюдь не свойственно. Потому что конец света — не что иное, как Второе Пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Да, во время этого будет Страшный Суд. Но потом наступит Царствие Небесное. И всё это — большая радость.
Знание о конце
В первые века христиане постоянно жили этим страхом, и этой радостью. Они считали, что Господь вот-вот придёт. Со дня на день. Не сегодня, так завтра. И это эсхатологическое ощущение было центром их жизни, оно претворяло каждый день в ожидание. Когда мы знаем, что завтра из дальней поездки возвращается самый дорогой для нас человек, то часы до его приезда — одни из самых глубоких и счастливых. Или сами если через неделю улетаем в долгожданный отпуск — каждый из семи дней становится особенным.
Причём эсхатологическое чувство (от греч. «знание о конце») превращало жизнь первых христиан в постоянное блюдение себя, в постоянное хождение перед Богом, в строгое обличение своих грехов... Сами посудите, если завтра (а может, сегодня вечером) Страшный Суд, будешь ли ты грешить со словами: «Да ладно, потом исправлюсь»?
Необычный батюшка
Итак, постоянное бодрствование, постоянное сдерживание себя, чтобы не согрешить — с одной стороны, и постоянная радость, счастливое ожидание Царства любимого Бога — с другой. Вот такое мироощущение было присуще первым христианам. Надо сказать, что не только им присуще, но и современным верующим тоже — только не всем. Например, в «Несвятых святых» автор рассказывает о священнике, который удивил его и порадовал вот чем:
«Когда мы укладывались спать, он, сняв свой священнический подрясник, надел специально привезённый с собой особый белый подрясник для сна. На мой недоумённый вопрос батюшка сообщил, что это я, мальчишка, могу спать в трусиках и маечке, а он, священник, должен отходить ко сну в подряснике. Вдруг именно в эту ночь будет Второе Пришествие Иисуса Христа? Что же, ему, иерею Божию, встречать Господа в трусах? Мне тогда очень понравилась такая его вера».
Если прочитать книжку дальше, мы узнаем, что батюшка тот был далеко не обычным, и к словам его стоит прислушаться, и вот эту детскую веру — «подсмотреть» и попробовать перенести в свою жизнь.
Осуществление ожидаемого
Но как, скажете вы? Мы не таинственные священники в белых подрясниках, и не первые христиане апостольского века, для нас Царствие Небесное — больше слова, чем дело, больше фантазия, чем реальность, больше предположение, чем факт. Мы — слепые от рождения, и как нам ни объясняй, что трава зелёного цвета, понять этого мы не сможем...
Если кто-то так подумал, то он солгал сам себе. Солгал по незнанию. И мы его можем обрадовать, как когда-то обрадовал измученное грехом человечество Иоанн Предтеча, сказав: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!»
На самом деле, радостное ожидание первых христиан, было при этом и исполнением чаяний. «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом», — пишет апостол Павел. Осуществление ожидаемого. Но если ожидаемое осуществится, то оно ведь перестанет быть ожидаемым? Может, апостол Павел ошибся, оговорился?
Апостол Павел не ошибся
Конечно, нет. Одним из главных подтверждений его слов является Божественная литургия. Она-то и есть для христиан всех веков средоточие Царства Небесного. Это не просто служба, это самое настоящее путешествие, вознесение Церкви Христовой на Небо, на трапезу с Господом. Божественная литургия — это переход из времени в Вечность, это соединение с Воскресшим Спасителем ещё до всеобщего воскресения. За окнами храма шумит обычная жизнь, люди спешат на рынок, чтобы купить пищу, которая лишь продлевает жизнь, но не в силах победить смерть; и люди эти пробегают мимо нищих, просящих подаяния, мимо пьяниц, валяющихся в грязи... Люди, как и мир, лежат во зле.
А за дверями храма совершается Божественная литургия. И верные вместе с ангелами кланяются Богу и поют: «Свят, свят, свят Господь Саваоф!». За окнами шумит погибающий мир, но христиане уже не здесь, они в Вечном Царстве, а потому могут искренне возглашать: «Исполнены небо и земля славы Твоей!» Наконец, причащаясь Небесного Хлеба, они вспоминают слова Господа: «Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день».
Руки не подставляем
Конечно, скажете вы, толкуем о Царстве, но где вы его видели? Вот захожу я в воскресенье в храм, вижу толпу народа, гарь от свечей чувствую и пол истоптанный под собой. Ну или даже всё благодатно и красиво, и ладаном вкусно пахнет. Но разве это Царство Небесное?
Вопрос логичный и уместный. Ответ таков. Да, это Царство. Но окончательно увидеть его мы не можем. Не можем в силу своей, скажем, духовной недоразвитости. Об этом хорошо рассказывал греческий архимандрит Андрей (Конанос). Он говорил, что благодать Бога изливается на нас, как дождь, но надо уметь её поймать, надо подставить руки, чтобы они наполнились ею. А мы не подставляем.
Что сказал Иисус Христос? «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его». Это значит, помня каждую минуту о том, что впереди нас ждёт Страшный Суд, а затем — возможность вечного бытия с Богом, мы в постоянном режиме стараемся следить за собой, понуждать себя к добру, удаляться от зла… Не всё так просто, как у протестантов: поверил — спасся. На самом деле здесь иная логика. И тем, кто больше трудится, тот больше и получает дохода, талант его не в земле закопан, а приумножается.
Спиридон и Серафим
Мы знаем, что на Литургии вместе с нами служат ангелы? Знаем. Но видим мы их? Нет. А кто их видит? Тот, кто бросил всё, и пошёл за Христом. Святые люди.
Вот Спиридон Тримифунтский служил в пустом храме однажды, и ангелы пели вместе с ним. Вот Серафим Саровский, будучи ещё диаконом, в Страстной Четверг на Литургии возгласил «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны», и вдруг увидел Господа в окружении ангельских сил, Который от западных врат дошёл до амвона, благословил служащих и молящихся, и вошёл в Свой образ на иконостасе. И случаи эти, заботливо сохранённые для нас в Церкви, можно продолжать и продолжать. Главное, что они показывают: Литургия действительно делает нас причастниками Небесного Царства.
И это неоценимый дар человечеству. Ибо никто и никогда, кроме Богочеловека, не был достоин великой Литургии. Как бы ни готовились мы, как бы ни зарабатывали таланты, как бы ни молились, как бы… Услышим: «Святая святым!», что означает: «Тело и Кровь Христа — для святых!». И ответим: «Един Свят, Един Господь Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь». То есть Один только свят — Бог, а мы не святые, мы не можем даже посмотреть на Страшные Тайны… Но вот смотрим, и причащаемся их — ибо Господь Церковь Свою делает святой, нас делает святыми, способными принять в себя Христа и не сгореть. Только Сам Господь, по Своей великой любви сошедший к нам и умерший за нас.
Просто вспоминая, что завтра…
Возрадуйтесь, христиане! Господь светит солнцем и на мусульман, и на православных, и на иудеев, и на язычников. Господь любит всех! Но только мы с вами, войдя в Церковь Христову, получили счастье Царства Божьего на Земле, только мы, как члены таинственного Тела, можем вкушать пищу бессмертия, Небесный Хлеб. Это — великая радость, но и страшный суд. Мы должны, обязаны отличаться от всех остальных верующих, мы должны быть солью земли, её силой… А так ли это? На работе, в автобусе, в семье, на море — видны ли мы, христиане, являем ли мы томящемуся во грехе миру, убившему, не узнавшему Христа, — Его спасение, Его радостную весть?
Поистине, страшный суд. Великая радость и великая ответственность. Поднимаешься на Небо, входишь в Царствие Небесное? Тогда трудись, тогда молись, ведь Царствие это нудится, берётся силою. Отец Александр Шмеман рассказывал: «В древности один священник на вопрос: как можно жить христианской жизнью в мире, отвечал: "Просто вспоминая, что завтра (или послезавтра, или спустя несколько дней) я буду принимать Святое Причастие..." И это так, потому что, зная, куда ты завтра попадёшь, с Кем будешь сидеть за одним столом, просто нельзя идти и предавать. Об этом молимся: «Ни лобзания Ти дам, яко Иуда», молимся, чтобы оказаться, несмотря ни на что, не предателями, а покаявшимися разбойниками.
Трепет и радость
Итак, благодаря Божественной литургии, мы, как первые христиане, и как батюшка в белом подряснике, ждём каждый день Христа. Ждём с трепетом и радостью. Боимся согрешить, но при этом счастливы, зная, что скоро — ещё несколько дней — и увидимся с Богом. Потому и молимся дома: «Да приидет Царствие Твое». А потом, уже в храме, слышим первый возглас Литургии: «Благословенно Царство Отца и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и во веки веков». И радостно отвечаем: «Аминь!»
продолжение следует
