Казанская епархия, как и вся Русская Православная Церковь пережила тяжелые времена. С мая 1917 по 1918 гг. Казанская духовная консистория преобразовалась в Епархиальный совет, а затем — в епархиальное управление. После издания декрета Советской власти об отделения Церкви от государства началось отчуждение монастырских и церковных земель, закрытие домовых, а затем и приходских церквей, репрессии духовенства.
Большевики с особой жестокостью и устраняли всех, кто мешал им, идя к своей цели. 17 июля 1918 года большевики варварски расстреляли царскую семью, затем — и других членов династии Романовых, которые оказались в их руках.
Но список мучеников ими не завершился. Трудно оценить общее количество пострадавших за Христа в годы советской власти.
Такая участь, к примеру, постигла исповедников за имя Христово, которые томились в Спасской тюрьме. Тюрьма № 7 находилась в Спасском затоне — на левом берегу Волги, в Спасском уезде Казанской губернии. Имена всех узников знает Господь, но не люди.
Знаем лишь некоторых из них. Священника Андрея Брагина — настоятеля церкви села Левашёво, в мае 1918 года отправили в тюрьму решением суда Спасского революционного трибунала как «контрреволюционера за непризнание и неповиновение Советской власти». Тогда священник написал в Епархиальный совет, пожаловавшись на абсурдность выдвинутых обвинений.
«Всегда болея душой о благе народа и в особенности о благе вверенной мне паствы, я во дни сии — во дни великих испытаний и бед нашей горемычной и истерзанной Родины, всегда стоял и буду стоять на страже истинных интересов народа по заветам Христа, не страшась пострадать даже и до крови», — говорилось в письме.
Вмешательство Церкви увенчалось успехом, Андрея Брагина в июне освободили и, во избежание дальнейших гонений от местной власти, перевели в церковь села Черки-Бибкеево Тетюшского уезда. Но это его не спасло, через некоторое время священника всё же убили местные активисты.
Показательной была судьба священника Владимира Николаевича Воробьёва, закончившего свой жизненный путь всё в той же тюрьме №7… Протоиерей Владимир Воробьев — дед нынешнего ректора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета в Москве протоиерея Владимира Воробьева. Протоиерей Владимир Воробьев-младший приезжал в город Болгар и рассказывал о похороненном в наших краях деде. Непосильная форма заключения, уже немолодой возраст подорвали здоровье отца Владимира, и здесь он умер. Его похоронили на ближайшей к тюрьме аллее.
Сейчас эта территория почти полностью затоплена (связано с поднятием уровня воды во время строительства Куйбышевского водохранилища в 1953 году), остались лишь небольшие острова. Но промыслом Божиим место тюрьмы и захоронений сохранились.
В 1922 году для борьбы с Русской Православной Церковью большевистская власть организовала в среде духовенства движение, которое с легкой руки Л.Д. Троцкого обрело название «Обновленческая церковь».
Советская власть планомерно разваливала Православие. Это процесс достигался и за счет морального изувечивания, начиная с самой маленькой части общества — семьи.
Если дореволюционные Российские законы осуждали абортное дело (российское уложение о наказаниях считало аборт убийством и наказывало за него тюремным заключением на срок от 4 до 5 лет с лишением прав), то в годы советской власти аборты были легализованы. Советская власть стала первой, разрешившей законно убивать. Официальное разрешение абортов нанесло сокрушительный удар по образу женщины-матери. Кроме дающей жизнь, она стала и несущей смерть. В годы безбожной власти появилось также новое понятие — «гражданский брак». Засвидетельствованный государством брак стал главной формой в обществе, венчание в народном понимании перестало иметь важное значение.
Об антицерковной направленности государственной политики и уничтожении Церкви очень ярко свидетельствует совершенно секретное письмо Ленина членам Политбюро. Строго секретно от 19 марта 1922 года: «...изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно, ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
Об отношении к религии новой власти также красноречиво свидетельствует запись в дневнике чекиста Рогова, будущего соратника Дзержинского: «Одного не пойму: красная столица и церковный звон?! Почему мракобесы на свободе? На мой характер: попов расстрелять, церкви под клуб — и крышка религии!»
Митрополит Кирилл (Смирнов) только дважды, в 1920 и 1921 годах, смог побывать в Казани, проведя все остальные годы в тюрьмах и ссылках, вплоть до мученической смерти. Мученическую кончину приняли и все остальные архиереи, управлявшие епархией в 1918-1937 гг., кроме архиепископа Афанасия (Малинина).
Часть духовенства казанского края покинула свои места с отступавшими белогвардейскими частями, но Раифские иноки продолжали свое служение, несмотря на смертельную опасность. Кроме того, в конце 20-х годов только Раифская и Седмиозерная пустыни служили оплотами Православия в республике, и при начинающейся кампании тотального атеизма слава Раифской обители не могла не тревожить власти.
И вот накануне престольного праздника, 26 января 1930 года, семь Раифских иноков начали всенощную службу. В этот день в пустынь пришло много монахинь из закрытых Богородицкого, Федоровского и Свияжского монастырей, многие из которых уже знали о начавшихся арестах и догадывались, что им грозит то же самое. Знали, что их ожидает арест, и семеро монахов, когда начинали всенощную. А утром состоялся молебен в честь преподобных синайских и раифских отцов; иноки, инокини и миряне последний раз исповедовались и причащались Святых Тайн, а на выходе из храма арестовывались чекистами, окружившими обитель еще с утра. Многие не выходили из церкви, и тогда нехристи в кожанках ввалились в храм и взашей стали выталкивать и мирян и монахов.
В тот же день всех монахов и монахинь вывезли в Казань, где заключили в тюрьму. Вот тут-то и явили новомученики раифские «образ нелицемерного стояния за Христа». Иеромонах Иосиф на допросах свидетельствовал, что «…власть от Бога должна исполнять Божию волю, советская же власть не исполняет волю Бога, а потому — не Божья власть, а сатанинская. Она закрывает храмы, надругивается над святыми иконами, учит детей безбожию…» Его словам будто вторил гул большого Раифского колокола, который провалился в землю, когда в 1930 году большевики скинули его со звонницы. 60-летний иеромонах Варлаам прямо заявил, что «советская власть поставлена за грехи народа». 23-летний послушник Петр своей готовностью пострадать за Христа изумил даже следователей: «Я человек верующий и готов пострадать за веру, на которую сейчас идет гонение...» Иеромонаха Сергия, исполнявшего обязанности настоятеля обители, допрашивали с особым пристрастием — искали сокровища монастырской ризницы, после чего он уже не мог самостоятельно передвигаться, однако ни он, ни кто-либо из братии так и не признали себя виновными.
Трагедия в Раифском монастыреТрагедия в Раифском монастыре
20 февраля 1930 года заседание пресловутой Судебной Тройки ГПУ Татарской АССР приговорило иеромонахов Иосифа, Сергия, Варлаама, Иова, Антония, послушника Петра и двух мирян — Василия Гаврилова и Степана Абрамова к расстрелу, назвав сие наказание «высшей мерой социальной защиты».
Приговор над Иосифом, Иовом, Варлаамом, Антонием и Петром был приведен в исполнение в день Благовещения — 7 апреля 1930 года. Сергия же терзали еще несколько месяцев, пытались выбить из него сведения о монастырской ризнице. Так ничего и не узнав от инока Сергия, его расстреляли 10 августа, в день празднования Смоленской иконы Божией Матери.
Так в XX веке, повторяя подвиг древних Синайских и Раифских отцов , появились новые раифские мученики, которые были причислены к лику святых.
Изменение государственной церковной политики и восстановление церковной жизни началось только во время Отечественной войны 1941-1945 гг. и было очевидным следствием общенародной трагедии. В ходе войны с Германией политика Сталина по отношению к религии смягчилась: в 1943 году по инициативе Сталина был проведён Собор епископов Русской православной церкви, который избрал митрополита Сергия (Страгородского) на Патриарший престол. Однако и этот отказ от искоренения религии в кратчайшие сроки не означал прекращения преследования Церкви. Хотя и в меньших масштабах, чем прежде, аресты архиереев, священников и активных мирян продолжались и в послевоенный период.
