Интервью митрополита Казанского и Татарстанского Феофана Информационному агентству ИА «Татар-информ»
— Владыка, вы уже четвертый год возглавляете митрополию. Какие события, произошедшие за это время, считаете наиболее важными?
— Очень много важных событий произошло. Первое — это смена настоятелей в Свияжском и Раифском мужских монастырях. К сожалению, очень печально, что умер настоятель Раифской обители отец Всеволод. Но там уже есть новый игумен. Два новых наместника Свияжской и Раифской обителей — Симеон и Гавриил — бывшие насельники Оптиной пустыни.
Возращение Казанской епархии Николо-Гостинодворской церкви, капитальный внутренний и наружный ремонт учебных корпусов Казанской православной духовной семинарии, открытие нового учебного корпуса Казанской православной гимназии имени святителя Гурия.
Если брать еще более глобальное — конечно же, воссоздание Казанского собора. Это наша радость. Казанский собор — это не один из многих, которые строятся по всей России сейчас, и в больших, и в малых городах. Он единственный и неповторимый. Основное достоинство Казанского собора в том, что он не строится, а воссоздается, воссоздается таким, каким он был. Это более сложная, более ответственная задача, но это сохраняет преемственность.
Нет необходимости говорить, какое место в жизни православных занимает Казанская икона Божией Матери. Казань с воссозданием собора вновь становится центром религиозного православного паломничества. Это значит, что народные реки вновь потекут к нам, в Казань, чтобы поклониться Казанскому образу Богородицы, чтобы увидеть благолепие, казалось, утерянного, но воссозданного великого собора в честь Казанской иконы Божией Матери, построенного над местом ее обретения.
И, конечно, у вас на языке вопрос: а что там сейчас? Я думаю, что словесно архитектурные памятники трудно обрисовать. Но достаточно проехать по мосту через Казанку, и вы увидите, как меняется ландшафт центра города. Казань восстает во всей своей красе, ведь как раз храмы и мечети являются тем достоянием, которое определяет лицо города.
На сегодняшний день строительство стен завершено, купола возведены, и сейчас идет внутренняя отделка. И, что весьма важно, идет работа над благоукрашением пещерного храма, который станет не только жемчужиной нашего собора, но и величайшей святыней Земли Русской и всего православного мира.
— Внутренняя отделка — это самый сложный этап?
— Подготовка к росписи — это не просто штукатурка. Стены надо так оштукатурить, чтобы в дальнейшем их можно было расписывать, на них не должно быть никаких микротрещин. Эта работа сложная, недешевая, но она стоит того. Если сейчас зайти в храм, можно увидеть, как по всему периметру уже установлена лепнина. Это красивейший декор, и, что характерно, изготовлен он по образцам из разрушенного храма.
— Мы уже рассказывали с ваших слов, что в собор перенесут ватиканский список Казанской иконы Божией Матери. А какие еще иконы будут находиться в нем?
— Будем смотреть, будем вести переговоры с Национальным музеем, смотреть, что у них есть. Я думаю, не будем забегать вперед, будем подходить последовательно. Сначала надо все подготовить.
— Какие изменения в целом ждут Богородицкий монастырь?
— Богородицкий монастырь — это целый комплекс. Конечно, в дальнейшем необходимо будет восстановить храм Николы Тульского, сестринские корпуса. В последующем он должен стать не просто монастырем, а центром православного паломничества, не менее значимым чем Серафимо-Дивеевский монастырь и Свято-Троицкая Сергиева лавра.
И это не безосновательные задумки, под этим есть совершенно твердое понимание. А самое главное — это любовь народа к этому месту по всей России. И не только по всей России, но и по всему миру.
— Каковы планы по воссозданию других соборов и храмов?
— Сейчас идет восстановление Николо-Гостинодворской церкви. Это та церковь, где служил священник Ермолай, будущий Святейший Патриарх Московский Гермоген. Он был первым священнослужителем, который взял в руки явленную Казанскую икону Богоматери и перенес ее с места обретения. Это одна из древнейших церквей, и очень красивая. Там нужно будет установить памятник патриарху Гермогену. Тоже очень красиво бы смотрелось, по достоинству было бы и по чести.
— Многие цитировали ваше высказывание о необходимости запрета анонимного Интернета. А сами вы часто пользуетесь «всемирной паутиной», следите за тем, что о вас пишут?
— Конечно, я активно пользуюсь Интернетом. У меня и в рабочем кабинете лежит ноутбук, и дома есть. Но ведь Интернет — это такая вещь… как нож обоюдоострый. С одной стороны, много пользы может принести, а с другой стороны, можно пораниться. Пользуясь Интернетом, надо быть очень осторожным. Вся проблема заключается в том, что там можно найти то, что даже не хотелось бы и знать, столько там нечистот, столько грязи, столько ложной мысли… С другой стороны, в Интернете можно найти много полезных вещей. Так вот, главное — уметь отделять зерна от плевел. Интернет должен быть помощником, но ни в коем случае не становиться хозяином над тобой. А то часто люди, особенно молодежь, попадают в эту сетевую зависимость, и дальше — беда.
Но я все равно до сих пор довольно четко убежден и стою на мысли о том, что не должно быть анонимного Интернета. Причина мною озвучена, от нее не отказываюсь: потому что слишком много из этой анонимности приходит беды. Там учатся и террористическим актам, там и различные «машины смерти», там порок в полном разгуле! Что-то доброе человек не будет скрывать, а если ты высказываешь свою мысль, будь добр сказать ее открыто. Не надо прятать за анонимностью Интернета свои грязные поступки.
— К слову, о вас тоже появляется много разной информации в Интернете. Особенно бурную реакцию не так давно вызвали сообщения анонимных Телеграм-каналов о том, что вы скоро уедете от нас в Белоруссию. Вы, конечно, уже опровергли это сообщение…
— Да, и еще раз повторю то, что сказал: брехня! Это очень хорошее слово. Оно очень емкое (улыбается). Здесь у меня еще очень много планов. В Татарстане я собираюсь умирать.
И опять, что значит «анонимные Телеграм-каналы»? У нас есть Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, у нас есть Священный Синод. Это их право решать, а не анонимных Телеграм-каналов. А то они слишком много у нас переводят, отводят, заводят, наводят. Еще раз повторюсь, комментировать здесь нечего.
— Сегодня много говорят о том, что в Белоруссии может повториться украинский сценарий. Что вы об этом думаете?
— Я думаю, что ничего подобного там не произойдет. В Белоруссии и народ, и вся обстановка совершенно другие, чем в Украине. К великому сожалению, в Украине раскол произошел больше по вине политической элиты. Это искусственно созданный раскол, еще и усиленный через вмешательство политических сил не только с украинской стороны, но и с зарубежной.
А Белоруссия, слава Богу, братское государство и братский народ. Хотя и Украина — братское государство и украинский народ — братский. Уверен, что этот раскол на Украине будет уврачеван. Мы постоянно молимся об этом.
— Что вы думаете по поводу реплик Порошенко о томосе Русской Православной Церкви?
— Он кто — богослов, канонист? Или он политик, президент? Лучше было бы, если бы он изучил Конституцию своей страны и уважал законы своего народа, а не томосами занимался — это не его дело.
— Вы часто бываете в командировках. Что-нибудь из зарубежного опыта применили в Татарстане?
— Трудно сказать. Зарубежный опыт говорит о том, что разделение — это кровь и слезы. Как это было в Сирии, в Ираке, как мы увидели это на примере бедной Югославии. Этот негативный опыт очень хорошо дает осознать, как надо беречь мир и согласие, единство и взаимопонимание. Вот это очень важный опыт! Не дай Бог, чтобы то, что происходит в тех странах, которые я назвал, было перенесено к нам. Я стараюсь делать все, чтобы не декларировать, а созидать. У нас две основных религии — Православие и Ислам, и у нас, слава Богу, царят мир и согласие.
— Вы часто встречаетесь с муфтием Татарстана Камилем хазратом на крупных мероприятиях. Какие темы обсуждаете?
— У нас очень много разных тем. Мы обсуждаем темы богословского характера, проблемы моей паствы, говорим о том, что его беспокоит. И у нас много общего, над чем мы должны трудиться вместе. Это как раз то, о чем я сказал выше. Это борьба с ненавистью, с экстремизмом. Мы должны созидать единство для того, чтобы творить добрые дела. У нас посмотрите, сколько беды вокруг! В Татарстане есть и алко-, и наркозависимые, и распущенность — вот эти «[гражданские] браки» непонятные. Все это мы приобрели, потеряв веру. Как в Исламе, так и Православии. Теряется вера, теряется нравственный ориентир — приходит нечто другое, что как ржавчина общество, семьи и душу отдельного человека разъедает.
— Как вы считаете, нужно ли усиливать полицейскую охрану во время служб и крестных ходов?
— Это очень сложный вопрос. Вообще, этот вопрос не ко мне. Этим вопросом должны заниматься правоохранительные органы, и они лучше знают, есть ли опасность. Но в какой-то степени это плохой симптом. Я вижу сейчас в детских садах охранников, в школах. У нас кругом охранники и это плохой симптом. Как бы ни ругали советский период, но в то время детские сады и школы не охранялись и не было опасности, что там что-то случится.
— Каковы ваши планы на будущее?
— Самый глобальный план — сделать все, чтобы как можно больше людей обращалось к вере. Особенно молодежь. Тогда те проблемы, о которых мы говорили выше, естественным образом уходили бы из нашей жизни.
Я как-то принимал участие в работе Всероссийского съезда директоров детских домов и услышал, как хвалились тем, какие улучшения произошли, сколько койко-мест увеличилось… Я послушал, и мне стало страшно. Что мы делаем? О чем мы говорим? Для чего мы собрались тут? Для того, чтобы подумать, что привело детей в эти детские дома! Самое идеально было бы похвалиться тем, что закрыли последний детский дом и сказали бы: «У нас нет больше беспризорников, если кто-то и был, то разобрали по домам. У нас нет больше бродяжничества. Мы социально здоровое и нравственное общество!» Вот это самая главная задача! А храмы, воскресные школы, система православного образования — это то, что помогает возродить веру народа.
