20-21 июля 2016 года состоялся визит Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Татарстан. По итогам Первосвятительского посещения региона интервью изданию «Бизнес Online» дал митрополит Казанский и Татарстанский Феофан.
«Как у птицы два крыла, так и у Татарстана — Православие и Ислам»
— Владыка, как бы Вы определили итоги визита Патриарха Кирилла в Казань? Святейший заложил Казанский собор в Богородицком монастыре, повстречался с руководством республики и мусульманскими лидерами, но складывается впечатление, что важен не только сам приезд главы Церкви, но и его последствия...
 |
— Патриарший визит, конечно же, не сводится только к закладке Казанского собора. По большому счету, это новый этап в жизни Православия, во взаимоотношениях Церкви, общества и государства в Татарстане. Ведь Святейший Патриарх достаточно четко обозначил, что наша республика является своего рода форпостом — если здесь будет соблюдаться гармония в межрелигиозном отношении, то это очень хороший сигнал на всю Россию. Это модель того, как надо строить наше современное общество. В частности, на эту тему Первосвятитель говорил и во время своей встречи с президентом РТ Рустамом Миннихановым. Поскольку в Татарстане количество православного и мусульманского населения равновелико, то, разумеется, очень важно сохранить эту стабильность. Как у птицы два крыла, а не одно, так и здесь: если ослабевает одна сторона, православная или мусульманская, то может образоваться перекос, и тогда птицу занесет не туда, куда надо — и в межрелигиозном отношении, и в межэтническом. Очень важно, чтобы этого не произошло.
Исходя из вышесказанного, в чем же смысл визита Святейшего Патриарха в Татарстан? С одной стороны, Святейший еще раз подтвердил важность сохранения этой паритетности и стабильности. С другой, он обозначил призыв к углублению и развитию этой модели.
— А был «перекос», владыка? Птица летела на двух крыльях, или ее начинало заносить «не туда, куда надо»?
— Не считаю, что был «перекос»! Не знаю, что до меня было... Но, когда я приехал в Казань, я многим, да и Вам лично говорил, что ровно, спокойно, в диалоге все проблемы можно разрешить. И не надо лукавить и далеко ходить — достаточно вспомнить ноябрьский указ Рустама Минниханова, предусматривающий одновременно строительство Болгарской исламской академии и возрождение Казанского собора на месте явления Казанской иконы Божией Матери. Разве это «перекос»? Нет, это равновесие!
— На следующий день после официального завершения Патриаршего визита в Казань Вы были в Москве и наверняка говорили со Святейшим о его впечатлениях от поездки. Каковы они?
 |
— Святейший Патриарх очень доволен поездкой в Казань. Кстати, на сайте Татарстанской митрополии вы можете найти его благодарственное письмо, в котором он практически все изложил. Среди прочего он посчитал необходимым отметить и плодотворное сотрудничество епархии с государственной властью, направленное на те цели, о которых мы с вами сейчас говорим — на укрепление межрелигиозного и межнационального мира и гражданского согласия, на воссоздание варварски порушенных святынь. В этой связи он очень положительно и высоко оценивает свои встречи с президентом РТ Рустамом Миннихановым, его предшественником Минтимером Шаймиевым, республиканским муфтием Камилем Самигуллиным и др.
— За сколько лет с Божьей помощью и при поддержке властей планируете поднять Казанский собор из руин?
— Я все-таки надеюсь, что справимся за три года. Это, конечно, ориентировочно. Хотя этого маловато по времени. Ведь что касается установки иконостаса, росписи... Роспись собора — это вообще дело долгое, и здесь не надо торопиться. Если действовать по традиции, то росписи храмов должны производиться не менее, чем по прошествии трех-пяти лет после того, как храм построен. То есть, когда произойдет естественная усадка постройки, чтобы старания иконописцев не пропали даром, и не оказалось на выходе, что это сизифов труд.
— Таким образом, через три года собор может быть готов «в черновую», без внутренней отделки, а остальное — дело наживное?
— Думаю, что да.
«Курс на возрождение Казанской духовной академии поставлен Патриархом»
— Проект возрождения Казанской духовной академии, о котором Вы заговорили с первых часов появления в Татарстане, пока положен под сукно?
— Нет, не положен. Мы занимаемся этим проектом. Святейший Патриарх, находясь в Казани, говорил на эту тему с Рустамом Миннихановым (вернее, мы вместе говорили). В настоящее время курс на возрождение Казанской духовной академии поставлен Патриархом.
Вопрос в другом — как и когда осуществить проект в практической плоскости. Не все просто со зданием — там размещается больница, ее ведь не выкинешь никуда (на улице Ершова, 2, где некогда работала одна из самых известных в Российской империи духовных академий, находится городская клиническая больница №6 — прим. ред.). А я ведь много раз говорил, что я не сторонник метода «шашками махать». Надо действовать разумно. Тем не менее, Патриарх озвучил курс на возрождение академии.
Почему? Во-первых, потому, что духовная академия здесь всегда была. Среди ее выпускников такие выдающиеся личности, как историк Русской церкви Петр Знаменский и многие другие. Во-вторых (если уж говорить о возрождении традиций), именно эта академия начнет готовить православных священников, которые хорошо знают ислам. Для республики это очень выгодно. Потому что священнослужители, знакомые не понаслышке с традициями, обычаями и культурой народов, среди которых они живут — нам сегодня очень необходимы. Ведь у нас практически нет хороших специалистов, которые бы глубоко знали ислам. Пробовали это сделать по инициативе Святейшего Патриарха в Москве — воспитать и подготовить таких специалистов. Но это не дело. Потому что здесь мы живем бок о бок с мусульманами, здесь православный и мусульманский миры интегрированы друг в друга, мы видим все своими глазами, а в столице соседство не носит такого органического характера.
Это вообще может быть интересный взаимообмен нашей православной профессуры с другими светскими и религиозными учебными заведениями: чтение лекций, дискуссии. Только не надо путать это с неким навязыванием взглядов или, наоборот, со смешением вер! Вера не меняется, никакого синкретизма не будет. Но возникнет культорологический обмен. Знание друг друга — это нормальное явление. Кроме всего прочего, оно заранее сглаживает и нивелирует конфликты и дает возможность сотрудничества.
— Но в практической плоскости о Казанской духовной академии еще рано говорить? Хотя курс, взятый Патриархом на ее возрождение, тоже целиком укладывается в концепцию «двух крыльев»: создание Болгарской исламской академии должно быть уравновешено образованием не менее мощного православного просветительского центра.
— Говорить о практических шагах совсем не рано. Я готовлю в Казани по полной форме аспирантуру и докторантуру — вот вам и духовная академия. По этому пути мы уже идем.
— По бывшему храму в Казани, где нес свое служение будущий Патриарх Гермоген, есть какие-то подвижки? Может ли это здание (занимаемое главным архивным управлением при кабинете министров РТ, недавно преобразованным в госкомитет — прим. ред.) быть возвращено Церкви? Какие еще шаги предпринимаются по реституции бывшего церковного имущества в РТ?
— Да, подвижки есть — самые настоящие. Президентом Татарстана уже дано поручение, чтобы подыскать новое помещение для архивного управления. Я своих слов на ветер не бросаю. Вопрос ведь не в реституции, а в правде, в восстановлении исторической справедливости.
«В Уфе все было очень достойно, но в Татарстане — более масштабно»
— В июне этого года вы были участником и очевидцем визита патриарха Кирилла в Уфу. Чем, по Вашему мнению, отличается поездка Святейшего в Татарстан от поездки в Башкирию?
— Я думаю, что особых отличий нет, но в Казани все более масштабно прошло. Сам визит получился более масштабным. Достаточно посмотреть на видеоряд крестного хода, состоявшегося в татарстанской столице накануне закладки собора, и станет ясно, что здесь совсем другой уровень и другой подход.
— Численность крестного хода СМИ оценивают в десять тысяч, но при этом я слышал мнение, что цифра «взята с потолка», вернее, с опыта проведения в РТ последнего ифтара, который, если верить официальным источникам, тоже собрал 10 тысяч. Вот и тиражируют для соблюдения упомянутой Вами паритетности: мусульманам 10 тысяч и православным 10 тысяч. А на самом деле численность крестного хода могла быть другой, много больше.
— Дело не только в численности. Если визит в Уфу при всей его важности все-таки носил региональный характер, то в Казань — всероссийский, а то и общеправославный характер. А это все же большая разница. В центре Патриаршего приезда в РТ была закладка православного собора на месте общепочитаемой святыни. Не знаю, какая еще святыня так почитается в православном мире, как Казанская икона Божией Матери. Это первое, если говорить об отличиях уфимского и казанского визита. Хотя, повторяю, в Уфе все было очень достойно, но зато в Татарстане — более масштабно. И большее количество верующих участвовало в торжествах.
 |
Второе — не будем забывать об открытии памятника поэту Гавриилу Державину на его малой родине в селе Каипы. Это очень важное культурное событие, особенно с учетом того, что Святейший Патриарх теперь является председателем Общества русской словесности. Вроде бы и это перекликается с уфимской Патриаршей программой: и в РБ, и в РТ Святейший начал с того, что называется «глубинкой», но масштабность опять-таки разная. Прежде всего — культурно-исторически.
— Возможно, это призыв к российской интеллигенции вернуться в лоно Церкви — через Державина, который из Православной Церкви никогда и не уходил?
— Не думаю, что это адресовано только интеллигенции. Но для отечественной интеллигенции это, безусловно, сигнал. Ведь кто такой Гавриил Державин? Это представитель высших кругов интеллигенции и аристократии своего времени и при этом человек глубоко верующий. С чего начинается Россия, с чего начинается Родина? Она начинается с Православия, с веры, и мы это хорошо видим на примере знаменитой державинской оды «Бог».
— На крестном ходе 21 июля икону Казанской Божией Матери несли начальник УФМС по РТ Артем Кузнецов, начальник управления минюста РФ по РТ Виктор Демидов, глава исполкома Казани Денис Калинкин и детский омбудсмен Павел Астахов. Кто-то специально отбирал их для этой роли?
— Никто специально не отбирал. Порывы души проявляются именно в такие исторические моменты. Это внутренний зов сердца.
— Но обращает на себя внимание, что на второй день визита Патриарха в Казани собралось очень много тех, кого СМИ причисляют к ордену «православных чекистов»: губернатор Петербурга Георгий Полтавченко, полпред президента в ПФО Михаил Бабич, спикер Госдумы РФ Сергей Нарышкин, тот же выпускник Высшей школы КГБ Астахов...
— Вы знаете, меня меньше всего интересует, кто эти люди по специальности. Меня интересует их внутренний мир. Неужели мы будем кому-нибудь отказывать в праве свидетельствовать о своей вере?
— А какую роль в общей палитре Патриаршего визита Вы отводите приезду в Татарстан в эти дни духовных руководителей РПЦЗ?
 |
— Появление в Казани Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Илариона и архиепископа Берлинско-Германского и Великобританского Марка для нас очень важно. Кроме того, митрополит Иларион прибыл к нам не один, а с большой группой зарубежных православных паломников. Вот она — роль Казанской иконы Божией Матери! В чьем-то сознании сохраняются разные политические и идеологические барьеры, но они не могут препятствовать единству Церкви. Православие становится мостом для тех, кого в обыденной жизни разделяют огромные пространства и океаны.
Между прочим, архипастыри Зарубежной Церкви успели побывать практически во всех главных православных храмах Казани, им был оказан прием в Раифском Богородицком и Свияжском Богородице-Успенском мужских монастырях.
«Святые люди есть и сейчас, но мы до времени их не знаем»
— Владыка, во время Патриаршего визита Вам пришлось много потрудиться. Наверняка устали. Откуда Вы находите в себе силы для новых поездок? Ведь уже в воскресенье, едва вернувшись из Москвы, Вы отправились в деревню Шумбут освящать здешнюю церковь…
 |
— Моя усталость — это одно, но надежды людей не должны страдать из-за моей усталости, даже если она и накопилась. В том и служение высшего духовного лица, да и вообще руководителя, чтобы «свое» — оставить на потом. И даже — отдых свой. Ведь что мы делаем? Мы служим. А служба предполагает некие тяготы для того, чтобы принести другим радость. Но ведь и мне радостно от того, что я делаю. Моя усталость — это физика, а внутренний мой мир спокоен и удовлетворен.
— Сегодня Русская Православная Церковь строит и возрождает множество храмов, но люди, как мне кажется, остаются прежними — они «сделаны в СССР». Удастся ли, на Ваш взгляд, развернуть постсоветскую, изверившуюся Россию на 180 градусов?
— Надо развернуть не столько Россию, сколько ее народ. Если мы сейчас не повернем, то мы опять куда-то не туда забредем. И пойдем дальше по пути самоуничтожения. Поэтому мы обязаны работать со своей паствой. Ведь по подсчетам великого русского ученого Дмитрия Менделеева, к началу XXI века в России должны были проживать 600 млн. человек! Если бы страна развивалась мирно и постепенно, храня свою веру и традиции, так бы и было. Если бы, по замечанию писателя Александра Солженицына (в романе-эпопее «Красное колесо» — прим. ред.), мы не начали «резать друг друга».
Если бы у меня не было надежды на успех, я бы давно должен был оставить служение и убежать в лес куда-нибудь. Но я активно действую, потому что верю, что мне Бог помогает, да и, самое главное, наш народ способен осознать значимость веры и нравственного возрождения.
— Вы работник церковно-дипломатического фронта. Но вы упомянули о лесе, о побеге от мира... Насколько, на Ваш взгляд, сейчас представлена старческая традиция в Русской Православной Церкви — традиция тех, кто уходил от мира в дальние скиты и землянки?
— Вопрос о старчестве в некоторой степени искусственно поднимается. Ведь если смотреть сугубо — что такое старчество? Это монашеский образ жизни. Но в православном христианстве старчество не является основой для общего окормления паствы. Вопрос по другому надо ставить: а есть ли святые люди сейчас, на которых держится мир?
— Хорошо, есть ли они?
— Так вот я скажу: есть. Если бы святых не было, давно бы пришел конец света. Но мы до времени этих людей не знаем. В том-то и сила святого — это не тот человек, за которым бегает большинство, ожидая от него исцеления или мудрого совета. Наоборот, те, за которыми бегают — чаще всего оказываются лжестарцами. А святость требует тишины и молитвенного сосредоточения, и о ней до времени ведает только Бог.
