Я по тебе скучаю. К 80-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады

Об эвакуации советских детей в годы Великой Отечественной войны

Великая Отечественная война коснулась жизни почти каждого гражданина Советского Союза, жившего в те трагические годы. Многие семьи тех лет прошли через трудности и испытания. Одним из тяжелейших испытаний войны оказалось массовое перемещение мирного населения. Вторжение немецких сил на советскую территорию в июне 1941 года заставило миллионы людей бежать из родных городов и деревень в тыловую часть страны.Тема эвакуации советских детей в годы войны и их жизни на местах перемещения нашла отображение в новой работе казанской киносъемочной группы в художественном фильме «Мин сине сагыңам» («Я по тебе скучаю»).

Война

В классе очень холодно,

На перо дышу,

Опускаю голову

И пишу, пишу.

Первое склонение —

Женский род на «а»,

Сразу, без сомнения,

Вывожу — «война».

Что всего существенней

Нынче для страны?

В падеже родительном:

Нет — чего? — «войны».

А за словом воющим —

Мама умерла...

И далекий бой еще,

Чтобы я жила.

Шлю «войне» проклятия,

Помню лишь «войну»...

Может, для примера мне

Выбрать «тишину»?

Но «войною» меряем

Нынче жизнь и смерть,

Получу «отлично» я —

Это тоже месть...

О «войне» тот горестный,

Гордый тот урок,

И его запомнила

Я на вечный срок.

Людмила Миланич[1]

Большое число эвакуированного населения наряду с другими восточными регионами страны приняла и Татарская АССР. Первые эвакуированные начали прибывать на территорию республики уже в июле 1941 года. К середине августа 1941 года количество прибывших достигло 163 тысяч человек.

Национальная составляющая населения Татарстана существенно расширилась, пополнившись прибывшими из Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии, Эстонии, Молдавии и других городов и республик. Если до войны в республике проживали представители тридцати шести национальностей, то в военный период число их доходило до пятидесяти.

За все время Великой Отечественной войны в Советскую Татарию было эвакуировано сто четыре детских дома, двести двадцать шесть тысяч человек гражданского населения, из них пятнадцать тысяч детей-сирот.

Эвакуация проходила в ужасной обстановке, многие эвакуированные имели всего несколько часов, чтобы собраться и покинуть свои дома. Многие ожидали, что уедут недалеко от дома и будут отсутствовать всего несколько недель, не больше месяца, поэтому не брали с собой много вещей. А так как в большинстве случаев люди покидали свои дома летом и ранней осенью 1941 года, то взяли с собой только летнюю одежду — это обстоятельство создало большие проблемы зимой 1941-1942 годах, когда взрослые не могли выходить на работу, а дети в школу из-за отсутствия теплой одежды и обуви[2].

Обстановка во время переселения была крайне тяжелая. Люди передвигались в переполненных теплушках, поезда двигались медленно, так что путь до места назначения часто длился несколько недель или даже дольше месяца. Поезда двигались вне расписания и часто останавливались. На остановках взрослые выбегали, чтобы добыть кипяток и купить еду. Так как расписания отсутствовали, в воспоминаниях детей ярко отражается страх, что поезд внезапно тронется и родители не успеют вернуться в эшелон. Поезда подвергались вражеским бомбежкам, о чем упоминается во многих мемуарах и заметках. Вот как описывает Абрам Цейтлин, которому в 1941 году было девять лет, свои воспоминания о поездке из украинского местечка Иллинцы в Кермине, Узбекистан: «Проехали полустанок с развороченными рельсами, на которых тлели обугленные шпалы, воронки от авиабомб и лежащие на боку паровоз и вагоны. Эта картина, впервые увиденная, потрясла мое детское воображение и, хотя впоследствии на нашем пути было немало разрушенных бомбами зданий, вагонов и паровозов, привыкнуть к зрелищам такого рода я так и не смог»[3].

Более пристального внимания заслуживает тема эвакуации детей, ведь они составляли большую часть всего эвакуированного населения.

Эвакуация проходила в крайне экстремальных условиях. В ходе перемещения часть детей и подростков по разным причинам теряла связь с родителями, родственниками, учреждениями, с которыми они эвакуировались. Дети отставали от эшелонов, нередко под бомбежками гибли.

Имели место случаи преступного и халатного отношения к процессу эвакуации детей и подростков со стороны руководителей учреждений и учебных заведений Сибирского края. Наряду с многочисленными примерами теплой, заботливой встречи эвакуированных детей были случаи иного рода. Конечно некоторые были вызваны и объективными факторами: плохой погодой при встрече и перевозке детей, нехваткой материалов для ремонта помещений. Но исключительное бездушие проявили руководители Солтонского и Ельцовского районов Сибирского края, которые не вывозили детей из Бийска в свои районы целый месяц. В Солтонском районе дети при перевозке их из Бийска больше недели были предоставлены сами себе, находясь безо всякого надзора на полевом стане. В Косихинском районе эвакуированные дети полтора месяца спали прямо на полу, а больные дистрофией не получали молоко. Позже на основании выявленных комиссией фактов, виновные были привлечены к уголовной ответственности за халатное отношение к детям[4].

Эвакуация миллионов детей из прифронтовых районов безусловно спасла жизнь многих, особенно еврейских детей, для которых немецкая оккупация означала бы смертный приговор. Но прибытие тысяч детей, многих в тяжелом физическом и моральном состоянии в тыловые районы, осложнило обстановку в советском тылу. В принимающих районах был критический недостаток материальных средств для обслуживания эвакуированных детей. Не хватало пищи, одежды и обуви, отсутствовали квалифицированные медицинские и педагогические кадры. Например, в Татарстане один Московский детский дом с 200 детьми располагал «лишь только четырьмя пригодными комнатами». После долгой дороги дети по два и более месяца не были в бане, в течение одного-полутора месяца их белье не менялось, практически у всех детей имелись вши, часто чесотка.

Из-за отсутствия обуви и одежды, высокой заболеваемости и плохих жилищных условий, эвакуированные дети с трудом могли посещать школу. Ребята болезненно привыкали к новой обстановке, они страдали из-за разлуки с родителями. В письме к матери из интерната в городе Буинске Татарской АССР Нина Горинова писала: «Мамуля, у нас белья почти нет, простыней и наволочек тоже, скучаем о вас. Мамуля, у меня плохо с сердцем. Я не могу дышать, потому что плачу. Мамуля, приезжай, а то валенок нет и ничего нет»[5].

В этой сложной обстановке советская власть призывала на помощь общественность, особенно комсомол и местные активы женщин. Общественниц призывали помогать детским домам и проявлять внимание к детям, которые потеряли связь с родителями из-за войны. Власти регионов также поощряли через прессу патронат и усыновление осиротевших детей.

Общественная помощь сыграла важную роль в выживании детей в эвакуации, особенно оказавшихся в детских домах далеко от родителей. Беря на себя опеку о детях, женщины понимали, что помогают военнослужащим и пострадавшим от военных действий.

Подвиг женщин Татарстана, принявших в дни Великой Отечественной войны десятки тысяч осиротевших эвакуированных детей из союзных республик вдохновил казанских режиссеров на создание кинокартины «Мин сине сагынам» («Я по тебе скучаю»). В центре сюжета фильма семья, взявшая на себя заботу о прибывших эвакуированных детях в 1941 году. Ораз главной героини Ольги взят с настоящей женщины Ольги Александровны Власовой, воспитательницы детского дома для эвакуированных в городе Буинске или «мамочки», как любя называли ее подопечные.

Основная сюжетная линия фильма разворачивается в военное время 1941-1945 годы в небольшой татарской деревне. С прибытием очередной партии эвакуированных детей с занятых фашистами республик Советского Союза, наскоро перестраивается бывший купеческий особняк под детский дом.

Проблемы обустройства эвакуированных детей часто оказывались трудноразрешимыми из-за отсутствия человеческих и материальных ресурсов, поэтому и положение эвакуированных детей тоже было крайне сложным.

Директор детского дома просит принять основную заботу о прибывших детях заботливую и внимательную нянечку Ольгу. Так жизнь ее семьи теперь неразрывно сплетется с судьбами обездоленных войной детей. Неотъемлемой от их судеб становится и жизнь директора детского дома — Закии Закировны, чей муж на фронте пропал без вести. Она, как и каждый из сотрудников детского дома, старается сделать все, чтобы сберечь доверенных им воспитанников, лишенных родителей и крова. Из-за нехватки продовольствия, одежды и предметов первой необходимости директор детского дома распродает личные вещи, меняя их на продукты для подопечных. Ситуация осложнена тем, что в учреждении нет врача, а среди детей, ослабших в тяжелой дороге, вспыхивают одна за другой эпидемии кори и тифа.

Однако, среди эвакуированных в село женщин оказывается врач — немка по происхождению, вдова немецкого антифашиста, Хельма Герц, приехавшая из Эстонии. Жители села настороженно относятся к ней из-за ее национальности.

Вместе с радостными известиями в треугольных конвертах приходят и скорбные извещения с фронта.

При приближении зимы жизнь в детдоме усложняется. Продовольственные нормы на детей уменьшаются. Директор принимает решение зарабатывать вместе с воспитанниками, помимо работы в колхозе, предлагая односельчанам свою помощь по хозяйству.

Идет время. Проходят чередой будни воспитанников детдома: учеба, труд, общая жизнь, общие беды и радости, общее ожидание хороших известий с фронта.

И вот долгожданное время. 1944 год. Советские войска освобождают занятые врагом территории. Одни дети, нашедшие приют в Татарстане, возвращаются к себе на родину, за ними приезжают нашедшие их родители или родственники, некоторые усыновляются, а некоторым суждено остаться в детском доме.

Как же дети сами воспринимали свои годы в эвакуации? Если судить по воспоминаниям, для многих это был трудный, но интересный период. Путь их жизни кардинально изменился с началом войны, военные годы не могли пройти бесследно, они оставили отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Для многих детей выезд из дома, передвижение в эшелоне — все это казалось чем-то интересным и приключенческим. Просто они еще не понимали, что такое война. Уже по прибытию на места переселения дети часто были потрясены новой обстановкой и окружением. Всё было непривычным — местный климат и природа, местное население со своей культурой и обычаями. В ярком воображении детей все это приобрело большое значение. В эвакуации дети, многие из которых до войны не покидали свои места жительства, увидели много нового, познакомились с другими народами и культурами Советского Союза. В своей статье «Село Бизяки — второй дом для эвакуированных» местная жительница из Татарстана писала, что «в татарском селе эвакуированным вначале все было и ново, и чуждо, и интересно. Они с удивлением наблюдали, как наши бабушки и дедушки во двор ходят с кумганом[6] даже зимой, потом садятся на пол и читают намаз[7]»[8].

Дети быстро привыкали к новым сложившимся обстоятельствам — знакомились с местными ребятами, осваивали новый образ жизни. Многие дети по возвращению домой обладали некоторым знанием языка того народа, с которым соприкасались во время пребывания в местах эвакуации. Не обходилось и без конфликтов, и ссор с местной детворой. Но все же дети часто поддерживали друг друга. Иногда дружба и знакомство с военных лет оставались на всю жизнь.

Обширную информацию о трудовой деятельности детей дают воспоминания Евгении Васильевны Дудиной (Якушевой), которая рассказывает о жизни детдома, в котором она работала: «В здании детского дома было очень холодно, нужно было топить печи. Старшие ученики заготавливали дрова на зиму. Много помогали колхозу: ходили на сенокос, копали картошку, вручную жали рожь. Младшие школьники собирали колоски, потом их сдавали, им начисляли трудодни, денег за работу не платили. Иногда не успевали выполнить всю работу, часть картошки оставалась в земле. Но копать для себя не разрешали. Только весной можно было копать мёрзлую картошку».[9]

Как видим, военная повседневность ставила детей в очень жёсткие условия. Дети и подростки продолжали учиться и получать новые знания, но помимо учёбы частью их повседневности стал и тяжёлый труд. И хотя для детей организовывался досуг, приносящий радость, отвлекая от суровой реальности, все же военная жизнь для детей была тяжёлым испытанием, которое требовало много сил и энергии.

Много лет история войны сосредотачивала свое внимание на истории фронта, армии, солдат, партизан, оккупации и другом. Тема истории эвакуации находилось больше в стороне внимания, считалось, что эвакуированные были далеко от военных действий, жили на мирных территориях под опекой. Но как видим, несмотря на относительную безопасность пребывания в тылу, дети сталкивались со многими трудностями военного времени. Эвакуированные часто находились в очень тяжелой обстановке. И хотя они не были на линии фронта, они и те, кто им помогал, также привнесли свой вклад в победу. Война и эвакуация оставили большой след в их жизни.

На сегодняшний день съемки фильма «Мин сине сагыңам» («Я скучаю по тебе»), приуроченный к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, завершены и уже состоялось несколько открытых показов нового фильма.

Данный проект в марте 2020 года получил поддержку Российского исторического общества, в мае этого же года выиграл конкурс у ПАО «Татнефть» и в июне 2020 года победил в конкурсе Фонда Президентских грантов Российской Федерации. Как отмечают создатели кинокартины, начинались съемки с полного энтузиазма всех участников фильма: актеров, участников фильма, родителей юных актеров, сценариста-режисера и продюсера. На начало, и практически, до самого конца съемочного процесса не было ни выигранных грантов, ни конкурсов, но все верили, что начатое дело является Богоудным и Господь управит в решении финансовых вопросов. Таким образом, фильм оказался проверкой на прочность и настоящим испытанием веры и дружбы.съемочной группы.