6 мая 2019 года на 97-м году жизни отошла ко Господу Мария Макаровна Кузнецова — одна из последних православных активисток Челнов, которые в далёкие 80-е годы прошлого века боролись за возвращение городских храмов.
Старые прихожане Боровецкой церкви и храма в Орловке еще помнят неутомимую Марию Макаровну Кузнецову, бойкую, активную Макаровну, как все ее звали в 1980-90-х годах. Говорят, что она так привыкла, что ее все называют по отчеству, что однажды, подходя к причастию, она вместе имени выпалила: «Макаровна!» А еще ходят слухи, что она, прорываясь на прием, то ли к Горбачёву, то ли к Ельцину, не пожалела своего воротника — оторвали, не пускали к высокопоставленному лицу — но она пробилась-таки, чтобы забрать документы на возвращение храма верующим. Правда это или вымысел — Бог весть, но то, что такие вот бабушки, не жалея ни сил, ни средств, с Божией помощью добились возвращения храмов после советского лихолетья — уже исторический факт. Мария Кузнецова — ходатаица и непосредственная участница передачи Вознесенского собора и храма бессребреников Космы и Дамиана верующим челнинцам.
В старенькой хрущевке в Сидоровке встречает нас баба Маша чаем с пирогами, — ни шагу без молитвы, и редким в наше время деревенским говором, где-то всплакнув, рассказывает о делах давно минувших дней… Слушая Марию Макаровну, удивляешься тому, откуда в человеке, родившемся и выросшем в советские времена, столько веры и жажды правды? Да просто, как не пыталось советское правительство, не смогло оно заглушить в людях веру в Бога и Его Святую Церковь.
Молитвенный дом
Родилась Мария (в девичестве — Зазвонова) в селе Большая Шильна. Дед ее был церковным старостой, с детства ходила девочка в храм, а когда Троицкую церковь закрыли, стали всей общиной ездить в Мензелинск, где не закрывался кладбищенский Казанско-Богородицкий храм — единственный, выстоявший в годы «красного террора».
Всю жизнь трудилась Мария Макаровна на челнинском элеваторе, в годы войны таскала неподъемные, больше своего веса, мешки с мукой. Когда вышла на пенсию, стала хлопотать о церкви. Собрали двадцатку активистов в селе Боровецком и начали обивать пороги кабинетов Горкомов и Райисполкомов, писать письма во все инстанции, в том числе и Л.И. Брежневу. Сначала выхлопотали разрешение на устройство молитвенного дома.
— Купили на средства общины дом, 48 квадратных метров, — рассказывает Мария Макаровна, — его ведь расширять надо. А кто ж это делать будет? Мужиков-то не было, с войны-то почти никто не вернулся — два мужика было всего — Василий и Александр — один с костылями, другой без ноги — а все равно ходят с нами. Дом надо ведь устраивать под храм, перегородки сломать, баню разобрать, расширить алтарь… Ну ничего, кто-то помог начать, кто-то договорился с машиной — вывозить доски — так за один день дружно бабушки и расчистили место под молитвенный дом.
И никого не надо было заставлять — все делали по послушанию. Все наши бабушки на своих плечах, да бесплатно — они ведь работали для храма. И ни одна, ни разу не возроптала, что работает без денег — вот такие были люди.
Потом бабушки увидали бесхозный амбар — попросили в колхозе разобрать его на кирпичи, за один день разобрали этот амбар до единого камушка и перетаскали их к храму — и все ведь одни старухи! И сложили из этих кирпичиков кочегарку. С этих пор и тепло появилось в молитвенном доме, стали уже нанимать охранников.
За утварью тоже поехали одни, без мужиков.
— Как поедем-то?
— Да как? — с Богом!
Доверенность выпросили со слезами у председателя сельсовета, с машиной опять добрые люди помогли, да вот ведь незадача — водитель из Бугульмы только до Заинска едет — но решили, что только Бог нам поможет, не будем тужить. И правда, пересели на другую попутку. Только пришлось уж сказать, что везем инвентарь для больницы — иначе кто бы в начале 1980-х согласился везти церковную утварь? Ох уж, какие мы радёшеньки тогда были, что все привезли!
Потом поехали в Казань просить батюшку. Отца Александра Кормышакова к нам не сразу направили, молодой приехал, да через неделю отпросился обратно. Снова поехали к владыке Пантелеимону:
— Только нам надо батюшку хорошего! Да постарше — город-то у нас молодой.
— Да вот есть один батюшка, да больно ребятишек у него много!
— О, так это ж хорошо!
— А где ж вы для него квартиру возьмете?
— Да Бог пошлет! Бог с нами, Он нам очень помогает.
Приютила благочестивая женщина немаленькую семью отца Александра со всеми девятью детьми. Такой ведь хороший у нас батюшка! Очень хороший — Царствие ему Небесное и вечный покой! И матушка! А потом Господь и дом-пятистеночек послал для батюшки, а потом большой дом в Красных Челнах купили священнику на деньги общины. Перестраивали его опять же сами, помогали во всем нашему дорогому батюшке.
А церковь наша будет!
Ну а потом стали уже подумывать, как вернуть нам нашу Боровецкую церковь — Свято-Вознесенский собор. В молитвенном доме уже места совсем мало стало.
Мы каждую неделю ходили в Райком, отец Александр нас благословит пойти, а мы зайдем в старый храм, он был поломанный, сперва помолимся на коленях со слезами, потом пойдем, с Николаем Ивановичем Пашутиным, — председателем нашей двадцатки — он был с медалями, его пропустят, а меня не пускают, хоть я была помощником старосты, а я все равно силом зайду, а они меня за рукав — и за дверь, а я им все равно говорю: «А церковь наша будет!» Нас все выгоняли, а мы каждый вторник снова идем.
И в Москву ездили, и до патриарха Пимена доходили. Нам говорили: «Вот миллион накопите, отдадут вам храм». Сдали мы документы в Москве и уехали, ждали месяц, документы вернулись в Казань, но нам об этом не говорили — умалчивали. Но мы узнали и пытались пробиться на прием к Шаймиеву — а нам все время отвечали, что его нет, приходите завтра. На завтра приходим, опять не пускают, ну я посмотрела, что милиционеры у кабинета молодые больно, да как кинусь, оттолкну и пытаюсь прорваться. Тут в кабинете услышали шум, и нас впустили. Шаймиев нам и сказал, что документы пришли, а моя подружка как давай его целовать от радости! Он послал к Михайлову (уполномоченный по делам религий) и велел сказать, чтобы документы отдали. А Михайлов не отдает, говорит что нет их, что услал. А я ему говорю: «Не ври! никуда не уйдем, пока не отдашь, ночевать будем, а без документов не уйдем, раз Шаймиев сказал, и точка». Он стал бегать по кабинетам, до ночи ждали, но документы получили. Уж как тут радовалась наша община, что мы привезли документы, обнимали нас, целовали! А до этого, сколько ни ходили, — все нас только обижали.
Но были и те, кто помогал. В итоге при Ю.И. Петрушине все и получилось, дай Бог ему здоровья, он нам очень хорошо посодействовал, и Титов с КБК кирпич дал для реставрации…
И Орловка, и Сидоровка
А потом орловские сельчанки стали говорить мне: что же это ты для Боровецких-то стараешься? Сама за орловским ведь замужем… Хотят из нашего Космодемьянского храма музыкальную школу сделать! И снова начались хождения по кабинетам — тоже долго не отдавали храм, там тогда был склад сельпо. Мы и в Райисполком, и в Казань снова — не отдают храм. Но мы все равно добьемся, будем бороться! К Петрушину на каждое совещание ходили… А когда вернули церковь, решили хотя бы потихоньку ходить в храм и мыть там все, хоть переднюю часть открыть, а там уж до весны. Опять всем миром собрались — у кого печка, у кого топор и пошли храм расчищать. На Введение во храм Пресвятой Богородицы торопились крест на купол установить — успели, и первую службу отслужили, пока в трапезной части храма.
Потом меня парализовало, не смогла уж далеко ездить и стала ходить в Свято-Тихоновскую церковь в Сидоровке. Тогда ее еще строили, а собирались мы в маленькой комнатушке. А на праздники переносили всю утварь и иконы в новый храм, только там даже пола тогда не было, но ничего, постепенно и там все наладилось, слава Богу за все!
Добрые всходы
Своих детей у меня не было, но есть внучатый племянник Мишенька. Маленьким он все ходил со мной в церковь, ему там просфорочки понравились уж очень. Сам спрашивал: «Возьмешь меня бабушка в церковь, булочки покушать?» Так и втянулся, стал прислуживать алтарником в Орловском храме в 1990-х годах. Потом закончил Нижегородскую духовную семинарию, преподавал, долгое время возглавлял Отдел Нижегородской епархии по взаимодействию с медицинскими и социальными учреждениями, был руководителем, идейным вдохновителем и духовником множества социальных проектов.
Теперь протоиерей Михаил Зазвонов является руководителем направления помощи семьям Синодального Отдела по церковной благотворительности и социальному служению Московского Патриархата, настоятелем храма Всех Святых, в земле Российской просиявших в Новокосино (г. Москва). Вот такие вот добрые всходы дало семя, посеянное бабушкой в чистой детской душе.
Упокой же, Господи, душу усопшей рабы Твоей Марии!
