Митрополит Феофан: Татарстан — показательный регион стабильности в межконфессиональных отношениях

Ведущий: Здравствуйте! В студии «Вести FM в Казани» Ренат Бакиров. И у нас сегодня в гостях уже во второй раз митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. Здравствуйте, владыка!

Митрополит Феофан: Добрый день, Ренат!

Ведущий: Начнем с международной политики, по такой небольшой нашей традиции. Заботит всех сейчас, наверное, ситуация в Сирии. Насколько всё там серьезно? И насколько всё изменилось с выводом части российских войск? Вы там служили[1]: скажите, пожалуйста, насколько действительно вывод российских войск способен обострить или не обострить ситуацию? Что там будет с православными христианами, с христианами вообще?

Митрополит Феофан: Положение христиан вызывает озабоченность не только в Сирии, но и во всем мире. Но в Сирии — особенно. Мы получаем печальные известия, что вырезают целые семьи, целые деревни.

С выводом российских войск? Но ведь совершенно четко было сказано, что эта мера — временная. Много говорили о том, что не будет наземных операций с участием российских войск. Самое главное — наступил перелом. Мы видим, что взяты [под контроль] основные города, коммуникации, то есть поставки — оружия, живой силы. Уже потерпели — я даже не могу их назвать исламским государством, ИГИЛ никакое не государство — эти люди большую неудачу. И когда говорят: «Уехали, предали, бросили!» — давайте будем серьезней. Уехали, но когда надо было поддержать — поддержали. Правильно?

Ведущий: Всему свое время, то есть.

Митрополит Феофан: Всему свое время. И там остались наши консультанты, наши советники.

Но дело даже не в этом, главное в другом. Процесс пошел на доверие сирийским властям как таковым. Случилось то, чего боялись те, кто заваривал эту кашу. Оказывается, люди не хотят всё время воевать, люди устали, люди хотят мира и спокойствия. И поэтому самый важный результат тот, что в связи с успехом сирийской армии при поддержке ВКС России пошел процесс в обратную сторону, к миру.

Надеемся, что этому будут способствовать различные коалиции, в том числе, Соединенные Штаты и Запад. Ведь все же говорят в один голос, что нужно остановить кровопролитие и, как следствие, волну беженцев в Европу. Остановить террор, который несет формирование под названием ИГИЛ. И надо нам объединяться всем. Я думаю, что все-таки и в этом плане постепенно наступает прояснение.

Ведущий: Действительно ли при Башаре Асаде христиане чувствуют себя относительно спокойнее в Сирии?

Митрополит Феофан: Вы знаете, что я сам был представителем [Патриарха Московского] в Сирии, когда был [Хафез] Асад. Совершенно спокойное отношение к христианам. Не было никаких межрелигиозных, я бы сказал, конфликтов. Я часто общался, в христианские деревни ездил по всей стране — не было и в помине! И я думал, как же это здорово. Там много наших девушек, которые вышли замуж за сирийцев, очень многие из них оставались христианками. И их даже в семьях не принуждали [принять ислам]. Они ходили в наши храмы. Поэтому довольно спокойная и ровная обстановка была.

Я бы сказал, что это искусственно нагнетенная неприязнь к носителям другой религии. Коренное сирийское население не воевало между собой на религиозной основе. Это совершенно ясно. Очень часто рядом находились мечеть, православный храм. Люди вместе торгуют, живут, работают. А сейчас им подбросили «демократический принцип мира и согласия» и получили беду.

Ведущий: Что делать с сирийцами, которые уже в Европе, в том числе, в России? Стоит ли их у себя принимать? Насколько, вообще, эта ситуация, по Вашему мнению...

Митрополит Феофан: Я понял Ваш вопрос. Я бы воздержался, потому что не Россия спровоцировала то, что случилось. Когда мы говорим «сирийцы» — понятие очень разное. Там сейчас очень трудно понять, кто откуда: кто сириец, кто не сириец, кто казачок засланный. Открыли ворота, развязав эту беду. Что ж, наверное, Западу и надо с ней справляться. А Россия оказала свою помощь в этом, наводя порядок в Сирии.

Ведущий: То есть, пока оставить как есть?

Митрополит Феофан: Я думаю, что торопиться нам не надо. У нас проблем много и так.

Ведущий: Давайте вернемся к нам, в Татарстан, скажем так, на региональный план. Если говорить об этом межрелигиозном соотношении, отношениях между разными религиями, начнем, наверное, с Православия и Ислама. Насколько всё в этом смысле в Татарстане спокойно? И какие вообще мероприятия проводятся совместно?

Митрополит Феофан: Я думаю, что мы являемся одним из показательных регионов стабильности в межконфессиональных и межэтнических отношениях. Об этом я говорю не только внутри страны, но и на зарубежных форумах. Это ведь реально так. Три дня я был в Набережных Челнах, только вчера вернулся. Встречался с мэром Набережных Челнов, руководителем исполкома, встречался с руководителем администрации Елабуги. Обсуждали вопросы строительства новых храмов, о необходимости поддержки женского монастыря в Елабуге, чисто технического (канализацию надо подключить). И я не услышал «нет». Я услышал: «Будем все вместе помогать».

Очень важно, чтобы мы хранили это согласие не только на уровне митрополита и муфтия или священника и муллы, но на нашем бытовом уровне… Я обычно говорю: нам не надо бороться, что выше — минарет или колокольня. Нам надо в добрых делах соревноваться…

Какие мероприятия? Наметили провести совместный лагерь для православной и мусульманской молодежи. Летом, неделю или две. Для чего? Чтобы, общаясь, они ближе узнавали культуру друг друга.

Хотел бы сразу предостеречь боязнь некоторых: «Что же мы, веру свою предаем?» Ни о каком предательстве веры и речи быть не может. Каждый исповедует свою традицию, свою веру. Но мы ведь живем рядом, на работе вместе работаем. У Вас в студии есть, очевидно, и татарин, и русский, и мусульманин, и православный. Но Вы же их не делите [по этим признакам]?

Для молодежи очень важно, чтобы, общаясь, они познавали веру друг друга, знакомились... Мы живем в одной стране, в прекрасном Татарстане. Мы верим по-разному, но все вместе трудимся на благо нашего народа. И проблемы у нас одинаковые.

Ведущий: Если говорить о совместных мероприятиях, то можно, наверное, вспомнить одну из актуальных тем последнего времени — возвращение церковной собственности. Не собираетесь ли Вы объединяться с уммой, чтобы как-то сильнее давить на власти?

Митрополит Феофан: Думаю, что не надо давить и не надо объединяться, чтобы бороться против кого-то. Я человек диалога. Власти тоже должны понимать и в этом плане не надо особенно изгаляться. Есть законы, которые предписывают возврат собственности религиозных организаций. И вот здесь на законодательном плане надо идти вместе. Мы идем, просим нашу собственность, мусульмане просят то, что им принадлежало. А власть идет по пути исполнения законов.

Здесь, конечно, много разных интересов. Кто-то уже что-то использует, почти 100 лет. Я не предлагаю заплатить аренду за то, что использовали, но, может быть, давайте восстановим, ведь сколько разрушено! Но не должно быть резкого противостояния. Даже в таком щепетильном вопросе как собственность — это всегда ведь очень болезненно происходит — надо уметь убедить, опираясь на нормы закона. И, конечно, должен быть разум. Надо смотреть, что первостепенно надо возвращать, а что может какой-то период подождать. Но возвращать долги надо.

Ведущий: Давайте продолжим тему после телефонного звонка. Послушаем, что нам скажет слушатель. Здравствуйте! Представьтесь и говорите.

Слушатель: Здравствуйте! Владимир меня зовут. Вот вопрос такой. Церковь заброшенная рядом — можно ли эту церковь по кирпичику разобрать и перенести, скажем так, «в живую деревню», где народу много?

Митрополит Феофан: Нельзя. Нельзя!

Владимир: Нельзя трогать?

Митрополит Феофан: Нельзя трогать. Понимаете, в чем дело: мы уже ходили по этому пути. Затапливали целые города, забрасывали. Церкви просто рушили — дома из этих кирпичей строили, мостовые стелили.

Мой принцип другой совсем. Надо церковь, которая даже заброшена и никого там нет, обязательно восстановить. Потому что заброшенные церкви, мечети — это немые обвинители нашему варварству. И наша святая обязанность сделать, как это во всём мире делается — не по кирпичику разбирают, а восстанавливают.

В «живую» деревню перенести? Я Вам прямо скажу: если желание есть, то можно заново построить, не разрушая старую церковь. Я бы советовал пойти по такому пути. Можете прийти ко мне и поговорим.

Ведущий: В этом смысле, кстати говоря, нет ли у Вас проблем с сельскими священниками? Насколько хотят переезжать, собственно, после окончания обучения туда?

Митрополит Феофан: Проблема. Ведь мы живем в обществе, как и все. И, конечно же, ехать в село люди не очень хотят. Но у нас есть другая возможность. Когда поступают молодые ребята в семинарию, то они получают информацию, что могут быть посланы в любое село на служение. А когда рукополагают священника, он приносит присягу. Священник перед престолом, при духовнике как свидетеле дает присягу, зачитывает, а потом подписывает её, что он готов и поедет в любое место служения, куда его назначат.

Я всегда говорю: надо ехать в село. Надо показать, может быть, другим — врачу, учителю — что надо в село ехать.

Ведущий: Принимаем звонок. Здравствуйте! Говорите, пожалуйста, вы в эфире.

Слушатель: Здравствуйте! Меня зовут Николай. У меня такой вот вопрос. Свое мнение тоже сначала скажу. Почему-то мне кажется, в Казани среди молодежи, с кем я сейчас общаюсь, стало модно быть мусульманином. То есть, именно радикализм привлекает молодежь. Мнение митрополита хотел бы узнать по этому поводу: что в христианстве можно сделать сейчас, или что будет делаться, чтобы христианство и Православие тоже стало модно и популярно среди молодежи?

Митрополит Феофан: Спасибо большое! Хороший вопрос Вы задали. Но вопрос касается того, среди какой молодежи модно быть. Насколько я понимаю, это молодежь с мусульманскими корнями, и она хочет себя декларировать как мусульман. А молодежи всегда свойственны некие крайности. Появился радикализм, они скажут: «Мы сейчас будем реализовать».

А ведь еще могут умело подыгрывать этим радикальным настроениям. Это целая система, на этом строится вся экстремистская идеология — вплоть до того, что вербуют в ряды вооруженных формирований.

Я бы не вполне согласился, что это стало модным. Это поднимается на некий щит моды, равносильно тому, как модными были нейлоновые рубашки, в которых потом задыхались. Но вот кто-то поднимал на этот щит моды.

Что касается Православия — оно все-таки отлично по своей структуре, мы идем другим совершенно путем. Но работаем сейчас и с молодежью. Я говорю властям: не надо бояться, чтобы православное духовенство как можно больше общалось с молодежью. Молодежь надо уводить от радикальных течений и давать позитивное.

В Православии тоже очень много различных направлений, которые захватывают и преображают человеческую сущность. Мы организовываем сейчас молодежные движения различные. Приходи, Николай, к нам, и мы с тобой поговорим. Будет тоже очень интересно.

Ведущий: В продолжение темы вопрос пришел на наш номер WatsApp 8-987-282-22-82: «Как разрешить конфликты, если они есть в браках между православными и мусульманами?»

Митрополит Феофан: А вообще как разрешаются конфликты? Не мордобоем, не хватанием за дубинки и за ружья, а спокойными переговорами, рассуждениями. Очень хорошей была традиция — на Кавказе она есть до сих пор — совет старейшин. Если молодость где-то пылко законфликтовала, обратитесь к старшим, посоветуйтесь. Часто бывает, что корень конфликта не стоит, как говорится, выеденного яйца. Может быть и такое, что за этим конфликтом стоят силы, которые его искусственно подогревают, толкают людей на этот конфликт. Все конфликты, как и все войны, кончаются столом переговоров. Лучше, чтобы в самом начале этот конфликт разрядить.

Ведущий: В этом плане, я знаю, есть такая проблема как ребенок, который родился [в семье, где родители исповедуют разную веру]. Что, по Вашему мнению, родителям лучше делать? Некоторые делают и мусульманский обряд, и христианский. А кто-то говорит, что давайте оставим, пока он вырастет и сам выберет. Что, по Вашему мнению, правильно?

Митрополит Феофан: Нельзя делать и то, и другое. Вопрос веры — это серьезный вопрос. Что значит православный обряд? Таинство Крещения. У мусульман тоже определенные священнодействия совершаются над ребенком. Лучше, чтобы, когда женились, то сразу договорились, кем будут дети по вере — православными или мусульманами. Будущим родителям нужно ставить такие вопросы. Решили жениться — договаривайтесь сразу, чтобы не было конфликтов позже. Это мой совет.

Ведущий: В этом плане есть такой вопрос. Наверное, наиболее характерная именно для Татарстана, чем для других регионов, проблема кряшенского народонаселения нашего. Вообще, Вам проблема знакома? Насколько Вы с ней теперь работаете? И насколько она важна, по Вашему мнению, у нас в регионе?

Митрополит Феофан: Я задам Вам вопрос: а Вы знаете эту проблему? Назовите мне ее.

Ведущий: По крайней мере, я знаю, что некоторые были вопросы по языку, на котором проводятся богослужения. Кто-то ратовал за татарский язык, чтобы на нем проводились службы…

Митрополит Феофан: Я не думаю, что это такая проблема. Проблема заключается в другом. Я ездил по кряшенским селам, встречаясь с кряшенами. Мне говорят: «У нас нет кряшенских священников». Я отвечаю: «Дайте мне ваших ребят, я их выучу. Пусть кряшенский язык изучают. И пошлю к вам священника из вашей среды». Проблема заключается в том, что разорвана и потеряна традиция.

Над этим вопросом мы работали и, я думаю, будем работать. Знаю, что здесь говорят: «Вот, фестиваль кряшен на Петра и Павла. Где-то там, в Мамадышском районе, кажется». Я говорю: «А в чём же фестиваль?» А суть фестиваля, оказывается, типа фольклора.

Ведущий: Да, да, фольклора!

Митрополит Феофан: Извините, но праздник Петра и Павла носит религиозный характер. И вот с этого надо начинать и кряшенам тоже, а не увлекаться одним фольклором. Хранить традицию своих предков и, в первую очередь, традицию в вере. Если мы хотим возродить веру как таковую, в обязательном порядке надо, конечно же, чтобы молодежь шла учиться в семинарии, становилась священниками кряшенскими. Над этим я работаю и буду работать. Талантливый, хороший народ очень.

Ведущий: Буквально на днях завершившийся труд по переводу Библии на татарский язык. На кого, прежде всего, этот перевод ориентирован?

Митрополит Феофан: В первую очередь, на нормального, культурного человека. Мне часто задают этот вопрос, и чуть ли не с испугом. Вчера журналистка брала у меня интервью в Набережных Челнах. Я говорю: «А Шекспира если я на татарский язык переведу, это хорошо или плохо?» Она мне отвечает: «Извините, так это же классика». Я ужаснулся ответу. Шекспир — классика…

Ведущий: А Библия — нет?

Митрополит Феофан: А что же такое Библия, на которой взращены классическая литература, искусство, архитектура? В первую очередь, я считаю, Библия на татарском языке должна быть в каждой библиотеке. Каждому человеку, который считает себя культурным, за радость будет познакомиться со Священным Писанием на родном своем языке. Я бы хотел сказать, что это более культурологический даже характер носит, а не миссионерский.

Ведущий: Давайте кратко примем звонок. Говорите, пожалуйста.

Слушатель: Здравствуйте! Я недавно был в храме, и там такие услуги предоставляются как заупокойные молитвы полугодовые, годовые. Что это такое? Объясните, пожалуйста.

Митрополит Феофан: Объясняю. В храме записывают имя и в определенных моментах богослужения, на Литургии, на панихиде поминают. Поминают в течение полугода или года… Это особая молитва конкретно за этого человека в определенные моменты богослужения.

Ведущий: Владыка, я знаю, что на Благовещение исполняется 40 лет Вашей служебной деятельности. Хочу Вас с этим поздравить. И на этом мы завершаем сегодняшний эфир. Ждем Вас еще в гостях.

Митрополит Феофан: Спасибо большое! А я приглашаю всех на Благовещение в Благовещенский собор, на престольный праздник.