Выросшая в среде, совершенно оторванной от Церкви с её Таинствами, я, хотя и приняла Крещение в возрасте четырёх лет, к моменту вступления во «взрослую жизнь» имела весьма скептическое отношение ко всем религиям, считая, что любая форма, загоняя человека в рамки, убивает в нём искреннее общение с Богом. Это очень распространённая установка среди людей, которые, по крайней мере, признают, что Бог рядом всегда и везде. Её «небезосновательность» мы рассмотрим ниже, а пока я расскажу о том, что составляло основу моего поиска, что было моей целью в жизни, ибо ничего, кроме пустоты вокруг, я тогда не видела.
Я искала людей способных на любовь, на ту самую любовь, которая объединяет отдельных людей в единое целое. Как было написано в моём дневнике: мне не хватает «настоящих отношений между людьми, искренности в отношениях, взаимопроникаемости друг в друга…» Я писала, что любовь для меня — это «наподобие перехода от одноклеточных организмов к многоклеточным. Сначала каждый сам за себя, все «едят» друг друга, «жажда власти и превосходства рулит», а потом (неизвестно каким образом) происходит объединение клеток в многоклеточный организм, в котором каждая отдельная клетка обладает определённой долей альтруизма. Фактически — это для меня и есть любовь, так сказать. Я рассуждала так, более исходя из теории революции, преподаваемой в школе, но впоследствии, познакомившись с Православным видением смысла христианской жизни, жизни во Христе по воле Божией, выполнение которой происходит от Любви к Господу, я увидела, именно то, что я и ищу. Но мне по промыслу Божиему глобально повезло в том, что я сразу столкнулась с сутью Православия, с Евангелием и успела проникнуться им раньше внешнего церковного опыта, раньше столкновения с каким-то «неправдами», имеющими быть в Церкви. Оттого всё это уже не отталкивало меня и не пугало. Я не искала Бога в храмах, и для молитвы храм меня не звал, но по благословению начала искать работу при церкви.
В то время писала стихи, писала их каждый день, и мой первый опыт посещения церковных служб не прошел незаметно: в стихах отразилось многое. Несмотря на то, что моё сердце полюбило почти сразу церковную службу, как единую церковную молитву, вливаясь в неё, как ручеёк в большую красивую реку, дома я писала совершенно противоположные стихи, весьма резко и отрицательно отзывающиеся о любых внешних проявлениях службы. А точнее, о любых внешних проявлениях, не соответствующих внутреннему состоянию человека, в момент его якобы «общения с Богом». А потом я начала постепенно вливаться, привыкать к тому, что происходит в церкви, так сказать «воцерковляться» и, в какой-то момент, увидев эти свои старенькие стишки, мне вдруг стало очень стыдно, и я начала их удалять, вырезать. К тому же я стала более серьёзно относиться ко «внешнему»: если раньше для меня существовало «внутренне-истинное» и просто «внешнее», то теперь я уже понимала, что христианин — это тот, у кого «внутреннее» всегда соответствует «внешнему», и это всё соответствует Истинному.
Однако, оказавшаяся в моих руках книга протоиерея Александра Шмемана, как мне показалось, в один момент стёрла эту мою «воцерковлённость», заключающуюся в многомесячной «притирке» к современной Церкви, во имя которой я так упорно работала над собой. Вся моя работа превратилась в прах: я вновь оказалась в состоянии понять свой первоначальный протест, относящийся к искаженности сути церковной жизни, которую сам отец Александр выявляет, как кризис Таинства Евхаристии, суть которого заключается в «несоответствии между совершаемым и восприятием этого совершаемого, его переживанием», и это несоответствие отравляет и «подкапывает саму основу церковной жизни».
Отец Александр прослеживает изменение в восприятии сущности Таинства Евхаристии со времён раннего христианства до настоящего времени: от «Трапезы Господней», когда все причащающиеся в Таинстве соединялись со Христом и друг с другом в Единое Тело Христово, до того, что мы имеем сейчас — Евхаристию, как Таинство индивидуального освящения, «попаления» своих грехов и очень часто не более того. Истинные христиане никогда не ждали Царствия Небесного где-то за гранью смерти, где Вселюбящий Бог помилует их и дарует им наслаждение вечное. Они это Царствие являли собой на земле своими жизнями, в своих сердцах пронося эту Вечность; через Таинство Евхаристии образуя единую Живую Церковь — свидетельство «Неба на Земле». Оттого так быстро и распространялось христианство в ранние века, потому что встреча язычника с христианином была встречей с Самим Господом, и многие были способны узнать Его. А у нас в настоящее время и те, кто способен узнать Господа, встречаясь с называющим себя «христианином» не находя в нём Бога, как то должно быть, и христианство уже не хотят знать.
Что может найти человек, зайдя в современную церковь? Каждый может ответить на этот вопрос. И чаще ответы будут не оптимистичны. Я когда пришла впервые в церковь, чтобы работать в ней, один хороший человек (в сане), я уверена, что из лучших побуждений, пробовал отговорить меня: «Бойся закваски фарисейской. Она здесь». Он говорил мне, что и в миру можно служить Богу, а вот в церкви это делать сложно, потому что «нельзя лишнего слова сказать» пусть было бы даже оно от Бога. Вот такой опыт.
Реальная картина современной Церкви, как собрание людей в Единое Тело Христа для Его прославления очень далека от того, чем она должна быть по своей Божественной природе, а потому и во многом отталкивающая многих-многих людей, находящихся в поиске. Человеку нужен смысл жизни, а смысл может дать только Любовь, настоящая, истинная. И это единственное, что может человека вынести из ада. Если человек находит место, где есть истинная Любовь, а значит место, где Бог среди людей, и оказывается способен воспринять её, то ему нечего уже не страшно. Почему меня затронула книга Шмемана? Потому что в ней я впервые нашла то, что искала изначально, ещё до знакомства с современной Православной Церковью. Я искала людей, способных объединиться в единое, в Истинной Любви, в Боге. Я искала этого, и в книге «Евхаристия» увидела, что это не просто возможно, это существовать на нашей земле не только может, но и ДОЛЖНО, потому что все истинные христиане должны являть собой это Единение в Боге, быть Единым Телом Христовым, осколком рая. И каждая Божественная литургия должна выявлять эту Церковь, как единение людей, вместивших в свои сердца Небо. Что такое Церковь? Это люди, свидетельствующие этому миру о том, что приблизилось Царствие Небесное.
Свидетельство несли в себе и ранние христиане, а Таинство Евхаристии было для них единственным источником жизни, как воздух необходимым, потому что только Христос может объединить людей в Себе, наполнив их сердца Любовью. Если представить, что можно перенести в наше время несколько христиан первых веков, смогли бы они участвовать в Таинстве Евхаристии наших дней? Смогли бы они, так сказать, «воцерковляться»? Я уверена, что они уже, будучи Истинной Церковью, так или иначе, остались бы ею, а мы назвали бы их раскольниками и сектантами. Слишком большое различие в восприятии Таинства тогда и теперь. Тогда даже предстоятель отлучался от Чаши, если имел на себе грехи. И во время отлучения, предусмотренное для покаяния, люди действительно каялись, потому что отлучение от Причастия — самое страшное для любого христианина.
Почему так сложно найти Церковь в современном мире? Жизнь Церкви, как пишет отец Александр, никогда не была идеальной, но со временем идеальность оказывается потерянной даже в теории и за нормативное состояние давно принимается нечто слишком далёкое от совершенства. Только вот Небо остаётся идеальным в Вечности. И выбор только за нами: искать ли этот идеал и приближаться к нему или довольствоваться прахом земным. Слава Богу, мы не можем провести эксперимент по перенесению ранних христиан в наше время, да и не полезно бы это было — слишком большой соблазн. Однако у современной Церкви есть большая опасность оттолкнуть от себя людей, способных стать христианами в наши дни и отправить их гулять к сектам. А потому в заключении хочу привести слова отца Александра Шмемана из его предисловия к книге: «…я предлагаю обратить наше внимание на таинство Евхаристии, на Церковь, этим Таинством живущую. Да, я верю, что именно тут, в этом святая святых Церкви — источник чаемого возрождения, в этом восхождение Церкви к Трапезе Господней, в Его Царствие.
И я верю, как всегда верила Церковь, что начинается это восхождение с выхода из мира сего, прелюбодейного и грешного, с «отложения всякого попечения». Не идеологическая суета и шум, а — дар Неба, вот призвание Церкви в мире, вот источник её служения». «Я верю что, по милости Божией, именно Православие сохранило и через все века пронесло это видение, это самопонимание Церкви, это знание, что где «Церковь, там и Дух Святой и вся полнота благодати» (Ириней Лионский, «Против ересей»). Но именно потому, что это так, мы православные, должны найти в себе силу погрузиться в это евхаристическое вхождение в Церковь. Речь идёт не о «реформах», «приспособлениях», «модернизации» и т.д. Речь идёт, напротив, о возврате к тому видению, к тому опыту, которым изначально была Церковь.
