По ту сторону забора: покаянию есть место всегда

Посему оставит человек отца своего и мать
и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть.
Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви.
Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя;
а жена да боится своего мужа.

Еф. 5:31-33

Церковный брак заключается на небесах. Сам Господь благословляет намерения двух любящих людей связать свои жизни воедино. Осознанное вступление в брак всегда праздник. Праздник двух любящих сердец, радость всей полноты Православной Церкви. Радость эта всеобъемлющая и безграничная. Рамки и ограничения имеют место лишь в самых исключительных случаях. Например, тогда, когда Таинство Венчания совершается в местах, именуемых обществом «не столь отдаленные».

Места не столь отдаленные ближе, чем кажется. Пять минут ходьбы от достаточно оживленной остановки общественного транспорта и минут тридцать-сорок пешком от исторического центра Казани. Всего ничего по меркам нашего города. Но в это в самое «ничего» каким-то немыслимым образом вмещается целая пропасть. Пропасть из ошибок и падений, из причиненных страданий и убитых надежд, из стереотипов, ярлыков, домыслов, от которых, конечно, никуда не деться. Это притом, что по факту, не застрахован никто. Ни мы сами, ни близкие нам люди. Доказано историей. Проверено временем. И только всецелое упование на помощь Божию, на Его святой промысел может помочь не впасть в состояние глубокого отчаяния тем, кто находится на этом пугающем своей неизвестностью пороге. На пороге «мира, который рядом».

Летнее утро. У дверей Исправительной колонии №2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республики Татарстан достаточно многолюдно. Большинство собравшихся — женщины. Они нервно перебирают в руках свои пакеты и сумки, кто-то что-то спешно перекладывает, кто-то кому-то звонит. Почти все разговоры на повышенных тонах. Это не от злости или агрессии, а от волнения, вызванного бесконечным ожиданием.

Невеста, по заранее достигнутой договоренности, избегает перспектив длительного простаивания в этой хаотичной очереди. Священнослужитель Казанской епархии иерей Сергий Померанцев, которому предстояло совершить священнодейство в стенах исправительного учреждения естественно тоже. Местная охрана хорошо знает батюшку, ведь он, в силу специфики своего служения, часто посещает колонию. Меня же сотрудники, ответственные за пропускную систему, видят впервые, так что их реакция на мое появление здесь до последнего момента оставалась для нас сюрпризом.

— Блокнот и ручку с собой взять сможете. А вот фотоаппарат и диктофон точно придется оставить на КПП.

Это весьма ожидаемо и даже не слишком огорчительно. Главное ведь, что вообще пропустили. Тщательно проверили документ, удостоверяющий личность и справку, подтверждающую факт того, что мое присутствие на молитвенном мероприятии в колонии вызвано исключительно профессиональной деятельностью; согласовали с начальством и оформили пропуск.

— Есть договор о сотрудничестве, подписанный руководством Казанской епархии и руководством УФСИН по РТ, так что освещение этого события должно быть интересно и той и другой стороне, — поясняет иерей Сергий Померанцев сотрудникам колонии.

Так-то оно так. Но вот я, честно говоря, совсем не уверена, что все удалось бы решить на месте, если бы мне довелось представлять одно из светских СМИ. Правила есть правила. Но есть еще и человеческая сторона.

Сопровождающий нас сотрудник УФСИН Виталий учтив и вежлив. Он спокойно отвечает на все наши вопросы, объясняет, что к чему.

Пройдя через досмотр, мы оказываемся на территории колонии. Здесь, по ту сторону железной двери, простирается ухоженная и аккуратная улица. Тротуар вычищен, на газонах возле корпусов посажены цветы и деревья.

Почти сразу в поле нашего зрения попадают люди в черных робах. Это заключенные. Они здороваются с охраной и с нами тоже здороваются. Несколько человек спешат получить священническое благословение.

«Ты, наверное, ожидала увидеть нечто другое?» — спрашивает меня отец Сергий.

— Да уж, на воле все думают, что мы тут за решеткой сидим и белого света не видим, — вторит ему один из заключенных.

Я так не думала. Мне доводилось читать литературу, основанную на свидетельствах людей, содержавшихся в колониях поселения. И в Университете курс лекций по специфике корпоративной прессы нам читал человек, работавший в системе УФСИН. Он рассказывал нам достаточно для того, чтобы у меня сложились адекватные представления об организации быта в учреждениях подобного толка. Но каких-то особых ожиданий у меня, признаться, не было.

— Смотри-смотри котенок! А вон еще один, тоже черный!

«У нас их много тут», — поясняет один из «местных жителей».

Осужденный берет котенка на руки, аккуратно гладит и при этом как-то особенно тепло улыбается. Это умиляет и отрезвляет одновременно. Я вдруг начинаю осознавать, что здесь, куда я пришла фактически «на экскурсию», есть не только режим. Здесь почти обычная жизнь. Здесь такие же люди. И они, несмотря на все «прелести» строгого режима, сохранили в себе потребность быть любимыми и дарить любовь.

Заходим в зону, где расположены религиозные объекты. Наличие мечети меня, конечно, не удивляет, а вот баптистскую церковь я увидеть не ожидала.

— Видите, у нас тут все в традициях гражданского общества!

В голосе заключенного явно слышится сарказм. Развивать эту тему нам не приходится, так как на горизонте уже показывается маленький деревянный храм, освященный в честь святого благоверного князя Александра Невского.

Оборачиваюсь назад и замечаю, что в числе наших спутников прибыло. Пара, готовящаяся приступить к Таинству брака, воссоединившаяся после разлуки, крепко держится за руки. Она — в нарядном белом платье. Он — в черной робе, обязательной для всех осужденных. Впрочем, всего через несколько минут жених войдет в церковь в белой рубашке и галстуке, и уже ничего не будет напоминать о том, что храм, в котором начнет зарождаться новая домашняя церковь, чем-то отличается от других православных святынь нашего города. Отличается он по внутреннему устроению приходской жизни. Во внешнем облике различий практически нет.

Во дворе церкви звонница. Звонят в колокола сами осужденные. Они же следят за чистотой и в меру сил обеспечивают красоту внутреннего убранства.

«Расписывали здесь все тоже своими силами, по благословению священноначалия», — говорит Валерий, осужденный, несущий послушание алтарника на приходе в колонии.

— Получилось, конечно, не очень хорошо, но как уж смогли…

Работа, действительно, отличается от шедевров признанных церковных художников, однако Христос, Божия Матерь и святые вполне узнаваемы.

Что же касается отношения к дому Божию, то позволю себе подчеркнуть, что нам — прихожанам городских храмов есть чему поучиться у местных верующих. В храме идеальная чистота. Книги, журналы, образа разложены очень аккуратно. В притворе все осужденные в обязательном порядке переобуваются, меняют уличную обувь на чистые домашние тапочки.

«Вам-то необязательно!» — восклицает староста прихода Александра Невского Сергей.

— Мы все помоем потом. Не переживайте.

Я так-то и не переживаю. Просто не считаю, что в отношении нас, пришедших, можно сказать, в гости, должны действовать какие-то особые правила. Со своим уставом в чужой монастырь все-таки не приходят.

«А что же вы не заходите? — говорит Сергей сопровождающему нас сотрудника УФСИНа, — Зайдите, хоть свечку поставите».

Молодой человек входит в храм, крестится, прикладывается к иконам. Его участие в этой истории не ограничится сторонним наблюдением и контролем за ситуацией. Он будет молиться вместе с остальными участниками процесса. И мы в очередной раз станем свидетелями того, что искреннее обращение к Богу способно объединить даже самых далеких по социальным показателям друг к другу людей.

«Соборная молитва в нашем храме проходит каждый день», — вновь включается в разговор Валерий.

— В семь утра мы читаем утреннее правило, в девять утра — Псалтырь. К вечернему правилу стараемся добавлять акафист или канон. И обязательно читаем по одной главе из Евангелия и из Книги Деяний или Посланий святых апостолов.

По словам Валерия, подобные расширенные молитвенные правила регулярно посещает шесть-семь человек.

— На молебны, которые с нами служит отец Сергий, собирается больше людей. Недавнюю Литургию посетило человек 30. Все осужденные исповедовались и причастились Святых Христовых Таин.

Наш собеседник считает, что на молитвенные делания, которые совершаются мирским чином, могло бы приходить больше народу, но для многих является помехой большая загруженность на производстве.

В колонии действует крупный литейный цех. Профильным направлением производственной деятельности является производство водопроводной арматуры. Кто-то, попадая в места лишения свободы, осваивает азы профессии, а кто-то изучает основы духовной жизни.

— Я раньше отбывал наказание в других городах. В Самаре, находясь на зоне, даже свечки церковные делал — была там такая возможность. Но по-настоящему возрастать в вере я начал именно в казанской колонии, куда меня перевели в декабре прошлого года, — рассказывает Валерий.

— В колониях за пределами Татарстана не было такого непрерывного духовного окормления, которое мы получаем здесь. Священники, конечно, приходили, совершали требы, но было это не так часто. Отец Сергий же приходит сюда с завидным постоянством: раз в неделю или раз в десять дней, а иногда и чаще. Он и молебны с нами служит, и беседы проводит. Мы разбираем Новый Завет, изучаем Закон Божий. Лично я очень многое перенял у духовника нашего отряда и надеюсь в будущем, когда буду на свободе, передать эти знания другим людям.

Осужденный выражает стремление после освобождения оказывать духовную поддержку пациентам туберкулезного диспансера.

— Я сам там когда-то лежал, причем ни где-нибудь, в «палате-смерти». Анализируя то время, понимаю, что выдержал испытание болезнью и встал на ноги каким-то немыслимым образом. Это было воистину чудо Божие. Сейчас, ступив на путь воцерковления, я это в полной мере осознаю. Я начал по-другому воспринимать людей, по-другому реагировать на сложности, которые периодически возникают в жизни. А, главное, я понял, что самая великая радость, которая только может быть в этом мире — это радость от общения с Богом. И мне очень жаль, что далеко не все при жизни обретают эту поистине неземную радость и благодать.

Валерий показывает мне свой помянник. В графе «за упокой» очень много имен. Рядом с некоторыми именами сделаны специальные пометки.

— Я выделил заключенных, у которых не было дома, не было родственников и друзей. За них я стараюсь сугубо молиться, ведь больше за них никто не помолится.

Подобный расклад не относится к самому Валерию. Дома его ждет семья: усыновленные дети и жена.

«Мы с супругой в течение двух с половиной лет жили вместе, как сожители. Расписались уже после того, как я получил срок. А обвенчались здесь, в этом самом храме», — продолжает рассказ Валерий.

До освобождения ему осталось полтора года, так что супруги вполне могли подождать. Могли, но не захотели.

— Не искали мы праздности, не искали торжественности, просто хотели в вечности быть вместе. По этой причине и не стали откладывать Таинство — неизвестно ведь, когда пробьет наш час.

Пара, венчавшаяся в стенах колонии в тот самый день, когда мне довелось там побывать, в своем решении руководствовалась тем же посылом.

Николай и Фаина зарегистрировали брак еще на свободе. И вот теперь они снова «молодые». Стоят перед иконой, держась за руки, и молятся о том, чтобы Господь благословил их союз.

«Наш союз, стал крепким и прочным здесь, на Земле, так что мы надеемся, что он получит достойное продолжение в вечности», — заявляет Николай.

Срок у новоиспеченного жениха не маленький. Он осужден на шесть лет. Больше половины срока еще впереди.

— Без поддержки супруги пережить это время было бы намного сложнее. Но Фаина всегда со мной. Все испытания мы проходим вместе.

Вопросов больше нет. Начинается самое главное. То, ради чего все и собрались. Происходит обручение. Затем венчание. «Исайя, Ликуй…».

Момент, когда молодые вместе со священником трижды обходят вокруг аналоя под удивительно прекрасное пение церковных хоров, мне всегда казался самым красивым и трогательным. В колонии певчих нет, и выглядит сие действо несколько иначе. Но едва ли это будет иметь хоть какое-то значение в будущем. Момент проходит, а жизнь продолжается. Жизнь, наполненная благодатью Божией.

В традиционном напутственном слове иерей Сергий Померанцев желает молодым через всю жизнь пронести то, что им было даровано Господом в Таинстве Венчания. Священник говорит о необходимости смирения перед Богом и друг перед другом, о молитве, о духовном росте. А еще о том, что все испытания по силам и именно в них, в этих испытаниях, закаляется вера и взращивается любовь.

Последние минуты в храме. Мне течение времени кажется обычным. А для тех, кто стоит на пороге очередного расставания, секунды, скорее всего, летят с небывалой скоростью. Так ведь всегда бывает, когда остается совсем чуть-чуть.

Молодые стоят поодаль от всех. К ним, конечно, никто уже не подходит. Надо отдать должное тактичности сотрудника УФСИНа. Пользуясь случаем, молодой охранник решает пообщаться с представителем православного духовенства. Они говорят о первых шагах в Церкви, о силе молитве и даже о каких-то догматических вопросах. Мой же внезапно возобновившийся диалог с Валерием на сей раз сводится к обсуждению личной встречи со Христом, к теме перемен, которые неминуемо происходят в жизни каждого человека, готового сделать хотя бы один, пусть даже маленький, неуверенный шаг на пути к Богу.

Я торопливо записываю все откровения в блокнот, прекрасно отдавая себе отчет в том, что публиковать их на всеобщее обозрение я вряд ли когда-то стану. Бумага-то, может быть, все стерпит, но всемогущий Интернет нет. Бывает моменты, когда самые невероятные и громогласные свидетельства должны уступить место молчанию.

«Тебе еще много времени нужно?», — прерывает тишину Виталий.

— У них сейчас будет молебен. Но невеста уже не сможет на нем присутствовать. Я должен сопроводить ее к выходу. Тебя я здесь оставить тоже не могу.

— Конечно, я все понимаю. Да и потом мы, вроде как, закончили.

Закончили материал. Но не историю. У нее вполне себе может быть счастливый конец. Только сочинять его, конечно, не мне.

Охрана настаивает на том, чтобы венчальные иконы невеста забрала с собой: хранить образа в стеклянной оправе здесь нельзя. Злоупотреблять гостеприимством тоже не стоит.

На выход. Прохожу еще один досмотр. Возвращаю пропуск, забираю паспорт и все остальное. Железная моментально дверь захлопывается. И перед глазами вновь возникает картина того, с чего все началось.

Двор, наполненный людьми. Пакеты, авоськи, суматоха. Наверняка, каждый из этих людей, стоящих уже не по ту, а по эту сторону забора, мог бы рассказать что ценное, что-то такое, что сделало бы это повествование более всесторонним и объективным. Но в этом тексте нет даже намека на объективность. Этого «всего лишь» опыт, всего лишь впечатления и мысли вслух.

Достаточно на сегодня расспросов. Я больше не хочу вероломно вторгаться в пространство чужих трагедий и судеб.

Выхожу на оживленную улицу. Жизнь большого города утопает в лучах летнего солнца. К остановке подъезжает сразу несколько красных автобусов. Пассажиры заходят, выходят. У всех сосредоточенные лица. Все куда-то торопятся, куда-то спешат. Из окна проезжающей мимо машины доносится знакомый хит. Я вдруг резко вспоминаю, что я уже тоже могу воткнуть в уши наушники, могу ответить на СМС-ки и «даже» позвонить.

— Отец Дмитрий, меня все-таки пропустили! И даже уже выпустили! Все нормально, в общем!

— Рад, что так. Заходи в церковь: поделишься впечатлениями, расскажешь все.

— Расскажу обязательно. Только это надолго. Быстро о таком не расскажешь.

Опубликованные фотографии являются собственностью Федерального казенного учреждения "Исправительная колония №2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республики Татарстан"