Пастырство преподобного Гавриила Седмиезерного

Речь в этой статье пойдет о схиархимандрите Гаврииле (Зырянове), известном старце конца XIX — начала XX века. Церковное прославление подвижника в лике Казанских святых (1997 год) возбудило большой интерес к его жизни и деятельности.

Отец Гавриил — один из выдающихся старцев своего времени. О его исключительности говорит огромное количество духовных чад совершенно разного социального положения и их достойная подражания христианская судьба; его авторитет подвижника, достигшего бесстрастия, познавшего Бога, человека, исчерпавшего “до дна” всю добродетель любви к ближнему, имевшего всевозможные Божии дары. Замечательно обилие естественных его талантов, самобытен путь духовного становления, и все это нашло отражение в его пастырстве. Не во всех, даже современных ему, старцах найдешь такую высоту, такое сочетание достоинств. Сейчас с особым вниманием многие обращаются к личности старца Гавриила. Публикуются все новые и новые материалы о нем. Обнаруживаются нити духовного родства. И такой интерес к отцу Гавриилу неслучаен. Поэтому тема данной работы актуальна, в лице отца Гавриила мы находим пастыря — подвижника в духе и силе древних святых, достигшего совершенства в близкое нам время, окормлявшего людей в хаосе XX века.

Будущий преподобный старец, отрок Гавриил был родом из семьи пермского крестьянина Федора Зырянова. Его семья отличалась особым аскетическим укладом: много времени уделялось молитве домашней и церковной, душеспасительному чтению, дети воспитывались в чистоте, оберегались от шумных и легкомысленных игр с деревенскими ребятами, чтобы не наслушались, не насмотрелись чего-либо вредного.

Как известно, в духовной жизни человеческие старания не являются ни самодостаточным, ни бесполезным фактором, но способствуют преуспеянию лишь при содействии благодати Божией. Вот и на благочестие Зыряновых призрел Бог — Он принял отрока Гавриила как достойный плод доброго дерева. Господь призывает мальчика к служению через видение: трехлетний Ганя увидел, как «на небе вдруг появилась воздушная люстра, полная движущихся огней, и как бы спустилась ближе к Гане: какой-то неизреченный свет столбами переходил с места на место, и кругом — радуги, образующие подобие креста... И вдруг — голос: «Ты — Мой!» « Чей это?» — недоумевает Ганя. «Божий!..» [2,3].

Событием же, окончательно утвердившим Ганю в его намерениях, было чудо с пшеницей, о котором впоследствии рассказывал сам подвижник. Однажды буря и град в деревне Фролово помяли и прибили хлеба. Урожай погиб. Ганю мучает мысль: «Если есть Бог, то почему Он попустил такое?» Он долго томится, доходит до отчаяния и, наконец, решает испытать силу Божию. Он молится о том, чтобы была пшеница, припоминая милости Божии, о которых говорится в Писании, а в конце добавляет страшные слова: «Если Ты есть...» В этот момент «то ли гром ударил, в котором послышался голос, то ли просто громоподобный голос сказал: «Будет пшеница!!!» [6,42]. Ганя упал без чувств. Очнулся утвержденным, благоговейно радостным, преображенным сознанием: есть Бог! Действительно, поднялась и дозрела пшеница, но главное, душа юноши полностью созрела для решительного шага — всецелого посвящения себя Богу, ухода в монастырь. Гавриилу шел 21-й год...

Итак, в двадцать лет Гавриил поступает послушником в Оптину. В это время Оптина цвела старчеством. Святая жизнь в лице старцев Амвросия, Исаакия, Илариона, Мелхиседека была «не в дали сотых веков», а тут, пред глазами, исполненная молитвенных трудов, блиставшая дарами Духа Божия, рассуждением, прозорливостью, исцелением и чудесами. Братия не видели ни в ком из них ни соблазна, ни разрушающего гнева, и поэтому батюшка о. Гавриил, уже сам будучи старцем, при воспоминании об Оптиной пустыни всегда говорил: «Да, мы чувствовали там себя, как в среде святых, и ходили со страхом, как по земле святой... Я присматривался ко всем и видел: хотя были разные степени, но все они по духу были равны между собою, никто не был ни больше ни меньше, а были все — одно, одна душа и одна воля — в Боге. Источник — Бог, а проводником, объединяющим и направляющим все силы братства, был старец. И этот Евангельский «квас» любви Христовой заквашивал все «тесто их» [4,24].

Горя желанием богоугодной жизни, Гавриил определяет для себя аскетический идеал: «Кому пост, кому молитва, кому затвор по душе; а я облюбовал себе вот это, т.е. любовь» [5,21]. И приступает к серьезной работе над собой. Он с душевным подъемом исполняет тяжелые послушания, переносит болезни, неудобства, воспитывает в себе добродетели, приучается к совершенному отсечению своей воли (послушанию) — во всем советуется со старцем, понуждает себя к покорению братии, упражняется в терпении, живет евангельской самоотверженностью.

Наряду с внешним деланием идет внутренняя борьба с ветхим человеком: послушник Гавриил регулярно ходит на откровение помыслов к преподобному старцу Амвросию, ему даже приходится советоваться со старцем о душевных волнениях других братий, которые поручают ему это, «при этом ему открывались обе стороны человеческой души: здоровая — святая, и болезненно-греховная, а старец указывал и врачество от греховного недуга и уполномочивал брата Гавриила руководить его доверителями» [4,23]. Он выдерживает мысленные нападки врага: один раз его смущает помысл уйти обратно, к родителям, но своевременная исповедь отцу Амвросию спасает его, старец напоминает ему давно забытый и неисповеданный грех — причину нападения бесовского. Враг пытается соблазнить его нечистой страстью — молитвенное горение в сердце сохраняет Гавриила от искушения. Послушник тщательно следит за всеми движениями мысли. «По-видимому, к этому времени нужно относить начало усвоения им делания непрестанной умно-сердечной молитвы Иисусовой... С этого времени он начал чувствовать в себе скопление как бы по отдельным капелькам благодатной любви» [4,38]. Молодой послушник выясняет для себя важность полной откровенности перед духовным отцом, познает многообразие дьявольских ухищрений. Гавриил привлекал всех детской простотой, искренностью, ровностью характера, любовью.

По переданным отцом Симеоном впечатлениям старца об этом времени можно косвенно судить о глубине и утонченности его духовной жизни. В этих воспоминаниях подробно изображаются помыслы, чувства и даже тени мыслей, смущений. Благодатный огонь все более и более разгорался в чистом сердце Гавриила. Во всем послушный старческому совету, он неуклонно восходил от силы в силу, набирался духовного опыта, рассудительности. Но шло время, а, несмотря на ревность и преуспевание, его не постригли в монахи, как других. Он горел желанием монашества и не достигал этого. Особенно больно было узнать, что настоятель боится ухода из обители Гавриила, потому не желает его пострига. Полагая, что монахи и в других монастырях — святые люди, послушник решает уйти из Оптиной в Москву, как предсказал ему монастырский затворник отец Мелхиседек. Там его знают, готовы принять и постричь. Его уговаривают остаться, переводят на более легкое послушание, в новую келью. Но Гавриил принял решение. В прощальном разговоре с настоятелем он объясняет свое тяжелое чувство: «... от сознания, что, получив отказ в пострижении, он почувствовал себя как бы лишним в Оптинском братстве, ибо, по его убеждению, монашество есть не награда, а покаяние. И в этом ему отказывают!»[1,124]. Послушник Гавриил уходит из Оптиной через десять лет после поступления в нее. Об этом времени он до смерти вспоминал «со слезами умиления и благодарности».

Гавриил покидает обитель уже опытным духовным воином. Он прошел степень новоначального инока. Под старческим руководством начертал в душе цель своей монашеской жизни, освоил искусство доброделания и брани с врагом духовным. Получил опыт управления собой и другими. Кроме этого, он усвоил культуру монашеского быта, поведения, имея навыки в разных монастырских послушаниях. Наступает время самостоятельного подвига.

Отец Гавриил свои поучения и советы всегда обосновывал словами Священного Писания и учением святоотеческим, которые часто цитировал. А еще — ссылался на свой духовный опыт. Каким же видел старец путь к Богу его духовных чад? К чему призывал их?

Прежде всего он старался возбудить интерес к спасению, его горячие слова проникали в самое сердце слушателей. Он увлекал душу к красоте сокровищ небесных, о которых говорит Евангелие. Необходимо было,чтобы грешная душа, подобно евангельской блуднице, уязвилась любовью к Богу и припала к Нему, прося отпущения грехов, омытия от страстей. Люди раскаивались, исполнялись решимости идти за Христом, взяв свой крест. Отец Гавриил призывал прежде всего порвать с миром, с грехом — ради Бога. Надо познать Господа, идти к Нему, искать Его, возлюбить всем сердцем закон Христов, на всяком месте и во всякое время поучаться в нем. С самоотверженностью человек уменьшает меру греха, к которой привык, посредством Таинств церковных: Покаяния, Причащения, горячей непрестанной молитвы к Богу. Нельзя только быть двоедушным, думать, например, на исповеди: “Все равно не убережешься от греха. Так я теперь покаюсь, а потом снова примусь за свое”. Это — диавольское мудрование. Надо же всеми силами стараться перекрыть доступ греху.

Труд очищения души нелегкий, продолжительный, но благодатный. “Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он” (Мк.4,26-27). Старец же сподобился разумения тайны спасения, он как-то особенно понял на примере своей жизни и говорил, что “борьба с грехом да радость единения с Господом и Творцом была во мне двух родов. Одна — моя природная, другая — Божия... все это так таинственно и сокрыто по высшему усмотрению, что я мог кое-что уразуметь уже в последствии”.

Решительно отвергшему грех и утвердившемуся в любви к Богу человеку открывается Истина, вдруг все становится понятно, он прозревает: “Тогда для нас покажется сей мир совсем не таким, каким он нам теперь рисуется. Впрочем, мы его не станем судить, так как судить его будет Иисус Христос, но мы увидим мирскую ложь и грех в нем. Мы увидим и правду, но — только в Спасителе, и будем ее почерпать только в Нем одном. Ложь! Мы ее видим и не видим... Ложь — это сей век со всеми его прелестями скоро преходящими, ибо все минует и не воротится. Правда же Христова пребудет во век века” («Завещание старца Гавриила своим духовным детям»)

О каких же добродетелях, кроме любви, говорит чаще всего отец Гавриил? Это смирение, терпение, молитва, чистая простота.

Все это делание, т.е. очищение сердца от худых привычек и зла, а также преуспеяние в добродетелях растворяется смирением. Смирение есть основание в здании спасения, без него человек мятется. По мысли старца, смирение выше других даров Божиих, оно есть видение своих грехов, познание своего недостоинства, ничтожности. Смирение при борьбе с собой проявляется в постоянном осознании, что “всяк человек ложь”. Углубляясь в себя, человек видит в себе причины недостатков, приучается не верить себе — и таким образом избегает самоуверенности, гордости. А при деятельном исполнении евангельских заповедей смирение выражается в приписывании всего доброго Богу. Бог — источник добрых дел. “Без Мене не можете творити ничесоже” (Ин.15,5). Человек, так поступающий, избегает прелести и становится созерцателем дивных действий Божиих, направленных на спасение его души, он будет усматривать в себе руководство Духа Святого — Господь будет открывать ему Свою волю, Себя. Кроме этого мысленного смирения, отец Гавриил говорит о добродетели смирения как о повиновении старцу, отречении собственного мудрования, воли.

Путем “смиренного делания” шел сам отец Гавриил, и так достигать спасения советовал он всем христианам. Не нужны бурные протесты, жаркие споры, мудреные предложения. А нужно — дело, личный христианский подвиг, добрый пример. Он вспоминает: “...когда начал углубляться в себя самого, ища причины недостатка в себе, то увидел все начала [его] и то, что конец его — в смирении. От сего же — Божия помощь, и спасение, и прозрение Царствия Божия, и покой души. Желаю и вам от всей искренности вкусить сего блага, и будете покойны, и жизнерадостны, и веселы о Духе Святе” [3,148]. Он пишет одной сестре: “Всецело посвятите себя... послушанию, а об обители пока не задавайтесь думать. Обитель винить незачем, а посмотрите внутрь себя самой. Тем более, что мы можем очень ошибаться в своих суждениях, как св. Пророк сказал: “Всяк человек ложь” (Пс.115,2). И отчаиваться от этого опять же нельзя”. А также старец советует уклоняться от “служителей сатаны”: “И между подвижниками враг рода человеческого находит иногда своего служителя, дабы вернее вредить избранным Божиим. Человек загрязненный чувствует свою нечистоту и стыдится пред преподобными; но чтобы ему не чувствовать стыда пред ними, он их старается вовлечь в эту грязь и злорадно наслаждается их падением. Но помни, чадо, что с мужем неповинным неповинен будеши и со строптивым развратишися; блюди себя, да како опасно ходиши (Еф.5,15)” [3,149].

Преподобный Гавриил Седмиезерный

Молитвенный подвиг является не только избавлением, но и причиной особых нападений невидимых врагов. Батюшка написал целое наставление о молитве и много говорил о ней в письмах. По его мысли, молитва, соединенная с горением сердца к Богу, есть “хлеб насущный” для христианина. Она есть “тайна святости”. Сущность молитвы старец видел в ангельском предстоянии Богу души, воспламененной любовью к Нему: “Ангелы огню подобны, обожествились. И, может быть, то же делает молитва со святыми, непрестанно ее творящими”. Умная молитва объединяет человека с Богом. Душа человека питается этим общением, как хлебом. Молитва — начало, середина и конец в деле очищения души, так как имя Бога в сердце человека изгоняет все греховное. Отец Гавриил призывает привить своему сердцу молитву Иисусову. Для этого нужно решительно отбросить все суетные и греховные помыслы, скинуть все путы мирских привязанностей. Ради любви к Богу отречься от мирского и сосредоточить все внимание в Боге. Тогда успешно будет это делание. Надо непрестанно повторять молитву Иисусову сперва негромко устами, потом шепотом, потом беззвучно — одной мыслью. Приучить себя повторять молитву сотни, тысячи раз. Не сразу разрастается древо молитвы в человеке. Сперва очистится ум, место греховных помыслов займет мысль о Боге, потом сердце, ум сойдет в сердце. “Кончится тем, что вы сделаете эту молитву-мысль полным хозяином, ум — царем, душу — полной царицей, и силою Божества молитва постепенно вытеснит все непотребные другие мысли, расширится на их счет, углубится в корне и приобретет необычайную силу, станет превыше всего и покроит и истребит всякое зло, всех мысленных и чувственных врагов”[3,93]. Однако молитва — не цель, но только средство: “совершается полное перерождение ветхой природы в новую тварь, полное преображение, возвращение в красоту первозданной невинности и чистоты... Вы входите в общение с Божеством и Ваша природа перерождается”. Отец Гавриил говорит, что дело не в словах молитвы, но в непреодолимой энергии, с которой они произносятся бесконечное число раз. Молитва призвана уподобить человека ангелам, так как мы все внимание будем посвящать Божеству и уже не сможем отпасть от Бога. Так Огонь Божественной любви, который разгорится в преуспевшем — это водворение внутри Царства Божия (Лк. 17, 21). В душу вселится мир Христов, веяние Святого Духа наполнит ее неизреченными состояниями.

Отец Гавриил имел свои аскетические принципы, которыми руководствовался сам и которые отразились на его пастырстве. Он выбрал целью своей внутренней жизни добродетель любви: “ Кто как, а я взял себе, что полегче, — скромно говаривал батюшка. — Кому пост, кому молитва, кому затвор по душе; а я облюбовал себе вот это, т.е. любовь”[4,25]. И не только выбрал и пошел по этому пути, достиг созерцательного состояния боголюбия. Поэтому и духовничество старца Гавриила было пропитано любовью к людям, особой теплотой, милосердием, состраданием.

Если любовь к Богу и ближнему была основным принципом духовной жизни, а после — особенностью старческого окормления отца Гавриила, то требуется заострить внимание на этом важном факте. В аскетической литературе упоминается три ступени взаимоотношений Бога и человека: образ отношений Владыки и раба, когда добродетель совершается из страха наказания, чтобы избавиться от будущего мучения; образ Господина и наемника — доброделание ради награды, воздаяния в будущей жизни; и, наконец, образ Отца и сына — когда доброе совершается ради самого добра, из сыновней преданности, бескорыстной любви к Богу, ради Самого Бога. Последнее — самое совершенное и желаемое Богом устремление. Человек отрекается от всего и самого себя ради Бога. Таким-то чувством и горел стяжавший дар Боголюбия отец Гавриил. Стремление К Богу-Любви провело его через “огонь и воду” искушений и привело в покой (Пс.65,12). Еще молодым монахом отец Гавриил все силы свои употреблял на то, чтобы полностью порвать с грехом и приблизиться к Богу. Однако желаемого не получал. Необходимо было иметь в сердце какую-то энергию, очищающую все существо от страстей. Молодой подвижник приходит к убеждению, что эта сила — Божественная Любовь. Только она может попалить в сердце все грехи, уничтожить страсти и водворить рай в душе: “Сердце горело большим желанием любить Бога, но на деле я этого не достигал. Я чувствовал, что сила жизни — в любви к Богу, сила творческая, благодатная; я думал, что если буду иметь в себе эту любовь, то оковы моих страстей спадут сами собой; следы их растают и перегорят от огня Божественной любви. Я был убежден в этом тогда, и теперь удостоверяю, что иначе и быть не может”,- писал позже старец [4,74].Он удостоился дара пламенного боголюбия, в котором обновляется внутреннее существо человека и содержатся все добродетели. Ведь оно — самый необходимый дар Божий, по словам апостола Павла: “Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал бряцающий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею все познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы” (1Кор.13,1-3). Оно (боголюбие) необходимо для каждого, “есть жизненная сила души и сердца человека, созданного по образу Божию. Через него человек вновь водворяется в рай, и к нему приходит Царствие Божие в силе. Нужно любить Бога и жить Им, вдыхать и выдыхать духом любви Божией”, — удостоверяет отец Гавриил. И он становится в своей пастырской деятельности проповедником боголюбия.

Путь духовного становления старца показывает нам, что жизнь человека в Боге являет собой невероятно прекрасную, цельную и вместе с тем драматичную картину. Поражает богатое сочетание естественных и сверхъестественных даров у отца Гавриила, совершенствование без опеки духовного отца, необычное познание Бога в Его любви к человеку. Со стороны преподобного все это было следствием глубокого терпения, твердой надежды, несомненной веры, всецелого горячего устремления к Богу. К духоносному любомудрию с такой же горячей решимостью должны стремиться все, кто хочет проходить огненное служение пастырства.

Литература

1. Варнава (Беляев), епископ. Тернистым путем к небу / Сост. П.Г. Проценко. — М.: Паломник, 1996. — 522 с.

2. Житие преподобного Гавриила, старца Седмиезерной пустыни / Сост. А.В. Журавский. — М.: Издание Казанской епархии, 1997. — 38 с.

3. Огрызков С. Пастырство схиархимандрита Гавриила (Зырянова). Сергиев Посад: Троице-Сергиева Лавра, 2000. — 200 с.

4. Симеон, (Холмогоров) архимандрит. Схиархимандрит Гавриил, старец Спасо-Елеазаровой пустыни. — СПб.: Изд. Центра изучения, охраны и реставрации наследия свящ. Павла Флоренского, 1996. — 240 с.

5. Симеон (Холмогоров), архимандрит. Един от древних. — М.: “Паломник”, 1996. — 274 с.

6. Старец схиархимандрит Гавриил (Зырянов) и Седмиезерная Казанская Богородичная пустынь / Под ред. Л.Родкиной. — М.: Русский мир, 1991. — 138 с.