Мы продолжаем рассказывать о людях, благодаря которым Спасо-Преображенский храм села Большие Кабаны продолжал действовать в советское время, когда повсеместно закрывались церкви. С того времени — а это 40-50-е годы — прошло больше полувека, и нет уже в живых тех людей, но остались воспоминания наших прихожан, которые, будучи детьми в то время, имели возможность с ними общаться.
Василий и Александра Царьковы из Малых Кабан — постоянные прихожане храма. Родились в Кабанах, вместе учились в школе, потом свадьба, дети, рабочие годы в Казани, а сейчас — заслуженная пенсия в уютном деревянном доме с огородом и баней.
Родилась я в 1939 году здесь, в Кабанах, — начинает свой рассказ тетя Шура. — Нас три сестры было. Когда отца на фронт забрали, мама была беременна четвертой. Жили бедно, голодно. Хорошо, нам папина сестра, Мария Громкова, помогала: она в нашей церкви трудилась, просфоры пекла, выполняла разную хозяйственную работу. Очень набожная была, замуж не выходила. Когда отец уходил на войну, взял с нее слово, что она нам будет помогать и, что бы ни случилось, детей не забросит.
У нас еще корова была. Рядом два мужика жили, их на фронт не взяли (один — инвалид, другой — ветеринарный врач); они нашей маме сказали, чтоб корову не продавала: какую-нибудь солому найдем, прокормим, молоко будет, прокормишь детишек. Раньше же дома были покрыты соломой. Вот эту солому брали, водой заливали, туда еще картошки намнешь, намесишь — этим и кормили корову.
А весной собирали гнилую картошку на поле, потом на озере ее мыли, чистили, сушили. В ступе столкём — мука получалась; смешивали с хорошей картошкой, делали лепешки, запекали на сковороде — мы это «налитушками» называли.
Отец у нас с войны не вернулся. В 43-м похоронка пришла.
В 47-м мы в школу пошли, с 1-го по 4-й класс учились в Малых Кабанах, школа прямо у озера была. В 5-й класс перешли в Большие Кабаны, в так называемую «поповскую школу»: она напротив храма стояла, раньше там церковно-приходская школа была. Так вот: на переменах мы с подружками в церковь бегали. Раньше службы каждый день были, меня там все знали, нас конфеткой угостят, пряником или кусочком сахара. Не помню такого, чтобы в школе сильно ругали за то, что мы в церковь ходим. А 6-й и 7-й классы учились в другом здании, чуть подальше от храма, ближе к кладбищу. Это была новая школа.
Тетушка Мария у себя дома просфоры для церкви пекла, нас с сестрой просила помогать. Мы из теста шарики катали, печати ставили, пекли в русской печке, а она нам разные библейские истории рассказывала, и про то, как они со старостой Анастасией Федориной ходили к чиновникам в Казань и в Лаишево пешком (рейсовые автобусы не ходили), на коленях вымаливали, чтобы церковь не закрыли… «На нас плевали, а мы все равно просили», — говорила она.
«Наши родители верующие были, — вспоминает дядя Вася. — Вот мой дед Роман в церкви старостой был, это еще до войны. Сильно верующий человек был. Один раз его милиция забрала за то, что в церкви работает: в Казань увезли, потом через сутки отпустили, так как председатель колхоза за него заступился, потому что человек он был трудолюбивый, честный и много помогал людям. Мы с женой Александрой стараемся посещать службы. На своей машине ездим, по пути еще других прихожан подбираем. Здоровье, конечно, уж не то, давление мучает. Но ничего, с Божьей помощью все будет хорошо!» — улыбается Василий.
Время идет, на смену одним прихожанам приходят другие, такие же честные, бескорыстные, простые люди, которые любят своих родных, друзей, свой храм и не забывают о прошлом. Хочется верить, что и в будущем Литургия также будет востребована, будет жить приход, а наши потомки помянут нас добрым словом.
