«Вы видели, какой дед? Колоссальный!» — ахнул артист Петр Мамонов после знакомства с казанцем Виктором Лошадкиным, который всю жизнь восстанавливает разрушенные храмы в Татарстане. Встреча произошла десять лет назад перед премьерой фильма «Остров» в Казани, когда Виктору Андреевичу было 80 лет, и он наравне с молодыми работал на высоте, устанавливая крест собственного изготовления на маковку очередной церкви. Сейчас Лошадкину, имя которого в этом году внесли в Книгу почета Казани, — 90, он по-прежнему возрождает храмы, вкладывая в них душу, силы и скромный доход от пчеловодства.
Четыре улья Виктора Лошадкина стоят прямо в центре Казани на улице Толстого — посреди небольшого фруктового сада у старого дома, построенного его отцом еще в 1920-х годах. Корреспонденты «ВК» побывали в усадьбе на холме, с которого когда-то открывался вид на заливные луга и Казанку.
Мужчина с горящими синими глазами и мощным голосом, которого язык не повернется назвать стариком, крепко пожал нам с фотокором руки.
— Ну как, есть еще у меня сила? — озорно улыбнулся Лошадкин. — А все потому, что я никогда не пил и не курил.
 |
Таким же не по возрасту богатырским рукопожатием Виктор Андреевич удивил недавно мэра Казани Ильсура Метшина. Было это в ратуше на чествовании тружеников города, чьи имена вписаны в Книгу почета Казани. Легендарного слесаря-инструментальщика казанского завода «Электроприбор», мастера на все руки и благотворителя Виктора Лошадкина мэр поблагодарил за личный вклад в преображение города. Только в Казани он восстановил более десяти храмов, разрушенных и разграбленных большевиками, от которых настрадалась и семья самого Виктора Андреевича.
— В 14 лет я пошел в ремесленное училище, потому что в школе учительница устроила мне травлю как сыну врага народа. Моего отца Андрея Гурьевича, выпускника Казанской императорской художественной школы и Петербургских высших сельскохозяйственных курсов, знавшего несколько иностранных языков, обвинили в том, что он якобы нарисовал портрет Николая II. Его как монархиста отправили в 1938-м в ГУЛАГ на остров Свияжск, где он умер через четыре года. Еще ребенком я понял, что дорога в университеты мне закрыта… Стал слесарем. Когда учился в ремесленном, началась война, и меня в 1943 году отправили в казанский ремонтный батальон — в 17 лет мне уже доверили чинить танки. А клепать тазы и ведра я научился еще в 12 лет у нашего уличного жестянщика. Но… — Виктор Андреевич выдержал многозначительную паузу, — я мастер широкого профиля! Токарь, фрезеровщик, столяр, кузнец, автомеханик — всякую работу знаю.
И это чистейшая правда. На заводе, где Виктор Лошадкин проработал 52 года, говорят, что у Андреича золотые руки ювелира и голова гениального инженера (сказались отцовские гены). Без чертежей и расчетов он, как тот Левша, мог подковать невидимую глазу блоху…
Первым храмом, где понадобились золотые руки Лошадкина, стал Никольский собор, возвращенный верующим в 1946 году.
— Моя мама сказала: «Витя, Николу открывают, иди помоги». Я пришел, а там склад был, все завалено мусором, арматурой, пол залит солидолом, настенная роспись уничтожена, алтарь разрушен… Вдруг подъезжает машина, выходит митрополит Гермоген, спрашивает, кто я. «Подростком я был иподиаконом митрополита Сергия, посох ему подносил. А сейчас любую работу по металлу могу делать», — отвечаю. Гермоген сказал: «Такой нам нужен».
Вместе с другими верующими Виктор Лошадкин помог возродиться Никольскому собору — изготовил для храма новую церковную утварь, элементы алтаря… При этом он постоянно находился под присмотром органов.
Позже Виктор Андреевич трудился на реставрации Петропавловского собора, помогал Тихвинской церкви, Вознесенской церкви, храму Илии Пророка, подарил Раифскому монастырю подсвечники, собственноручно выточенные на заводском станке. Руководство «Электроприбора» не запрещало своему ценному специалисту мастерить в цехе кое-что для церкви, а в 1990-х стало даже помогать.
Особая любовь Лошадкина — церковь Варвары Великомученицы, в которой венчались его родители. В этом храме многое сделано руками мастера-подвижника. И многое — на его личные средства. Только на позолоту куполов и установку крестов Виктор Андреевич пожертвовал в лихие перестроечные годы аж 24 миллиона рублей! Тогда на эти деньги можно было четыре «жигуля» шестой модели купить. Откуда у простого рабочего такие доходы?
— Я пасеку держал на родине отца, в селе Тогашево Пестречинского района, по 12 фляг меда собирал. На вырученные от продажи деньги Варваринскую восстанавливал, — раскрыл секрет Виктор Андреевич.
 |
Ни богатство, ни почести, ни карьера Лошадкина никогда не интересовали. Не в деньгах счастье, учил его отец, написавший в тюремных застенках книгу-наставление с таким названием (рукопись, нацарапанную на обрывках бумажных мешков из-под цемента, сын хранит как реликвию). А потому в доме Виктора Андреевича все просто, если не сказать бедно. Свою комнатку, в которой нет ничего, кроме кровати, стула и иконы, он называет «келейкой».
Радость в жизни ему доставляет совсем другое — когда разрушенная и поруганная церковь оживает, нарядная и светлая ждет прихожан, с колокольни льется праздничный перезвон. В 1997 году, когда Патриарх Московский и всея Руси Алексий II во время визита в Казань посетил восстановленную Варваринскую церковь, звонарем был не кто иной, как Лошадкин.
В 2000-х с помощью заводчан он практически из руин поднял церковь Покрова Пресвятой Богородицы в отцовском селе Тогашево. Даже купола сам сделал. На церкви и табличка есть: мол, восстановили Виктор Лошадкин и казанский завод.
В миниатюрном фотоальбоме, который Виктор Андреевич всегда носит в кармане и показывает при каждом новом знакомстве, — вся хроника строительных работ. На снимках седовласый Лошадкин лихо лазает по кровле часовни, прилаживая жестяные кружева, рядом под командованием деда дружно работает заводская молодежь.
За сохранение и восстановление архитектурного наследия России в 2015 году Виктора Лошадкина поблагодарил министр культуры России Владимир Мединский. Министерская благодарность в рамочке стоит в доме Лошадкина— рядом с наградами и подарками от Казанской епархии и друзей.
Но центральное место в доме занимают семейные фотографии (у Лошадкина два сына, внуки, правнуки), книги и иконы. Многие потемневшие от времени образа принесены казанцами мастеру на починку. Виктор Андреевич высвобождает лики святых из пришедших в негодность киотов и металлических окладов и делает для них новые деревянные ковчеги.
Правда, с недавних пор врачи запрещают Лошадкину работать: Виктор Андреевич начал терять зрение, ему заменили хрусталики глаз.
— Доктор велела сорок дней ничего не делать. Даже петь не разрешила: говорит, мышцы лица напрягаются, — пожаловался дед. Не работать и не петь для него — самая страшная пытка. В Никольском соборе Виктор Андреевич многие годы читает апостольские послания и возглашает «вечную память», а для заводских работниц по праздникам поет русские романсы, предпочитает «Вечерний звон».
Родное предприятие Лошадкин посещает почти каждый день. У 90-летнего ветерана имеется вечный пропуск и свое рабочее место.
— Как только врачи разрешат, пойду на завод, работа ждет, — обещает «колоссальный дед».
