31 октября 2020 года митрополит Казанский и Татарстанский Феофан стал гостем программы «Тема» на телеканале «Эфир». Глава Татарстанской митрополии ответил на вопросы ведущего Сергея Шерстнёва.
— Поговорим о коронавирусе, куда же без него. Не так давно Раифскую обитель закрывали на десять дней карантина. Как сейчас обстоят дела в целом по приходам?
— Действительно, по моему указанию обитель была закрыта на десять дней на карантин. И я прихожу к выводу, что это решение было очень правильным и своевременным, так как не в самой Раифе, но в Зеленодольском районе была вспышка коронавируса, были признаки заболеваний среди прихожан и братии. На сегодняшний день, слава Богу, обитель открыта, всё функционирует, больных нет.
Вы сказали: «Коронавирус, куда же без него». Без него, наверное, было бы лучше, но, к сожалению, такова реальность дня сегодняшнего. Невидимый, как некий призрак, который когда-то бродил по Европе, коронавирус бродит между нами. И нам необходимо быть бдительными и осторожными. Конечно же, хорошо, что разработана вакцина и есть опыт борьбы с этой тяжёлой болезнью. Но лучший способ уберечься — соблюдать меры предосторожности, что каждый из нас в состоянии сделать.
— Очень хотелось бы узнать Ваше мнение о делах внешних, но имеющих к нам самое прямое касательство. Я имею в виду нашумевшие события во Франции с этими жуткими варварскими нападениями, и происшествие в Кукморе, где подросток пытался совершить нападение на полицейский участок. Как Вы это можете прокомментировать?
— К великому сожалению, ещё полвека назад, находясь в Палестине и Израиле, я столкнулся с радикализмом. Тогда гремели взрывы в автобусах, в детских садах. Никакой «борьбой за свободу» это не должно быть оправдано. В моих глазах — Беслан, когда погибли сотни невинных детей. И вот на что я хотел бы ещё раз обратить внимание. Никакого отношения эти безумные, жестокие, варварские деяния не имеют к религии. Я никогда не поставлю знак равенства между верующим мусульманином и террористом, хотя бы последний и выкрикивал «Аллах акбар», как бы возвеличивая веру исламскую. Он борется не за ислам, а против.
Надо помнить, что большего ущерба религии, чем террористы, никто не наносит. Мы, всё общество, совершенно чётко должны понимать, что это не межрелигиозная война, но борьба экстремистов — тех, кто взрывает, кто стреляет, и кто в большинстве своём — слепые исполнители. А вот у неких вождей, которые думают о мировом господстве, — иные цели и задачи.
Экстремизм может быть искоренён тогда, когда каждый поймёт: если кто-то продвигает идеи «борьбы за веру любыми методами», в том числе, кровавыми, или уничтожая чужое имущество, то нужно бежать от этого человека как от чумы. И делать всё, чтобы остановить, вразумить, предотвратить.
— Владыка, Римский Папа подлил масла в огонь, заявив о некоем признании однополых «браков». Что Вы можете сказать по этому поводу?
— Могу сказать, что Римско-Католическая Церковь в своём стремлении идти в ногу с секулярным миром уже имеет определённые плоды. Так, протестантизм вышел из Римско-Католической Церкви, а дальше развил своё учение, далеко уходящее от ценностей христианского мира. Я слышал выступление представителей Ватикана у нас в стране, что Папа Римский имел не такие намерения, высказываясь. Мы можем интерпретировать как хотим, но слово не воробей — вылетит, не поймаешь. Всё-таки, он выступил практически за легализацию однополых «браков». И к этому относиться с точки зрения христианина, тем более православного иерарха, я могу только отрицательно.
Ещё раз повторяю: я не призывал и не призываю к гонениям или иным каким-то мерам [в отношении гомосексуалистов]. Но я никогда не смогу назвать грех нормальным явлением. Грехи типа однополых «браков» давно известны, но они не возводились в закон, как это произошло уже сейчас в западном мире. Для меня это «брак» в смысле русского «неправильное проявление». Поэтому я думаю, что заявление Папы Римского о признании в какой-то степени однополых «браков», защите их суверенности и их прав, наносит ущерб в первую очередь Римско-Католической Церкви.
Я хорошо знаю религиозную среду. Без последствий для Римско-Католической Церкви это не останется. И нам это сигнал: мы должны понимать, что Римско-Католическая Церковь в большой степени находится сейчас в идеологической зависимости от тех процессов, который происходит в западном мире.
— Владыка, на последней встрече с Президентом республики Вы обсуждали вопрос охраны, реставрационных работ и нехватки кадров — специалистов по воссозданию исторических памятников. Вот об этом, пожалуйста, подробнее.
— У нас охранная деятельность в отношении этих учреждений, к великому сожалению, нередко ограничивается табличкой «Находится под охраной государства» на том или ином здании, архитектурном шедевре. Нередко уже и табличка позеленела, а то, что находится под охраной, разрушается, и ничего не делается. Или поставят строительные леса, и они стоят 20 лет, пока не сгниют. Что-то подправят, потом опять вся работа остановлена. Видя этот руинированный храм, простые люди, жители, начинают предпринимать какие-то первостепенные меры: закрывают, чтобы здание и дальше не разрушалось от дождей, от непогоды, убирают кирпичи…
И вдруг появляются «защитники памятников». И начинается: «А где проект? Где разрешение? Где лицензия? Где документация?». Речь идёт о самом элементарном — о предотвращении [полного разрушения], а вместо помощи — запрет. «Пусть рушится, но давайте всё по закону». По закону — это хорошо. Но есть ещё логика и совесть. И должна быть гармония между теми, для кого строились эти шедевры архитектурного зодчества — а в большинстве случаев это памятники религиозные — и теми, кто призван их сохранять.
Конечно, очень важно, чтобы мы совместно готовили специалистов по реставрации, по научной работе. Невозможно, чтобы был только некий надзорный орган, суть которого сводилась бы к тому, чтобы не разрешать, не допускать и охранять этой табличкой. Необходимо работать. И есть слово «соработничество». Тогда мало-помалу те крохи, которые остались, сможем сохранить, подобно тому как воссоздали Казанский собор.
Мне понравилась идея Рустама Нургалиевича, мы её с ним обсуждали. Мы всё время где-то на стороне ищем мастеров. У нас надо создавать эти школы мастеров, училища, помогать практическому освоению навыков при воссоздании того или иного объекта. Опять же, совместно с нашими мусульманскими организациями. У нас в Татарстане много умелых рук, а хороших специалистов маловато.
Вот, возникла проблема восстановления деревянных храмов. Мы искали мастеров по всей стране! А присмотреться — нет ли их в Татарстане? У нас очень талантливый и умный народ. И я призываю молодых ребят: как только услышите, что такое у нас открывается учебное заведение, бегом туда! И интересно, и деньги всегда будут.
