Во время карантина Раифский Богородицкий мужской монастырь, как и другие храмы Татарстана, был закрыт для прихожан. После разговора с наместником обители игуменом Гавриилом (Рожновым) стало понятно, что монастырская братия — это одна семья, и внутри этой семьи продолжалась истинная жизнь. Жизнь в Боге.
— Отец Гавриил, расскажите, какова была жизнь в монастыре во время карантина? В жизни все не случайно: вот и монастырь был как бы в своей изначальной закрытости, прихожан и посетителей не было. Какими заботами жил монастырь? Что было там, внутри обители?
— Руководство Раифского монастыря и братия делали все возможное, чтобы помочь именно людям в сложившейся ситуации. И если с внешней стороны монастырь был закрыт, то внутри его продолжалась духовная жизнь, продолжались и богослужения.
Мы увеличили свое присутствие в социальных сетях, причем Раифский монастырь одним из первых организовал трансляции богослужений, приблизительно за две недели до того, как это стало происходить повсеместно. Нами было составлено расписание на неделю с указанием времени трансляций наших богослужений в социальной сети «ВКонтакте» и «Инстаграм». Дважды в неделю, в понедельник и четверг, мы начали регулярно совершать молебен от губительного поветрия перед нашей чудотворной иконой Божией Матери «Грузинская». За полтора года до случившейся пандемии через официальный сайт обители были отработаны заказы треб онлайн. Во время карантина мы расширили список треб, чтобы люди могли дистанционно, имея под рукой мобильный телефон, заказать любую требу, созвониться, узнать какие-то детали по своему заказу треб: сорокоуста, молебна у «Грузинской», благодарственного молебна. На литургии на сугубой ектении, в месте, где это положено, стали возноситься особые прошения — «о путешествующих», «о болящих», «об учащихся», «о воспитании детей», «от губительного поветрия», которые также заказывали через сайт в разделе заказа треб.
Где-то с середины Великого поста началось постепенное введение ограничений на посещения служб — сначала для пожилых прихожан, а затем и по количеству оставшихся прихожан, по мере приближения к Страстной седмице нарастала тревога, обозначенная глубоким евангельским смыслом о событиях, когда Господь шел на Голгофу и приближался ко Кресту, и созвучная этому времени. Страстная седмица полностью проходила в закрытом режиме, в службе участвовали только братия и сотрудники монастыря, которые обеспечивали ход службы. С самого начала поста стали проводиться трансляции богослужений, и люди очень живо откликнулись на эти прямые эфиры, причем в первые дни нас смотрели две, три или четыре тысячи человек, а некоторые службы даже и пять тысяч человек. Но пик пришелся на Пасху, когда нас посмотрели семнадцать тысяч человек. Мы предложили людям присылать свои имена и имена родных и близких для поминовения о здравии и упокоении. Мы поминали на Литургии эти имена бесплатно. В результате возник очень интересный опыт живого общения в режиме онлайн, за что мы получили от людей много благодарных откликов. Верующие продолжали присылать имена, и наши священники постоянно поминали их за богослужением.
— Своего рода живая связь...
— Да. И если какая-то живая связь с людьми поддерживалась через трансляцию, то главный вопрос о причащении стоял открыто, особенно на Страстной седмице, а в Великий Четверг, когда было установлено Таинство Причастия Самим Господом, мы за несколько недель до Пасхи сделали обращение на сайте обители к прихожанам о том, что они могут пригласить священника на дом для причащения, и за несколько недель до Пасхи, наши священники регулярно выезжали домой к прихожанам, которые не имели возможности быть в храме, для причащения.
Мы приобрели очень полезный своеобразный духовный опыт: стали ближе знакомиться с нашими прихожанами. С одной стороны, монастырь был закрыт для прихожан, но с другой стороны, не закрыты были священнослужители для прихожан. За время карантина мы узнали, как люди живут в семьях, в каких условиях, какие у них проблемы. Например, в Великий Четверг, четыре священника были благословлены поехать по домам к прихожанам для их причащения. По общим подсчетам, причастились тогда девяносто два человека. Были и беседы с людьми, которые в храм никогда не ходили, а здесь в первый раз могли пообщаться со священником. Многие исповедовались и причастились в первый раз. Священников не хотели отпускать, и они до вечера находились в домах у прихожан, и возвратились только к вечеру.
И еще об одном хотелось бы сказать. Когда был введен полный запрет на посещение территорий храмов и монастырей, мы выставили церковную палатку рядом с обителью, такой специальный ларек с соблюдением всех эпидемиологических требований, где люди могли, не заходя на территорию монастыря, соблюдая все требования и нормы, заказать требы, купить свечу, взять освященную воду, просфоры, чтобы эта физическая ниточка связи с храмом не прерывалась, и люди могли прийти и что-то приобрести, взять иконочку, крестик и так далее.
— А у Вас лично поддерживалась связь с духовными чадами?
— Мои духовные чада — это послушники и трудники монастыря, которые регулярно ходят ко мне на исповедь. У других священников — да, поддерживалась. Через переписку, через мессенджеры, через социальные сети, и она в разы увеличилась, потому что у людей не было возможности приехать в монастырь, побыть на службах, пообщаться, поэтому в тот момент проявилась польза интернета как нельзя лучше.
— Какова была позиция братии по отношению к пандемии в глобальном смысле и в масштабах нашей страны?
— У нас ведь епархиальный монастырь, где священноархимандритом является правящий архиерей. Владыка изначально принял, как я думаю, правильную позицию: опасение за жизни ближних. Поэтому еще за несколько недель до введения официальных ограничительных мер, монастырь предпринял, по благословению правящего архиерея, все меры противоэпидемических санитарных обработок храмов, введения масочного режима, разъяснительную работу с прихожанами, ограничение на посещение храмов людей, входящих в группу риска 65+. В этом вопросе, наверное, лучше всего говорят слова Святейшего Патриарха, который неоднократно в своих проповедях говорил, что мы не посещаем богослужения не по страху за себя, а по любви к ближнему, боясь стать причиной или, не дай Бог, смертельного исхода нашего ближнего. Поэтому ограничительные меры были восприняты с пониманием, хотя и со скорбью о том, что в период Великого поста и Пятидесятницы наши прихожане не смогут разделить с нами радость храмового богослужения и прославления Христа воскресшего...
— Во время карантина, как Вы упомянули, монастырем активно велась работа в социальных сетях. Наряду с благодарностями от верующих, наверняка была и открытая критика. Как Вы относитесь к этому? Как критика расценивается в христианстве?
— Да, во время карантина значительно активизировалась работа в соцсетях. Мы впервые начали проводить трансляции богослужений с закадровым сопровождением-пояснением. В режиме онлайн совершались молебны от губительного поветрия. Люди присылали имена для поминовения на службах, наладился очень интересный прямой диалог, обращались напрямую в комментариях с какими-то вопросами. На какие-то вопросы отвечали сразу в прямом эфире специально назначенные для этого люди, которые вели переписку в комментариях, но была, как Вы отметили, и критика, связанная, думаю, с недостаточным рассуждением. Здесь проявилась главная добродетель христианства — рассуждение, когда люди между двумя, казалось бы, хорошими вещами выбирают менее правильный, менее отвечающий христианским заповедям путь, когда личные интересы, такие, как даже пусть посещение храма, ставят выше здоровья и жизни ближнего. Потому мы эту критику воспринимали адекватно и пытались людям объяснить, что мы закрыли монастырь не по боязни за себя, а по любви и ответственному отношению к ближнему.
В посланиях апостола Павла есть такие слова: «слышу, что между вами бывают разделения», То есть надлежит быть и разногласиям, «дабы открылись между вами искусные». Поэтому в переписке с такими людьми мы пытались донести свою позицию, которая соответствует позиции и Церкви, и позиции Патриарха, и позиции Священноначалия Русской Православной Церкви.
Вообще позиция Церкви отражена в Священном Писании. Первая заповедь — это любовь к ближнему, и все ограничительные меры, которые были введены, они были введены исключительно с заботой о здоровье и благе наших ближних.
Главный принцип такого критического диалога заключается в известном у христиан изречении: «в главном — единство, во второстепенном — свобода, во всем же — любовь», То есть, здесь не должно переходить предела любви к ближнему, когда в порыве критики, может быть, даже и правильной, мы забываем, что мы не против человека как образа Божия, а против какого-то рабочего вопроса, который нужно решить, не переходя на личности.
— Вот, наконец, врата монастыря открылись. Необычно было вновь увидеть заполненный храм верующими?
— Да, когда, наконец-то, храмы после двухмесячного карантина были открыты, мы были очень рады увидеть наших прихожан в стенах наших храмов. Сначала люди приходили небольшими группами, а потом, через несколько дней, храм вновь наполнился народом, на третий день после снятия карантина, это как раз был праздник Троицы. Был полный храм, около ста человек молились на площади, где была сделана трансляция богослужения, поэтому было очень отрадно, что люди, наконец-то, вернулись в стены обители, её храмов и могли славить Христа!
— Хотелось бы спросить Вас, отец Гавриил, об измененных условиях совершения Таинства Крещения. Оно стало индивидуальным. Как Вы к этому относитесь?
— С точки зрения крещаемого, индивидуальное крещение — это, конечно, хорошо. Но проблема в количестве крещаемых в день. Когда нет возможности привлечь к крещению нужное количество священнослужителей.
Мы решили эту проблему следующим образом: распределили смены крещений в течение дня — в 10, 12, 14, и в 16 часов. Первая неделя такого опыта показала, что он возможен и чем-то даже полезен. Священник может лучше подготовить крещаемого, если это взрослый человек, или может подольше поговорить с восприемниками и родителями, если крещаемый младенец.
Крещение будто возвращается к той древней практике, когда самому акту крещения предшествовал длинный период оглашения. И, например, песнопение «Елицы во Христа крестистеся…», которое сейчас включено в Литургии многих двунадесятых праздников, в том числе Пятидесятницы и Пасхи, как раз отголосок той древней практики. Когда крещение приурочивали к великим праздниками тщательно готовились. К этой практике мы сегодня вынужденно приближаемся, и это очень отрадно. Но закрепить её в повседневной посткарантинной жизни пока не уверен, что получится.
— Вот какой урок нам всем приподнесла пандемия...
— Как говорят в своих проповедях Святейший Патриарх и правящие архиереи, конечно, это какой-то Божественный урок абсолютно всем людям. Все, как в Ветхом Завете: Господь попускал такие глобальные бедствия. Для покаяния. Своего рода для нас это и есть пост покаяния и переосмысления нашей личной жизни и жизни церковной. Ведь все мы не ценили той возможности уже данной полноценной церковной жизни. Это первое. И второе: сейчас у нас есть возможность проявить деятельную любовь к ближнему — это опыт жертвенной христианской любви. Как любовь к Богу невозможна без любви к ближнему, так и любовь к ближнему возможна только через Бога... Вот эти две взаимопроникающие и дополняющие друг друга заповеди любви к Богу и ближнему мы можем на себе ощутить...
— Помоги нам всем Господь!
Источник: Раифиский вестник
