16 сентября исполняется 40 дней со дня кончины протоиерея Павла Павлова, настоятеля храма Тихвинской иконы Божией Матери города Казани, благочинного кряшенских приходов Казанской епархии, переводчика библейских и литургических текстов на кряшенский язык. Предлагаем вашему вниманию интервью с приснопамятным священником.
— Отец Павел, Вы родились в советские годы и выросли в реалиях той страны. Каким Вам запомнилось то время?
— Я родился в 1957 году, тогда Церковь еще притесняли. И хотя все предыдущие годы советская власть пыталась искоренить веру, в народе она осталась жива. С 12 лет я посещал богослужения и помогал в алтаре. Помню, когда уже стал постарше, то священнику официально запретили пускать меня в алтарь, дабы я не проникся «дурманом веры». А в школьной характеристике было написано: «Человек неплохой, но религиозный». Вот таким образом относились ко мне в то время, но я это легко воспринимал.
— Каждого человека Господь ведет к вере своим путем. Кто-то растет в православной семье, кто-то приходит в Церковь через испытания. Как пришли в храм Вы?
— Я рос в православной семье. Мама была горячо верующим человеком, она и привела нас в храм, научив любить Бога. В храме, куда мы ходили, служил очень хороший священник, который сумел создать на приходе крепкую общину. Помню, как не только наша семья, но и многие наши знакомые вместе ходили на службы, мы горели желанием быть в церкви, молиться там. И мы стремились в храм как к духовному очагу спокойствия и любви.
— Почему Вы выбрали путь священства? Расскажите про Ваше поступление в Московскую духовную семинарию.
— Передо мной всегда был образ нашего приходского батюшки. Его отношение к людям и добрый пример взрастили во мне желание выбрать именно этот путь.
Поступление далось мне очень легко, хотя у меня не было особой подготовки, и я ничем не отличался от других поступающих. Как и все, я знал, что положено, умел читать на церковно-славянском, но не надеялся, что получится преодолеть вступительные испытания. Сдал экзамены, прошел собеседование, а потом узнал, что поступил. Вот так я и оказался в семинарии, с Божией помощью.
— В декабре 1989 года, по благословению правящего архиерея, Вами было совершено первое богослужение на кряшенском языке. Какие воспоминания связаны с этим днем?
— Для меня тот день был поистине удивителен. Сколько сомнений предшествовало этому событию... Одним казалось, что провести службу целиком на кряшенском языке невозможно, другие были уверенны в том, что дальше одной службы дело не пойдет. Владыка благословил и возглавил это богослужение, поэтому сомнений у меня не было. Тем более, что когда-то уже совершались такие службы. Традиция проведения богослужений на крященском языке зародилась еще в 1868 году, когда иеромонах Макарий (святитель Макарий (Невский)) прибыл в Казань для того, чтобы помочь профессору Николаю Ильминскому в школьном деле. Здесь отец Макарий обучал учеников кряшенских школ церковному пению. А позже, совместно с ними, совершил первое богослужение на кряшенском языке. Так что заложил традицию таких служб святитель Макарий (Невский).
Служба же 1989 года стала для меня своего рода Пятидесятницей. Сердце наполнилось светлым желанием отдать на служение Богу всю свою жизнь. Пришло понимание, что такие службы нужны людям, нужны кряшенам для сохранения своей культуры и традиций.
— Вы участвовали в переводе книг Священного Писания на кряшенский язык. Насколько сложно давался перевод? Какие трудности возникали на пути?
— В 1910 году архиепископ Никанор (Каменский) благословил перевести все апостольские книги и Священное Писание на кряшенский язык. Но полностью завершить перевод тогда не удалось. Этому помешала Первая мировая война, а позднее — революция.
Нашей группе предстояло перевести те книги, которые не успели перевести ранее. И было важно, чтобы наш перевод не отличался по стилю от тех книг. В этом и состояла сложность. Некоторые современные слова приходилось исключать, так как в переводе на кряшенский они звучали бы слишком резко. Если бы мы переводили дословно, сохраняя слова, использованные в оригинале, то в результате перевода был бы утерян смысл. Поэтому местами мы переводили не от слова к слову, а от смысла к смыслу. В некоторых фрагментах приходилось незначительно менять текст, допустим, мы заменили слово «завет», на слово «закон», так как слова «завет» кряшенском языке нет.
— Изменилось ли количество прихожан и сами прихожане за годы Вашей службы?
— То поколение, с кем мы начинали этот путь, уже ушло и его сменило новое. Если говорить про количество, то в Церкви есть хорошее понятие «захожане» — вот таких много. А тех, кто постоянно ходит в храм, кто этим живет — поменьше.
Сейчас церковно-крященский язык сохранился только в церкви, больше его нигде нельзя встретить. Он понятен только тем, кто посещает службы. И чтобы кряшен оставался кряшеном, нужно ходить в храм, нужно знать и уважать свою историю. Поэтому и есть Кряшенская церковь, у истоков которой стоит святой человек (речь о святителе Макарии (Невском) — прим. ред.). Если не передать нашу веру и традиции, то они погибнут.
— Что помогало и помогает Вам переносить житейские невзгоды в тяжелые моменты жизни?
— Многое дает богослужение, особенно священнику. Когда служишь, то получаешь силу и помощь. Бывает, стоит перед священником сложный жизненный вопрос. Отслужит он службу, и вопрос этот сам собой решается. Приходят нужные мысли.
Конечно, христианин немыслим без страданий, болезней и скорбей. Через скорби мы научаемся терпению, через терпение мы приобретаем опыт, через опыт надежду, а надежда не посрамит. Мы всегда должны быть готовы нести свой крест, ведь Господь дает его по нашим силам. Поэтому нельзя роптать. Бери и неси — так и живи. В этом помогают вера и Евангелие.
