Митрополит Феофан: «Чтобы были в душе мир и покой, надо жить по совести»

«Я вырос в верующей семье»

— Ваше Высокопреосвященство, как отмечали Рождество в семье­ ваших родителей?

— Я вырос в глубинке, в деревне в Курской области, в семье­ глубоко верующей. В семье­ росли пять мальчишек и одна девочка. Подготовка к Рождеству у нас в доме начиналась с рождественского поста. И хотя ходили в школу — семь километров туда, семь обратно, по бездорожью, полем, а зимой иногда на лыжах добирались, зимы были суровые, да ещё и волки прибегали, после войны в наших местах было много волков, несмотря на это соблюдали пост. Мама была добрая, говорила отцу: «Пусть хоть молочка попьют». Но нет, он не разрешал, говорил: «Ничего с ними не случится, пусть соблюдают пост». Пост соблюдали строго.

— А сам праздник — Сочельник, Рождество?

— В Сочельник, накануне Рождества, никогда это не забуду, шли в соседнюю деревню по заснеженным полям в деревянный храм. В храме холодно, он почти не отапливался, печка какая‑то стояла, но на большой деревянный храм её не хватало. Даже в алтаре было холодно. Помню, священник наш отец Василий, он в тюрьме отсидел за веру, стоит с замёрзшими руками. Подойдёт к тому месту, где кадила разжигают, отогреет немного руки и опять начинает служить. Людей в храме много, со всех окрестных сёл собираются. Интересно было смотреть, как идут в темноте, по снегу, люди, освещая себе путь большими фонарями, в которых горит керосин за стёклами. И это море огоньков стекается в храм на службу. Лучшего, более благодатного ощущения, чем в том деревенском храме, я потом никогда не испытывал. И было такое ощущение, что Христос родился не где‑то далеко, в Палестине, а здесь у нас, в нашем храме.

— Причащались?

— Конечно, все причащались в обязательном порядке. А потом шли домой, к праздничному столу разговляться.

— Что было на рождественском столе в вашей семье­?

— Деликатесов не было, но мама много вкусного готовила. В обязательном порядке холодец, котлеты, пироги. Хороший, сытный, вкусный стол.

— В вашей семье­ было принято ставить ёлку?

— Конечно. Чаще почему‑то ставили сосну, она так пахла смолой и снегом! Вспоминаю наши игрушки — стеклянные шары, самодельные тоже были. И непременно развешивали по веткам конфеты, настоящие конфеты, мы их могли потом потихоньку снимать.

— Подарки под ёлку клали?

— Время трудное — не до подарков было. Но что‑то отец придумывал, какие‑то кулёчки с конфетами или пряниками.

— А какой у вас самый памятный рождественский подарок?

— Наверное, всё‑таки именно те детские подарки. Откроешь кулёчек — а там несколько конфет. И сколько радости! А потом, когда вырос, выучился, стал занимать какие‑то должности, много подарков дарили и дарят, но они не имеют той ценности, как те детские, простенькие. Эти взрослые подарки, они воспринимаются уже как что‑то служебное.

— Вы сами сейчас дарите подарки близким на Рождество?

— Конечно, дарю.

— А что?

— Да что под рукой есть.

— Какой бы вам хотелось самому получить подарок на Рождество?

— Чтобы больше людей ходили в храмы. Чтобы они были полными, пусть хоть раз в год, но люди пришли бы помолиться. Это лучший подарок для архипастыря. А вещи… Я как‑то к ним равнодушен. Вот недавно у меня был юбилей — пятнадцать лет архиерейского служения. Меня перед этим спрашивают: «Что вам подарить?» Думал‑думал, да всё у меня есть. Но вот зима, снегу много, двор в монастыре большой, чистить его трудно. Говорю, подарите трактор двор от снега убирать. Подарили, стоит во дворе.

«Я пять лет встречал Рождество в Вифлееме»

— Вы служили во многих экзотических местах — Египте, Сирии, Южной Америке. Какие там ощущения в Рождество? Ведь там ни ёлок, ни снега.

— Снег, ёлки — это ведь наши традиции. А в Вифлееме, где Христос родился, нет ни ёлок, ни снега. Хотя, впрочем, ёлок там они сейчас много насадили. Я, помимо этих стран, служил ещё и в Иерусалиме и расскажу вам, как там отмечают Рождество. Пять лет я встречал Рождество в Вифлееме, и вот здесь ощущения незабываемые. В Сочельник все православные, греческая Патриархия собираются, и эта процессия из Иерусалима движется в Вифлеем. А это не рядышком — километров тридцать. Едут на машинах и на лошадях, идут пешком люди, одетые под волхвов. Такой идёт в Вифлеем крестный ход. А в Вифлееме на площади перед храмом Рождества Христова выстраивается духовенство. Площадь эта большая, духовенства выстраивается человек двести, все они в красных одеждах. И что интересно и необычно — играет духовой оркестр. У музыкантов, помимо духовых, есть аутентичные инструменты, пищали, например. Музыка такая своеобразная, восточная, не джазовая, конечно. Мы, духовенство, в это время молимся, и в какой‑то момент на площади появляется греческий патриарх. Он облачается прямо на площади, дальше начинается молебен со входом в базилику. Двери в храм очень низкие, прежде чем войдёшь, надо пригнуться. Дело в том, что когда турки завоевали Палестину, они могли в храмы въезжать и на верблюдах, и на лошадях. И тогда вход в храм заложили, чтобы ни на лошади, ни на верблюде въехать было невозможно. С другой стороны, это сделано ещё и для того, чтобы каждый человек, входящий в храм, поклонился Господу. В храме есть вход в пещеру, метрах в семи‑восьми от алтаря.

— Это место, где был вертеп?

— Да, то самое место, где родился Христос. Идёт богослужение, каждый молится на своём языке, и возникает такое многоголосье. Арабы, ассирийцы, греки, русские, копты, армяне, чувство охватывает благодатное. Ощущение возникает чего‑то величественного. Но самый трогательный момент, когда спускаешься в пещеру. Она небольшая, там есть престол, а над местом, где Богородица положила Младенца Христа, такая Вифлеемская звезда. Справа ясли, где лежал Богомладенец. Грот закопчёный, лампадки висят. Когда мы там служили, пели наши русские монахини, наверху служил греческий патриарх. Это всё очень трогает душу. А потом, после службы, все ехали на так называемое поле пастушков.

— А что это такое?

— Это место, где ангелы явились волхвам и сказали, что родился Христос. Кругом пустыня, и звёзды там висят, как лампады. Тишина, виден Млечный путь… И хочется оглянуться, кажется, что ангелы поют.

«Бога обманывать нельзя»

— Владыка, когда мы говорим, что Рождество — семейный праздник, возможно, мы низводим значимость праздника до каких‑то бытовых вещей?

— Возможно, здесь есть и бытовые, но есть и глубинные вещи. Ведь Рождество Христово — это не символ, это реальное явление Бога на Земле. Пришла в Вифлеем Дева Мария со своим мнимым мужем святым Иосифом, и родила в пещере Богомладенца. И во всём мире, когда празднуют Рождество, есть традиция собираться всей семьёй. Но праздник должен быть благочестивым, надо пойти в храм, помолиться рождественской ночью, а потом прийти домой, сесть за праздничный стол и разговеться. Такая модель праздника имеет большое значение в наше время, когда люди разрознены. Семья редко живёт вместе. Кто‑то где‑то работает, кто‑то где‑то учится, но должен же быть день, когда все собираются вместе. Христос объединяет всех.

— История церкви знает много благочестивых семей, но есть две, к которым мы относимся с особым уважением — это родители Богородицы Иоаким и Анна, и Дева Мария и Иосиф. Что мы, современные люди, можем взять для себя из моделей этих семей?

— Иоаким и Анна были благочестивые люди, и они очень скорбели, что у них нет детей. А в древности это считалось как наказание Божие. У нас сейчас всё наоборот, люди могут делать всё, чтобы от детей избавиться. Иоаким и Анна всю жизнь молились и просили ребёнка. Есть такое предание, что они увидели, как птица весной вьёт гнездо для птенцов. И они сказали: «Господи, Ты посылаешь птице птенцов в радость, а мы, люди, не имеем детей». У этих людей было стремление продлить род через деторождение. Это первое. И второе — они вели по‑настоящему благочестивую жизнь. Что такое благочестивая жизнь? Отказаться от всего? Да не надо отказываться. Можно иметь всё на потребу, но жить честно и благочестиво. Это очень важно. Ещё одно, не менее важное, они обещали, если родится ребёнок, посвятить Его Богу. И они посвятили свою дочь Всевышнему, в трёхлетнем возрасте отвели Её в храм Господень, и там Она воспитывалась. А у нас как часто бывает? Когда нам что‑то нужно, мы даём обещания Богу, а когда нужда прошла, мы эти обещания не выполняем. Мы что‑то выпросили, как попрошайки, и забыли. А это опасная вещь, очень опасная, потому что Бога обманывать нельзя. Если дал обещание, будь добр исполнять, потому что ты окажешься клятвопреступником. Иосиф и Мария — это другая история. Иосиф­ поначалу усомнился в непорочности своей жены. Но когда к нему явился ангел, Иосиф покаялся, и начал хранить мать будущего Богомладенца. И он принял Его как родного, и воспитывал Его какое‑то время.

«Молимся о приезде Патриарха»

— Начался новый год. Какие позитивные перемены ждут нашу митрополию?

— Мы можем только предполагать, знать мы не можем. Мы наметили строительство собора в Богородицком монастыре, хочется хотя бы начать его в этом году. Мне часто задают провокационный вопрос: «Когда собор будет построен?» Надо понять, что когда даже небольшой дом строят, сколько бывает подготовительных работ! А собор? Надо план, чертежи, привязку к местности…

— …и деньги.

— И деньги. Но я считаю, что деньги Бог пошлёт. Вот что касается строительства собора. Кроме этого, будем молиться, чтобы к нам прибыл Святейший Патриарх. Будем молиться и просить его к нам приехать. Большие работы проводим по возрождению Казанской духовной академии. Это одна из наших первостепенных задач. Сейчас очень важно готовить кадры. Академии — это не только стены, это, в первую очередь, научный состав. Конечно, есть много вопросов по приходам, есть необходимость строить новые храмы. Я недавно проезжал по Пестречинскому району, еду, кругом поле, ни одного дома, и стоит великолепный храм. Полуразрушенный! И у меня так заболело сердце, и я решил: всё сделаю, но этот храм восстановлю. Храм восстановим, и люди пойдут. Дальше еду, там община, наш священник отец Вячеслав работает с наркозависимыми. Он со мной поделился, что ему никак не могут выделить нормальный участок, боятся, что там наркоманы поселятся. А в селе никого нет, там два‑три дома. И вместо того, чтобы помочь доброму делу, мы, наоборот, ставим палки в колёса? Я обязательно встречусь с главой администрации этого района, если надо, с кем‑то и повыше, но ситуацию надо исправлять. Так нельзя! С бедой надо справляться сообща, надо поощрять такие социальные проекты, они очень важны.

— Полгода вы в Казани. Город стал своим?

— Я когда приезжаю на новое место служения, то так начинаю работать, словно для меня это первое и последнее место в жизни. Работаю с полной отдачей. А сейчас, когда где‑то бываю, то говорю: «Быстрее домой мне надо, у меня дела». «А куда домой, в Курск?» — спрашивают. Домой для меня — это в Казань. Еду сюда с большой любовью.

— Владыка, если можно, хотелось бы услышать ваши пожелания казанцам в светлый праздник Рождества.

— Пожелаю самого главного — мира и согласия в семьях. Мира и согласия в душах. А для того, чтобы в душе это было, жить надо по совести. Если не знаешь заповедей, совесть тебе подскажет их. Мы живём в многоконфессиональной, многонациональной республике, но назовём вещи своими именами, у нас две основные религии, и мы должны сделать так, чтобы между нами был не просто мир, не пресловутая толерантность, а ощущения одного дома. Большой дом — это Россия, а просторная квартира — это наш Татарстан. У нас всех очень много общих дел и забот. И пожелать ещё хочу, чтобы мы реже слышали такие слова, как экстремизм и терроризм, чтобы с уходом этих понятий ушла та большая беда, которую они несут. А для этого мы должны хранить традиции своих народов. Мы, православные со славянскими корнями, традицию веры православной, мусульмане — традиционный ислам. Надо опираться на свои корни, а они в Татарстане довольно крепкие и богатые.