Митрополит Казанский и Татарстанский Феофан в интервью телеканалу «Россия 24» рассказал о своей работе и об отношении общества к Церкви.
— Здравствуйте, Владыка. Прошел ровно месяц с момента вашего прихода в Казань. Расскажите о своей работе в Татарстане. Как вам духовная атмосфера в республике, и отличается ли она, на Ваш взгляд, от тех мест, где вы работали раньше?
— А люди отличаются по внешнему виду? И по внутреннему содержанию — отличаются. Россия — очень большая страна, но здесь мирно сосуществуют представители различных этносов и религиозных конфессий. В Татарстан я прибыл из Ульяновской области. Несмотря на то, что эти субъекты федерации находятся рядом, они довольно разные. Въезжая в Казань, вы видите красивый современный европейский город. Минареты мечетей придают городу восточный колорит. Рядом — православные колокольни, купола, кресты, и это замечательно. На примере Татарстана все видят, что мы живем дружно. Не зря Казань называют третьей столицей России. Это ухоженный город с высоким уровнем бытовой культуры, в котором проживает приветливый народ.
Первый месяц моего пребывания в Татарстане был динамичным. Я встречался с духовенством, знакомился с храмами и монастырями. Мое вступление на кафедру совпало с празднованием Казанской иконы Божией Матери, что весьма знаменательно. Многовековая история нашего отечества связана именно с этой иконой. Казанская икона Божией Матери — это судьбы России. Это и Смутное время, и Отечественная война 1812 года, и другие события.
Надо отдать должное: восстановлены замечательные храмы, древние монастыри. Возрождение Свияжска и Болгара — это большой труд бывшего президента республики Минтимера Шариповича Шаймиева. Он приложил много усилий для того, чтобы восстановить древние святыни на Казанской земле.
В течение месяца я встречался как с духовенством, так и с руководством Республики Татарстан. С президентом и другими официальными лицами мы обсудили дальнейший ход нашего сотрудничества, поскольку пришел новый человек, который за 40 лет прошел интересный и сложный путь церковного служения на разных континентах. Это и работа в нескольких зарубежных странах, и работа с патриархом Кириллом, когда он занимал должность председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, а я был его заместителем. Это были непростые годы после распада Советского Союза, и я многое тогда почерпнул от будущего патриарха. Работал я и на Кавказе с его многогранной культурой, был свидетелем трагических событий в Беслане. Тогда мы еще раз убедились, что между нашими религиями — Православием и Исламом — нет и не может быть конфликта. Работал я также на Урале и в Симбирске — родине вождя мировой революции. Теперь Казань.
— Вы уже упомянули, что познакомились с лидерами духовенства. Как оцениваете сложившиеся здесь межконфессиональные отношения?
— Оцениваю их положительно. Хорошее впечатление на меня произвел муфтий Татарстана — молодой и энергичный. У него есть желание к духовному созиданию. Думаю, что мы с ним нашли точки соприкосновения, и в дальнейшем совместно будем трудиться в некоторых сферах, которых немало. Сейчас наше общество опьянено свободой, всюду царит вульгарный материализм. Вы посмотрите на экраны телевизоров, на страницы глянцевых журналов, на рекламные щиты. Кстати, в Казани, слава Богу, нет таких бесстыжих рекламных щитов. Или же интернет. У общества много проблем — наркомания, социальная незащищенность. Религиозное невежество тоже имеет место быть, и это наша общая забота — каждого на своем месте.
Мы не говорим о смешении религий, у нас есть точки соприкосновения на общечеловеческом, гражданском уровне. И то, о чем я сказал выше, приносит боль обеим религиям. Или возьмите непотребство, которое ползет к нам с Запада, — однополые браки. Это тоже беда. Надо понять, что нас не должны разъединять наши религиозные убеждения, потому что есть то, что нас объединяет: мы верим в Бога, как в Творца, верим в бессмертие души и верим в ответственность за прожитую жизнь. Вместе с тем у нас есть общий враг — безбожие практическое. Когда говорят о вере, а делают обратное — это не вера. И как для нас, так и для них, различные либеральные непотребства, представляют большую опасность. Мы должны объединить наши усилия, чтобы сохранить свой нравственный облик, свою религиозную идентичность, свои традиции и культуру.
— Еще одна большая идеологическая беда — такие движения, как ИГИЛ. Что можно противопоставить радикальным идеям с псевдорелигиозными мотивами?
— Первое. Где корни ИГИЛ? Оно возникло на почве религиозного невежества. И мы должны понимать, что необходимо религиозное просвещение, как исламское, так и православное. Если человек знает традицию, культуру и историю своего народа и своей религии, то он будет уважительно относиться к носителям другой культуры и религии. Одними только запретительными мерами ничего не решишь. Причина многих проблем — религиозное невежество, поэтому с ним и нужно бороться. Возрождение системы образования — главная задача, стоящая сегодня перед Православием и Исламом.
Второе. Должна быть консолидация. Необходимо объединение усилий в борьбе с пороками, которые имеются в обществе. На чем базируется экстремизм? Радикалы говорят: «Телевидение и газеты — это сплошной разврат». Им ведь зачастую и придумывать ничего не надо. Достаточно показать какую-нибудь картинку тем, кто находится на пути к Богу, и спросить: «Вам это надо?».
— То есть они интерпретируют по-своему?
— Да. И мы должны понимать, чем более распущено общество, тем больше оно дает поводов к возникновению крайних экстремистских движений, так как потребность духовного искания была, есть и будет. И эту проблему должны решать совместно государственные деятели и религиозные. Носители духовных идеалов должны быть примером для остальных. Необходима не вседозволенность и расхлябанность, а оздоровление и система просвещения. Во всем должна быть мера.
— Сколько храмов сегодня действует в Татарстане, в каком они состоянии?
— Я еще все не объехал, но, говорят, что в республике около четырехсот храмов. Во многих я уже побывал. Одни в хорошем состоянии, другие разрушены. Есть древние величественные храмы, есть типовые, есть просто приспособленные помещения. Но главное — есть динамика. Конечно, поруганные храмы без крыш и окон — это свидетельство страшных, варварских времен. И если мы хотим, чтобы наше общество стало здоровым, мы должны привести наши святыни в нормальное состояние.
Что же касается восстановления храмов, то благодаря бывшему президенту Минтимеру Шаймиеву в республике действует замечательная программа. Восстановлены Свияжск и Болгар. Недавно я встречался с нынешним президентом Рустамом Нургалиевичем Миннихановым, и мы обсудили эту проблему, наметили вектор. А дальше нужно будет работать.
— Возвращаясь к руинированным храмам, которые стоят по всей России. Возможно ли средства, которые выделяют спонсоры и благотворители на новые храмы, направить в первую очередь на восстановление этих храмов?
— Вряд ли это целесообразно. Ведь, может быть, стоит руинированный храм, а вокруг уже ничего и никого не осталось. И будет неправильно, если мы направим все средства на восстановление этого храма, в то время как в новом городе или микрорайоне храмы отсутствуют. Но людям надо сегодня повенчаться, покрестить ребенка, помолиться. Там, где нет школы, вы же не будете в первую очередь строить торговый центр. И желательно, чтобы храм находился в шаговой доступности. Вы же хотите, чтобы магазин и поликлиника были близко. Чтобы ребенок в школу не за пять километров ходил. А почему же, когда речь идет о храме или мечети, нужно протопать несколько километров, чтобы помолиться? Нужно учитывать потребности людей и создавать для них все удобства.
— При строительстве храмов — мусульманских или православных — иногда возникают конфликтные ситуации с местными жителями. Они говорят, что здесь, мол, парковая зона, и нежелательно вести строительные работы…
— Не сравнивайте Казань с Москвой. У нас таких проблем нет и, надеюсь, не будет. Мы всегда можем мирно и спокойно договориться.
— Спасибо, Владыка, за интервью. Успехов вам.
— Дай Бог и вашему телеканалу больше зрителей.
