Говорят, пристрастие русских людей к огородам — отголосок глубинной памяти Рая. Жил когда-то человек в Эдемском саду, возделывал и берёг его, как научил этому Бог, а потом согрешил, и оказался на заплаканной земле — но вот в память о блаженном детстве до сих пор никак от плодовых деревьев и грядок с зеленью не оторвётся. Так и есть — гораздо ведь дешевле и проще, если посчитать все трудозатраты, покупать ягоды и овощи в супермаркете за углом, а мы из пыльных городов с плавящимся асфальтом всё же ездим каждые выходные на любимые шесть соток.
Сегодняшний наш разговор — как раз о дачниках. Потому что пора наступила, и городские храмы опустели. Да-да, раза в два меньше в них людей, нежели зимой. Где христиане? На огородах. И это в каком-то смысле катастрофа.
Однажды мы уже говорили, что понять уровень осознания себя частичкой Церкви можно по самым разным признакам. Например, по тому, снимает ли человек с себя куртку, когда молится на Литургии. Если стоит в пуховике — почти наверняка, пока ещё духовно в младенческом состоянии находится, пока ещё не понимает, куда попал, а амвон воспринимает как подмостки, где находятся небожители-священники. И сам этот человек, значит, простой зритель, никакого участия в общем деле не принимающий. Или того хуже — покупатель, вежливо ждущий своей очереди ко кресту и желающий поскорее получить благословения на дальнюю дорогу или на покупку квартиры.
При чём тут куртка? Ну а можно ли представить себе священника, в «дутике» и шапке служащего в алтаре? Никак нельзя. Даже если мороз лютый, и печка не работает — всё равно облачение будет надето поверх тёплой одежды. А вот прихожане смотрят друг на друга, и уличной одежде ничуть не удивляются. Почему? Потому что пока не совсем разобрались, что Литургия — общее дело, что деятельное участие в ней принимают не только священники и хор, но и миряне… Вот знаем мы, что за закрытыми вратами батюшки молятся о ниспослании Святого Духа на Дары, молятся о том, чтобы хлеб и вино стали Телом и Кровью Христа. А догадываемся ли, что это и наше дело, и наша молитва тоже?
Вот, что пишет святой Иоанн Кронштадтский:
«"Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи, и молимтися, Боже наш". Во время пения этих слов вся Церковь, все предстоящие в храме должны молиться вместе с священнодействующими, чтобы Отец Небесный ниспослал Духа Своего Святого на нас и на предлежащие Дары... В это время ни одна душа не должна оставаться хладною, но всякая душа должна быть воспламенена любовию к Богу... Наипаче в это время да будут души наши, как светильники горящие, как кадило возженное и благоухающее, как дым фимиама, восходящий горе, ибо в эту минуту совершается страшное, животворящее таинство — претворение Духом Божиим хлеба и вина в пречистое Тело и Кровь Христову, и на престоле является Бог во плоти».
Вот так вот…
Про куртки поговорили, теперь — о садах и огородах. Вообще, хочется похвалить и поблагодарить честных тружеников, которые всю зиму искренне ходили на службы, а теперь исправно занимаются посевной. Такие люди — пример для горожан, предпочитающих в воскресенье поваляться в постели до обеда, а потом провести весь день на продавленном диване перед телевизором. У этих людей мозолистые руки и обветренное лицо, они знают, что в жизни надо самоотверженно трудиться, но при этом помнить, что результат твоих усилий всё же зависит от Бога — первый неурожай из-за плохой погоды учит огородников вышеупомянутому правилу.
Однако если эти люди — христиане, если они уже доросли до того, что каждое воскресенье ходят в церковь, но вот потом с наступлением весны меняют Литургию на огород — вот тут надо обязательно нахмурить лоб и задуматься.
Ведь почему-то мы не ищем возможностей, чтобы вырваться утром в воскресенье на раннюю службу в город. Не седлаем на рассвете велосипед, чтобы к восьми часам оказаться под сводами старинного храма в ближайшей деревушке. Нет…
И пройдут, наверное, годы, прежде чем наши искренние дачники поймут, что из себя представляет Церковь на самом деле, и что происходит на Литургии такого, от чего ну просто невозможно отказаться любому здравомыслящему человеку. Даже ради огорода. Ради сна. Ради жизни даже.
А Литургия — не много не мало — это поход в гости к Господу Богу. Это стол, который для своих детей накрывает Вседержитель. И происходит это всё на Небе. И едим мы за столом Тело и Кровь Иисуса Христа. Едим для прощения грехов и получения вечной жизни. Для того, что мы были в Боге, а Бог — в нас. Чтобы очень-очень тесно подойти ко Христу, соединиться с Ним таинственным образом, и вот эту нашу земную смертность, тленность, обилие в нас недобрых чувств и желаний — всё это залить огненным светом благодати. Как бы распахнуть двери душного лифта, упавшего в шахту, и рвануться на свежий воздух — к ликующему солнцу и свободе.
Вот, что такое Литургия. И никакие редиски, смородина и прогулки босиком по росе даже рядом не стоят. И находиться на Небе, не сняв куртку — тоже почти немыслимо. И не готовиться к службе всю неделю, стараясь не забывать Бога и не грешить — тоже невозможно, если знаешь, что такое Литургия. Больше скажем — стоять на службе, и не причащаться в конце — тоже выглядит абсурдно, если знаешь, что такое Литургия.
В общем, надо узнавать, что такое Литургия — и тогда жизнь наша переменится. Тогда в неё ворвётся счастье — и я не шучу сейчас. А пока предоставим слово великому Иоанну Златоусту. Как обычно, мы предлагаем вам его проповедь в сокращённом пересказе на современный язык. А обращается святитель как раз таки к тем, кто из-за огорода не находит возможности ходить на воскресную службу. Ну, или примерно к таким христианам. Сейчас послушаем, и узнаем, к кому именно.
«Смотрю я на то, что мало вас, и с каждым разом всё меньше и меньше. С одной стороны, грустно, а с другой радостно. Радуюсь за тех, кто здесь. Скорблю из-за тех, кого здесь нет. Вас можно похвалить за то, что не стали беспечнее из-за малочисленности; а они заслуживают порицания за то, что даже глядя на ваше рвение, не становятся усерднее.
Не слышали они, что говорит пророк: «Лучше в доме Божьем стоять на пороге, чем жить в шатрах нечестивцев». Не говорит Давид: хочу жить в доме Бога моего, не говорит: хочу войти, а говорит «стоять на пороге». Я, говорит, доволен буду просто зайти во двор, почту за величайший дар, если меня поставят среди последних людей в доме Бога моего.
«В доме Бога моего». Любящий желает видеть не только самого любимого, и не только дом его, но и двор; и не только преддверие дома, но и саму улицу и переулок любимого человека. А если увидит хотя бы одежду или обувь друга, думает, что пред ним сам друг его. Такими были пророки: так как они не видели бестелесного Бога, то взирали на храм, и в нем представляли себе присущим Самого Бога.
«Лучше в доме Божьем стоять на пороге, чем жить в шатрах нечестивцев». Всякое место, всякий дом, — будет ли то здание суда, или парламента, или частный дом, — в сравнении с домом Божиим — селение грешников. Почему? Потому что хоть и там бывают молитвы, но неизбежно бывают также раздоры, и ссоры, и перебранки, и разговоры о житейских делах: а дом Божий чист от всего этого. Вот почему те места — селения грешников, а это — дом Божий.
Как пристань, защищенная от ветров и волн, дает полную безопасность входящим в нее судам, так и дом Божий, как бы исторгая входящих в него из бури мирских дел, дает им стоять спокойно и безопасно, и слушать слово Божие. Это место — школа добродетели, училище любомудрия. Приходи сюда не только во время собрания, когда бывает чтение Писания, духовное поучение, и когда соберутся священники. Нет, и во всякое другое время приди только в преддверие — и сразу же отложишь житейские заботы. Войди в преддверие — и как бы ветерок духовный подует на твою душу. Эта тишина внушает страх и учит любомудрию, возбуждает ум и не дает помнить о настоящем, переносит тебя с земли на небо.
Если же так полезно быть здесь и без собрания, то какую пользу получают здесь присутствующие (и какую потерю несут отсутствующие) тогда, когда пророки вопиют со всех сторон, когда апостолы благовествуют, когда Христос стоит посреди, когда Отец одобряет происходящее здесь, когда Дух Святой сообщает свою радость?
Хотел бы я знать, где теперь уклонившиеся от собрания, что удержало их и отвлекло от этой священной трапезы — о чем у них разговор? Впрочем, я хорошо знаю это. Они или разговаривают о вещах непристойных и смешных, или предались житейским заботам, а занятие тем и другим непростительно и заслуживает самого строгого наказания. О первых не нужно и говорить и доказывать. А вот почему вторые поступают непростительно — те, которые ссылаются на домашние дела и говорят, будто неизбежная надобность по этим делам удерживает их от присутствия в церкви?
Они призываются сюда только один раз в неделю, но даже раз в неделю не хотят предпочесть духовное земному.
Откроем Евангелие. Званные на духовное брачное пиршество поступили вот как: один купил рабочих волов, другой купил землю, третий женился; однако все они наказаны (читайте Евангелие от Луки, глава 14, стихи с 18 по 24). Дела необходимые, но и они не извинительны, когда призывает Бог. Ведь даже необходимое для нас всё равно ниже Бога. Сперва честь Богу, а потом уже забота о прочем.
Какой работник, скажи мне, станет заботиться о своем доме прежде, чем исполнит поручение начальника? Так не странно ли по отношению к людям, где «начальник» — просто слово, оказывать им такое почтение и повиновение, а к истинному Владыке, не только нашему, но и вышних Сил, не иметь и такого уважения, какое оказываем подобным нам людям?
О, если бы вы могли войти в совесть тех, кто не пришёл в церковь! Вы бы ясно увидели, сколько у них ран, сколько сорняков!
Как земля, не обрабатываемая руками земледельца, глохнет и зарастает кустарником, так и душа, не пользующаяся духовным наставлением, полна сорняков и бурьяна. Если даже мы, каждый день слушающие пророков и апостолов — едва удерживаем свой гнев, едва обуздываем ярость, едва укрощаем похоть, едва извергаем из себя гной зависти! Постоянно напевая своим страстям стихи из Божественного Писания, мы едва усмиряем этих наглых зверей! А эти люди, никогда не пользующиеся церковным лекарством и не слушающие божественного любомудрия, — они какую, скажи мне, могут иметь надежду на спасение?
Хотел бы я показать вам душу их: вы увидели бы, как она нечиста, осквернена, расстроена, унижена и безнадежна! Как тела тех, кто не моется, покрываются пылью и грязью, так и душа, не пользующаяся духовным учением, покрывается великой грязью грехов.
Церковь, и все, что здесь происходит — это духовная баня, теплотой Духа очищающая всякую нечистоту. Более того, огонь Духа очищает не только нечистоту, но и самый цвет. «Если, — говорит Бог, — будут грехи ваши, как багряные, — как снег убелю». Другими словами, пусть даже греховная грязь так крепко пропитает существо души, что получит уже неизменный цвет краски — и тогда Я могу перевести ее в противоположное состояние, потому что достаточно одного Моего мановения — и все грехи истребятся».
Так обращался к своим прихожанам святой Иоанн Златоуст полторы тысячи лет назад. Время идёт, а проблемы остаются. Желаем всем, чтобы второстепенное никогда не перекрывало главное — ведь если Бог будет на первом месте, всё остальное окажется на своём — и огород будет цвести, и мир в душе окажется наградой для христианина, не оставляющего свой храм.
