Время тишины

Долгие и очень долгие часы великопостных богослужений… Зачем отдавать им время своей жизни? И действительно, почему не сделать службу короче, а монотонных чтений поменьше? Для чего нужны все эти земные поклоны и тому подобные «пережитки давних времён»?

Один монах как-то сказал, что тот, кто не жил монашеской жизнью, не сможет адекватно рассуждать о монашестве. То есть взгляд со стороны возможен, но он не приблизит наблюдателя к пониманию монашества в полной мере. Только окунувшись в этот мир, можно его понять. Но обратного пути уже не будет (не захочется), а и если появится путь к отступлению, то, наверное — лишь с горьковатым чувством личного отступничества. От таких суровых парадоксов кому не станет страшно или хотя бы не по себе? Кому захочется пробовать, рисковать? Но то же самое можно сказать и о понимании православного богослужения.

Человек приходит в храм и видит, как за молитвой Ефрема Сирина прихожане совершают странные поклоны, как, застыв на месте, слушают «бессвязный» набор слов… Ноги принесли тело человека в храм, но душа его ещё несётся по улицам, и беззвучно кричит (от гнева, от эйфории, от обиды, от упоения, от злости, от усталости). Душа привыкла к этому торопливому бегу и к этому вечному крику. А здесь, в храме, тишина, и даже внешнего движения почти нет. Конечно, душе станет тут не по себе, и захочется ей всех растормошить, поскорее понять всё, быстренько взять всё полезное, и… бежать, бежать дальше, по пути чем-нибудь ещё возмутившись.

Остановить бегущую душу трудно, как погасить, например, вспышку гнева. Но ведь можно. И кто не чувствовал радости и удивительного спокойствия от победы над каким-нибудь неприятным пристрастием? Так же и в храме в дни поста.

Нужно только войти сюда и подождать, пока душа забежит следом, а потом аккуратно обнять и успокоить её целительным спокойствием богослужения, строй, которого сотни лет назад придумали мудрые люди, которые многое понимали во взаимоотношениях души и тела, Бога и человека.

Священник скажет: «Боже, очисти мя грешнаго», и все (даже мысленные) слова умолкнут. Настанет время тишины, в которой только и можно услышать присутствие Творца жизни. И как к месту будут здесь двенадцать глубоких поклонов, по-прежнему непонятных стороннему наблюдателю.