«Ломоносов» из Татарстана

В Казани издана научная монография об архимандрите Палладии (Кафарове)

— Андрей Михайлович, почему именно архимандрит Палладий?

— Если говорить о такой персоне, как архимандрит Палладий, то это — уникальная персона. Уникальная она и в наше время, а в то время была еще более уникальна. Киплинг сказал: «Восток и запад не встретятся никогда», но были люди, которые в себе воплощали и восточное и западное и при этом как-то могли их примерить. В наше время Китай представляет что-то загадочное, восточное, непонятное, а в 19 веке это была еще более далекая страна, и, соответственно, людей из Российской Империи, которые пребывали в Китай, было очень мало, Палладий был одним из них.

Но он был не каким-то заезжим гостем и тем более человеком, который там появился и не оставил никаких следов. Он был настоящим ученым, причем ученым-самоучкой, который родился в провинции и, следуя, по различным образовательным ступеням, поступил в состав пекинской духовной миссии, оказался в Китае и сделал себе имя величайшего синолога, величайшего китаиста 19 столетия, как потом писали о нем его коллеги из века 20-го.

Человек, который знал помимо русского языка — китайский язык в совершенстве, знал латынь, знал французский язык, по-немецки мог читать, вероятно еще владел монгольским и итальянским. Персона абсолютно уникальная и, как это не парадоксально, забытая у себя дома. Что этому послужило? Палладий прожил 61 год и 30 из них — за границей. В России его знали только специалисты, представители духовенства, высшего священничества и дипломаты. Простые люди о нем не знали. Потом лихолетье революционных лет, и так как он был монахом, это послужило тому, что его персона была забыта.

— Как ему удавалось совмещать в себе несколько разных родов деятельности? В чем его секрет?

— Его секрет в том, что он никуда не спешил и везде успевал. Если говорить о дипломатии — то это был приказ, или наказ из МИДа, азиатского департамента, и Палладий покорно выполнял свои служебные функции, никогда не спорил с начальством, всегда был осторожен, тактичен, ни с кем никогда не вступал в конфликты. В общем был сыном своего отечества, в самом лучшем смысле.

Если говорить о науке — я предполагаю, потому что не так у нас много было его личных записок, потому что Палладий не вел дневниковых записей личного характера, я думаю, что изначально это тоже была служебная необходимость, но потом она развилась в нечто большое. И как о нем писали — он действительно больших способностей к тому, чтобы стать ученым. Может быть, как писали, он не столь решительный человек, но как ученому ему прочили большое будущее. Он просто шел этой стезей и как-то так получалось, что ему удавалось открывать целые направления, новые для того времени.

— Олег Дмитриевич, к вам вопрос как к члену Общественной палаты, как книга может быть применена в условиях современных реалий?

— Комиссия по межэтническим и межконфессиональным отношениям Общественной Палаты РТ уже полгода занимается проектом. Он называется «Актуальные проблемы развития социо-культурной идентичности в муниципальных районах Татарстана». Петр Иванович Кафаров, или архимандрит Палладий, родился в селе Старошешминск. И когда мы сегодня говорим о развитии внутреннего туризма, то у нас хорошо освоена Казань, хорошо освоены Свияжск и Болгар, Елабуга, Чистополь. Но в массе своей муниципальные районы не спешат представить или даже не представляют, что же мы можем действительно рассказать, что мы из себя представляем.

Развитие социо-культурной идентичности подразумевает долгую память. И я считаю, что возвращение имени Петра Кафарова для общественности, для интеллигенции, будет хорошим знаком, который позволит пересмотреть динамику социо-культурного развития в 19 — 20 веках. Петр Иванович Кафаров является вехой или даже идеалом того, как можно сочетать подвижническую жизнь и вместе с тем научную, служить обществу и государству. Это вопрос о гражданских инициативах. Мы можем в полной мере сказать, что Кафаров явный подвижник, не только христианский, но и подвижник научного служения — он служит истине.

Он сегодня известен и как дипломат, и как географ. Русское географическое общество активно занимается его наследием. И если мы сегодня шаг за шагом будем восстанавливать жизненный путь Кафарова, увидим себя в несколько иной проекции, увидим жизненные стратегии людей 19, 20, 21 веков и между ними очень общего. Это явный знак живой традиции, преемственности поколений.

И если мы в Старошешминске везде, где он был, установим памятные доски, откроем скверы, может, по желанию общественности, будут названы улицы или памятные места. Я думаю, мы тем самым обретем полноту исторической памяти, которую может быть, отчасти, утратили за 20 век. Нам необходимо научиться ценить свой край, видеть единство.

Кафаров из села дошел до мирового уровня. Как капельки местной истории, региональной, истории страны и мировой истории скатываются в жизнь одного человека и воплощаются в мировую историю и мировое значение, потому что интерес к работам Кафарова, особенно по китаистике, огромнейший. И чем больше мы будем раскрывать архивных документов, тем больше мы будем понимать значимость того задела, который был у Петра Кафарова.

— Как вы считаете, удастся популяризировать образ Палладия среди молодежи, подрастающего поколения?

— По большому счету, да. Я думаю, что этот образ будет не только для подрастающего поколения, но и для старшего поколения. Палладий показывает и дисциплину духа и вместе с тем способность обучаться. Мы сегодня очень много говорим об обучении в течении всей жизни — так Петр Иванович продемонстрировал на духовном поприще постоянное превозмогание, все-таки каждый раз были новые миссии, новые задания, что требовало новых компетенций. Он от них не отказывался, и его образование через всю жизнь проходило, но под знаком служения делу, служения России, обществу и Русской православной церкви.

— Андрей Михайлович, архимандрит Палладий был человеком своего времени или формировал время вокруг себя?

— Я не могу сказать, что он формировал время, и назвать его человеком своего времени тоже не могу. Я считаю, что он был человеком, опередившим свое время. В то время, в науке, если говорить о китаистике и синологии, не было принято критически смотреть на китайские источники. Брали перевод и, исходя из этого, делали какие-то выводы. Он одним из первых подошел критически — он не просто переводил источники, он сравнивал их, критиковал, а это уже настоящая наука.

Для меня как для ученого самое восхищающее — его никто этому не учил, это, фактически, появилось в нем самом. Очень часто говорят, что нет социальной мобильности, все застыло, если говорить о Российской Империи — там вообще все было застывшим. Но что меня поражает в жизни Палладия — он появился в провинции, по ступенькам поднимался планомерно, и в результате он стал мировой величиной, о которой мы вспоминаем через 200 лет после его рождения. И как можно говорить о том, что не было социальной мобильности?

Когда мы вспоминали о Палладии я сказал, что это такой пример, как Ломоносов — он из Холмогоров, из духовного сословия. Существует точка зрения, что наука в Российской Империи двигалась духовным сословием. Поэтому я считаю, что этот человек во многом опередил свое время.

— Олег Дмитриевич, как проект «Палладий» может повлиять на общество в целом?

— От проекта «Палладий» мы ждем консолидации общества. Благодаря инициативе благотворительного фонда «Палладий», который возглавляет Олег Маркин, получилось так, что объединяются и религиозно ориентированные и светске ориентированные общественники. Сама фигура Палладия многогранна, и она не сводится только к служению Русской православной церкви.

Если мы будем ежегодно проводить конференции имени Палладия, которые вполне могут носить не только религиозный, но и светский характер, а это уже будет большая школа гуманитарного мышления, системного мышления. Проявится кооперация гражданских инициатив, а там где будет сделан один шаг, там может быть и сработает эффект синергии, консолидации.

Проект «Палладий» — один из известных. А если взять все 43 района Татарстана и брать не только момент, связанный с памятью военных лет, а вот именно комплексный, социо-культурный. Причем объединяющий в себе традицию знать свой род до 7 — 9 колена. Я всегда говорю, я по первому образованию историк: если вы составите родословную и представите кем были и что делали ваши бабушки и дедушки, вы поймете, что ни одно мировое событие без вашей семьи не обошлось. А если вот эта взаимосвязь будет видна, то история будет терять свою анонимность и мы будем видеть лица. А это значит ,что мы будем по-другому относится к территории, на которой живем, относится к самим себе, появится культура собственного достоинства, гражданских инициатив.

Этим первым шагом, посвященным Палладию, мы открываем целую серию имен нашей древней, средневековой, новой и новейшей истории, благодаря чему мы можем почувствовать себя в каком-то новом измерении. Где мы будем, в первую очередь, обращать внимание не на конфликты, а на преемственность. Потому что тот научный подвиг и подвижничество, связанные с Палладием, все его географические открытия могли быть востребован в Советском Союзе, он востребован и в Российской Федерации, учитывая, что фигура Палладия сопоставима с фигурой Ломоносова. Это были пионеры, идущие впереди.

— Олег Дмитриевич, Андрей Михайлович отметил, что Палладию удалось объединить два мира — Восток и Запад. В Татарстане на сегодняшний день делается очень многое, чтобы сохранить позитивный настрой и сохранить дружеские отношения между народами и конфессиями. Как вы считаете, опыт Палладия может быть применен к современным реалиям?

— Безусловно. Когда мы обсуждали это на рабочем заседании комиссии, а в комиссию у нас входит и митрополит Казанский и Татарстанский владыка Феофан, и председатель Духовного управления мусульман Татарстана Камиль хазрат, и многие другие религиозные и светские общественные деятели. Мы сразу отметили, что это яркий пример культурного отношения.

Более того, когда мы говорим об исламе и христианстве, важно помнить, что это авраамические религии, что они взаимосвязаны между собой сотнями моментов. Есть, конечно, определенные догматические различия, но если брать в целом формирование традиций, то они определенным образом коррелируются, и нам надо вырабатывать культуру взаимоотношений. Этот опыт очень интересен и он будет изучаться.

АМ: Я бы хотел добавить, что я считаю, что Палладий в этом плане уникален, потому что будучи православным монахом, одно из его новых направлений, которое он открыл в науке, было изучение китайского ислама. Православный христианин изучает ислам, с научной точки зрения, плюс еще это в Китае, то есть это было очень узко. Я не исключаю, что такой интерес у Палладия мог появится исходя из того, что он сам происходил из ареала, где ислам был достаточно широко распространен, и, хоть он сам был христианином, все равно это повлияло на него.

В нем действительно воплощается некоторое ядро авраамических религий, я не говорю о культе, о конфессиональной принадлежности, но в любом случае интерес у него был. И не исключено, что именно из-за того, что он родился там, где родился.

— Получается, Андрей Михайлович, что родная земля, в том числе, сформировала его как личность?

— Более того, Кафаров — фамилия явно татарская. Скорее всего Палладий происходил из крещенных татар. Аль-Гаффар — это одно из имен Всевышнего в исламе, Прощающий. Мы проводили небольшое исследование, откуда такая фамилия и пришли к такому выводу.