Святой Иаков — апостол правды

«Бывайте же творцы слова, а не точию слышатели, прельщающе себе самeх... Вeра бо честа и нескверна пред Богом и Отцем сия есть, еже посeщати сирых и вдовиц в скорбeх их, и нескверна себе блюсти от мира» (Иак. 1:22, 27).

Воспоминаемый ныне Церковью святой апостол Иаков, первый епископ Иерусалимской Церкви, принадлежал к той тесной группе учеников Христовых, которые оставили после себя в назидание верующим преданные письменные послания с изложением в них веро- и нравоучительных истин. Если в своей жизни и общественной деятельности эти ученики Христовы отличались между собою какими-либо заметными особенностями их нравственного характера, то и в своем богословствовании главными предметами своих назидательных бесед они намечали не одни и те же истины благовестия нашего Спасителя. Святой Павел, например, с этой точки зрения, именуется, по преимуществу, апостолом веры, святой Петр —апостолом надежды, святой Иоанн — апостолом любви, а молитвенно прославляемый нами ныне святой Иаков выступает в своем послании, главным образом, как апостол правды.

Иудео-христиане, для которых святой Иаков пишет свое послание, нарушили правду, утратили нормальное отношение к возвещенному им «слову истины» (гл. I, 18), к «закону совершенному свободы» (ст. 25); среди них наблюдалось, так называемое, бездушное правоверие, т. е. они теоретически принимали Христово учение, даже исполняли религиозные обряды и обычаи, но мало заботились о том, чтобы их жизнь, во всех ее проявлениях, была полным отображением их веры, чтобы она благоухала «плодами духа» (Гал. V, 22); они, как говорит апостол, «не обуздывали языка своею, по льстили сердце свое» (Иак. I, 26). Вообще, между теоретической верой иудео-христиан и их нравственно-практической жизнью был полный разлад. Святой Иаков и старается убедить читателей своего послания, чтобы они, между прочим, восстановили нарушенную ими правду в отношении к принятому ими Евангельскому закону: будьте, говорит он им, не слышателями только «слова истины», но и исполнителями этого слова; не обманывайте самих себя, не думайте, что вы истинные христиане, если наружно исполняете религиозные обряды и принимаете без возражения все истины Христова учения; такую отвлеченную веру, не проявляющуюся в добрых делах, имеют и демоны (Мф. VIII, 29; Лк. IV, 41; Иак. II, 19), несвободные, однако, от исключительной злобы в отношениях к Богу и к людям. Нет, нравственно-практическая жизнь истинного христианина должна быть живой проповедью одушевляющей его веры; между верой и жизнью такого человека должно быть полное согласие или, как говорят, полная гармония. Выражаясь словами святого апостола, жизнь истинного христианина только и может быть «чистым и непорочным благочестием пред Богом и Отцем», каковое благочестие есть, во-первых, хранение «себя неоскверненным от мира» и его греховных вожделений, а во-вторых — призрение «сирот и вдов в их скорбях» или, вообще говоря, служение благу ближних. Очевидно, по мысли апостола, истинный христианин, жизнь которого не расходится с одушевляющей его верой, при помощи Божией не только себя возрождает по «слову истины», по «закону совершенному свободы», не только созидает свое личное счастье, но, вместе с тем содействует спасению и ближних своих; или вернее — христианин потому только плодотворно и может служить спасению других, что сам заботится о своем собственном нравственном совершенстве, об устроении своего сердца и жизни по Евангелию. Это понятно: ведь личное спасение человека осуществляется на пути креста — на пути самоотречения и любви, но на этой же дороге христианин как бы невольно делается служителем и общественного блага в его евангельском понимании. Отсюда — чем тщательнее христианин заботится о согласии своей жизни с верой, чем настойчивее стремится он к личному спасению, тем значительнее, тем плодотворнее его работа на пользу его ближних. Такова сущность богословствования святого Иакова, так святой апостол восстанавливает правду, указывает надлежащее отношение христианина к «закону совершенному свободы», т. е. к Евангельскому благовестию, так он определяет условия личного и общественного подвига всякого истинного последователя Христа.

Своей жизнью и деятельностью молитвенно воспоминаемый нами ныне Ученик Христов дает наглядный пример истинного христианина, о котором он говорит в своем послании; очень верно, в виду этого, некоторые отмечают, что святой Иаков, как бы невольно поучает читателей послания своим собственным добродетелям. Святой Андрей, архиепископ Критский, в жизнеописании святого Иакова повествует, что уже имя этого апостола «знаменует свойство жизни его; он был борец со страстями, как древний оный Иаков»... «Он был свят от чрева матери своей, явленный нам, как второй Иеремия. Мяса животных не вкушал, ибо питался всегда хлебом жизни... Елеем не умащал он головы своей, ибо ему довольно было елея радования, каковым он умащал себя всегда. Банею он не пользовался, ибо ежечасно очищаем был духом свободы. Шерстяной одежды не носил он, но носил одежду льняную, символически указывая своею одеждою блистание души и сияние ума». «От постоянной коленопреклоненной молитвы» предстоятеля Иерусалимской Церкви «о прощении прегрешений своего народа колени его ожестели, как у верблюда.... За превосходство своей правоты он был назван праведным и овлиасом, что в переводе на греческий язык означает защиту народа и правду». И такую славу апостол стяжал, говорит святой Андрей Критский, «у иудеев, народа жестокого и самолюбивого, не почтившего никого из пророков и праведников, сего же мужа охотно почитавшего за его трезвенность и воздержание». По сообщению блаженного Иеронима, народ так чтил святого Иакова, что все наперерыв старались прикоснуться к краям одежды его. Уже приведённые свидетельства говорят за то, что святой Иаков, совлекая с себя ветхого человека и облекаясь в нового по образу Христа, устрояя свою жизнь согласно с своей верой, вместе с этим или — вследствие этого служил и благу своих ближних, их нравственному возрождению. Да и вся церковно-общественная деятельность святого апостола очень целесообразно направлялась к благу не только его Иерусалимской паствы, но, чрез посредство других апостолов, ко благу и всех христиан того времени или только еще искавших Христа. Не останавливаясь на всей деятельности воспоминаемого нами ныне Ученика Христова, обратим внимание лишь на славный конец ее. Святой Иаков, успешно распространявший имя Христово среди иудеев, вызывал против себя сильное недовольство со стороны более влиятельных групп иудейского общества — как то: фарисеев, саддукеев и проч. Злобствующие против Христа и Его апостола иудеи решились погубить праведника, воспользовавшись для этой цели в 62 году большим стечением в Иерусалим иудейского народа к празднику святой Пасхи. По просьбе иудейских старейшин и книжников святой Иаков, с крыла Иерусалимского храма, проповедовал народу о Распятом. Иудейские власти предполагали, что проповедь вызовет народный фанатизм, который и умертвит Праведника. По на деле оказалось иное: многие из народа уверовали в Иисуса, восклицая: Осанна, Сыну Давидову! Тогда безумная иудейская злоба, обманувшаяся в своих ожиданиях, свергла праведника с крыла храма и умертвила его. Святой Иаков, умирая, молился за врагов: «Господи, Боже Отец! отпусти сим, так как они не знают, что делают». «Так, говорит святой Андрей Критский, представился ко святым святой, призываемый хором небесных праведников. Так представился к мученикам мученик, который в сонме епископов первый увенчался венцом мученическим; он последовал архиерею Христу, пролившему кровь Свою за весь мир. Так представился к праведникам праведник, праведное порождение праведного отца»[1]. Так святой Иаков своей жизнедеятельностью являл яркий пример надлежащего отношения к «слову истины» и тем подтверждал свое богословствование, так святой апостол и собственной жизнью старался внушить современникам мысль, что счастье отдельного человека и благо ближних в их христианском понимании тесно связаны между собою, что служить общественному благу немыслимо без личного нравственного подвига.

Согласие веры и жизни, которому поучал и пример которого являл в себе предстоятель Иерусалимской Церкви, отличало и большинство членов первоначальной христианской общины. Святой Иустин философ, определяя настроение первых христиан, обнаруживавшееся в их частной и общественной жизни, между прочим, говорит про них: «христиане жили во плоти, но не по плоти. Находились на земле, но были гражданами небесными. Повиновались постановлениям, но своего жизнью превышали самые законы. Любили всех и всеми были преследуемы; умерщвляли их и они оставались живы. Всего лишились и во всем изобиловали... Они делали добро, но их наказывали, как злодеев; будучи наказываемы, радовались, как бы тем самым оживая»[2]. Этот личный нравственный подвиг первенствующих христиан был причиной того отрадного общественного явления, что они, по выражению того же святого Иустина, «всех обогащали», или, как образно говорит церковный писатель II века Тертуллиан — «кровь христиан была семенем новых христиан».

Чем дальше в глубь веков уходил золотой век христианской жизни, тем меньше и меньше христианское общество в его целом напоминало картину быта, изображенную в книге Деяний святых апостолов и в творениях церковных писателей первых столетий христианской веры. Но все же последующая история Христовой Церкви оставила нам немало примеров отдельных лиц — ярких выразителей цельного нравственного христианского характера. Эта же история до очевидности ясно опять убеждает нас, что только людям настойчивого нравственного подвига над возрождением их духовной личности, только таким людям принадлежит завидная участь быть созидателями счастья своих ближних, истинными служителями общественного блага. Припомните хотя бы историю нашей Русской Церкви с XIII по XVII века, когда происходило напряженное заселение и христианизация севера и северо-востока вашего отечества. Свет Христовой веры, озаривший и осчастлививший в то время многочисленные языческие племена севера России, распространялся из лесных пещер, в которых благочестивые отшельники трудились над совлечением с себя ветхого человека, и из которых эти отшельники выходили иногда для трудного миссионерского подвига. Святой Арсений Коневский, Трифон Печенгский, Стефан Пермский, Трифон Вятский и многие, многие другие — вот истинные преемники духа ревности по Божьей правде, которым горел святой апостол Иаков, вот святые люди, явившие высокие примеры личного нравственного подвига и служения общественному благу русского народа в его прошлом.

И наше поколение имело счастье видеть в своих рядах таких одушевленных служителей христианской истины, как святитель Феофан, Затворник Вышенской пустыни, Оптинские старцы Амвросий и Иосиф, приснопамятный Кронштадтский пастырь отец Иоанн. Эти люди, созидая своего внутреннего человека по «закону совершенному свободы», сколько, вместе с тем, принесли и теперь еще приносят добра ближним, в массе вступавшим и вступающим в нравственное общение с ними. Но согласие веры и жизни, горение христианского духа, личный нравственный подвиг, как условие плодотворного служения общественному благу, крайне необходимы и для всякого общественного деятеля, а не только для пастыря-служителя благодатного возрождения. Только «живые души», т.е. люди, горящие христианской любовью, способны вносить Христов свет и разум в то общественное дело, которому они служат, только такие люди способны созидать истинное счастье своих ближних. Нашему поколению опять же знакомы такие, правда немногие, «живые души» в различных областях общественной деятельности и, главным образом, в деле благотворительности и воспитания подрастающего поколения[3].

Что же мы, имея в истории Христовой Церкви «такое облако свидетелей» надлежащего отношения к «слову истины», возглавляемых апостолом правды — святым Иаковом, — что же мы в своем большинстве подражаем ли этим свидетелям, «проходим ли с терпением предлежащее нам поприще» личной, частной и общественной жизни, «взирая на начальника и совершителя веры Иисуса» (Евр. XII, 1—2)? Едва ли будет несправедливо так ответить на этот вопрос: в таинстве крещения мы призываемся, подобно апостолам, последовать за нашим Божественным Учителем и даем обещание идти путем креста; очень немногие сдерживают это обещание, большинство же покидает Божественного Учителя и своих старших спутников — апостолов, возвращается к своим «сетям» — мелким житейским делам, не уделяя Господу и незначительной доли своих духовных нравственных сил. В массе христианского общества мы поразительно редко встречаемся с лицами, стремящимися осуществить в их земном подвиге согласие веры и жизни, к чему призывает святой апостол Иаков. Христианская истина, говорит один святитель, становится теперь «простым отвлечением, нимало не возрождающим нас. О ней пишут в книжках, о ней говорят на кафедрах, ее призывают в бойких фразах ораторы, но ее мужественно не свидетельствуют всем строем личной и семейной жизни... Все лишь разыгрывают комедию, как будто сражаясь за нее, усердно размахивая картонными мечами и думая только об одном: как бы под шумок попокойнее и поудобнее провести и устроить свою жизнь». В международных отношениях тоже «идеалы становятся мечтами, а пушки и динамит непреодолимо овладевают исторической ареной»[4]. Другой наблюдатель жизни — глубоко верующий светский писатель[5] не без основания видит в религиозности современного христианского общества закваски — фарисейскую и саддукейскую. Подобно древним фарисеям мы «устранили заповедь Божию преданием» своим (Мф. XV, 6) — заменили дух животворящей христианской любви буквой знания догматов и соблюдением внешних религиозных обрядов и, по слову апостола Иакова, обманываем себя, думаем, что исполняем весь закон Христов; подобно древним саддукеям, считавшим землю концом человеческого существования, мы иногда превращаем религию в средство лучшего осуществления наших житейских своекорыстных планов. «Мы не живем религией, не горим ею; мы делаем все без искры воодушевления»; и это наблюдается не только в области религиозной жизни: «лишь исполняя требования закона, мы учимся и учим, служим и заставляем служить, молимся и заставляем молиться. Все это мы делаем, подражая своим предкам, но делаем это не за совесть, а часто только по привычке»[6]. Мы как бы потеряли веру даже в возможность видеть в жизни примеры личного или общественного подвига на началах христианского идеализма. Если мы встречаемся на жизненном пути с людьми, искренно и беззаветно преданными служению христианской идеи в той или другой форме, то часто с недоверием относимся к таким людям. Подобно древним фарисеям и саддукеям, поносившим святого Иакова за его служение Христу и в конце всего умертвившим апостола, мы скорее готовы обвинить встречающихся нам христианских идеалистов в ханжестве, лицемерии, карьеризме и других неблаговидных поступках, чем признать искренность одушевляющего их настроения. Мы откровенно в таких случаях заявляем, что в наш практический век не может быть искреннего христианского идеализма, не может быть бескорыстного личного нравственного подвига и служения общественному благу. Очень понятно, что и результаты нашей деятельности, если последняя не есть дело нашей внутренней жизни, весьма незначительны — и для нравственного возрастания каждого из нас, и для блага Церкви, государства и народа.

Напротив, каждый член Церкви Христовой, следуя призыву святого апостола Иакова, должен быть не слышателем только Евангельского закона, но и исполнителем его, должен, созидая свое личное счастье, вместе с тем самоотверженно служить и общественному благу в его христианском понимании. К достижению этой задачи необходимо направлять все добрые силы души всех членов Церкви Христовой. Ведь зло действует в мире тесно сплоченной, хорошо организованной массой; в этом его и сила. Так же нужно сорганизоваться и добру, чтобы побороть зло, чтобы приобрести счастье и благополучие, доступные еще здесь на земле для всякого члена Церкви и государства, чтобы иметь возможность торжественно свидетельствовать пред неведущими или отрицающими Иисуса Христа: «сия сот победа, победившая мир, вера наша» (I Ин. V, 4). Наш Божественный Учитель именно и указывал на необходимость сплоченности добрых сил в борьбе со злом, когда призывал Своих последователей быть мудрыми, как змеи (Мф. X, 16).

Чем более ревностными исполнителями «слова истины», «закона совершенного свободы» мы будем в своей жизни, тем более близкими окажемся чадами по духу Спасителя нашего и Его апостола святого Иакова, тем большую лепту внесем мы в дело созидания нашего личного счастья и счастья наших ближних, тем более, полезными и достойными членами Церкви и государства заявим себя. Если, с другой стороны, каждый из нас, паствы Казанской — пастырей или мирян, с сугубой ревностью откликнется на призыв молитвенно воспоминаемого нами Ученика Христова, то он принесет этим лучший именинный подарок тезоименитому ныне Архипастырю Казанской Церкви, сердцу которого ближе всего и дороже всего нравственное преуспеяние его пасомых. Об этом преуспеянии и вознесем молитву святому апостолу Иакову следующими вдохновенными словами архиепископа Критского Андрея: «а Ты, о треблаженный и украшенный духовною милостию, освященная апостольская глава, носящая мученическую диадему, имеющая величайшее дерзновение ко Господу, как брат и друг и раб Христов, удержи Твоими молитвами гнев Божий на нас; будь вторым Аароном, умилостивляющим за нас Бога; явись и Ты иным Финеесом, отвращающим губящаго, и прояви нам помощь настольку большую, насколько больше имеешь Ты дерзновение за нас. Отгони, как добрый пастырь, чуждаго волка, подстерегающаго нас.... Народ наш пересоздай, дабы прославлялся во всем Господ, в Троице покланяемый, Отец и Сын и Дух Святый, Ему же подобает слава во веки веков». Аминь.

Источник: Известия по Казанской епархии, 1912 г., №41