«Когда мы призываем святых на молитве, то произнести от сердца их имя — значит уже приблизить их к самому своему сердцу. Проси тогда несомненно их молитв и предстательства за себя — они услышат тебя и молитву твою представят Владыке скоро, во мгновение ока, яко Вездесущему и вся Ведущему…» — говорится в дневнике праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе».
В 2002 году духовник подарил мне эту книгу, с нее началось мое знакомство со святым праведным Иоанном Кронштадтским. Его пламенные проповеди, духовно-нравственные назидания, жизнь, исполненная великих подвигов, духовное совершенство заставляют задуматься, ведут к покаянию, к духовно-нравственному росту, заставляют здраво размышлять о жизни, перекраивать ее.
О жизни святого много написано книг, в интернете имеется обширный материал, и все-таки хочется обратить внимание на особенно высокие, духовные стороны жизни святого, на минуты духовного трезвения и созерцания, на благоговейные чувства, наставления праведного отца Иоанна.
Современник Иоанна Кронштадтского, прозаик, стихотворец, мемуарист Александр Круглов (1852-1915) писал: «Имя отца Иоанна известно всей России. Странствуя по Земле Русской, я видел его портреты всюду — в роскошных кабинетах и в крестьянских лачугах. В августе 1898 года мне удалось посетить Андреевский собор в Кронштадте и сподобиться там общей исповеди». Надо отметить, что сейчас в церковной практике практикуется чаще всего тайная исповедь. Мы подходим к священнику по одному и тихонько исповедуемся. Андреевский собор в Кронштадте вмещал в себя до пяти тысяч человек. Понятно, что даже просто физически, не мог отец Иоанн каждого исповедать. И он практиковал общую исповедь.
Вот что далее повествует Круглов: «Поразительное зрелище представлял. Когда отец Иоанн говорил проповедь, его проникновенные слова жгли сердца. А ведь отец Иоанн не славился ораторским искусством, и всё же его слово обладало могучей силой, потому что было исполнено Духа Божьего. В его обращении к исповедникам слышались скорбь, и любовь, и радость. А смысл его проповеди был прост: вот вы, тати развратники, чувственники, пьяницы, чревоугодники, пришли в эту духовную лечебницу, чтобы врачевать покаянием свою душу, омывать слезами грехи и чтобы соединиться со Христом в Таинстве Причащения. При этом лицо батюшки делалось строгим, но выражение его менялось часто иногда с поразительной быстротой. От того-то и выходил он на фотографических карточках столь различным. Стоит последить только за отцом Иоанном во время богослужения. Выражение его лица становилось то скорбным, то радостным, преисполненным силы и мощи.
Когда началась Исповедь, в соборе поднялись стон и плачь. Все, как бы забыв стыд, вдруг стали вслух исповедоваться в своих грехах. Незабываема величественная картина: люди, воздевая руки, громко признаются в своих прегрешениях. «Я, я блудница!» — вопила женщина, и слезы бежали у неё из глаз, и полном раскаянием дышало ее лицо. «Не таюсь, не таюсь, видит Бог, каюсь, что я пьяница и вор», — признавался какой-то брюнет, тяжело дыша, поднявший глаза на Лик Спасителя. Вблизи меня стоял инженер в форме. Сначала он улыбался: очевидно, интеллигенту, привыкшему к отдельной исповеди, такое покаяние показалось странным. Но не прошло и трех минут, как этот же инженер рыдал сам и сам каялся вслух, не замечая меня и других: «Развратник я, развратник… Боже мой, да! Многих я погубил, многих я обольстил!»
Нельзя выразить словами того, что я пережил и перечувствовал в это время. Только скажу: так я никогда в жизни еще не молился, как в этот день, и никогда так не каялся, как на этой исповеди. Признаться, я не говел, не готовился к исповеди, и всё же так раскрыл свою душу, как никогда ранее, хотя и готовился тогда недельным говением. В этот же момент всё земное ушло прочь. Пропало всякое стеснение, всякий страх, и только чувствовалась потребность освободится от всего, что тяготило душу. Чувствовалось присутствие какой-то высшей Благодатной силы, и, когда отец Иоанн начал читать разрешение от грехов, то все опустились на колени. В это время я вовсе забыл, где нахожусь, словно был куда-то восхищён, и совсем не на земле давалось мне разрешение от грехов. Я ехал в Кронштадт в будничном настроении, удрученный душой и омраченным сердцем. Но после Исповеди и Причастия я точно воскрес и возродился; сбросил с души тот камень, который тяготил меня много лет. Такое чувство испытываешь в святую Пасхальную ночь, и праздничное настроение охватило ни одного меня, а всех пришедших в собор».
_s.jpg)
